Шерас - Стародубцев Дмитрий (бесплатные серии книг txt) 📗
Вскоре монолитаи пересекли кадишскую дорогу, обогнули разгромленные позиции авидронских метателей (около сотни тяжелых метательных машин были разбиты, некоторые горели, сами же метатели, казалось, лежали повсюду), и вдруг оказались в трехстах шагах от правого фланга огромной иргамовской фаланги. Центр и левый фланг этого строя сражался с авидронским монолитом, но часть правого фланга выпирала и не была задействована в бою…
Хавруш уже не мечтал о победе. Совсем недавно он готов был поверить, что разобьет авидронов: правый и левый фланг противника держались из последних сил, да и центр оказался не столь мощным, как представлялось вначале. Но время шло, он кинул в бой уже все основные войска, а коротковолосые продолжали сопротивляться, и не было видно конца этой жуткой невообразимой бойне. С самого начала Хавруш отправлял и отправлял в сражение партикулы, словно бросал сухие щепки в полыхающий огонь, и все эти славные отряды сгорали за мгновение. Каждый самый незначительный успех битвы обходился Верховному военачальнику в тысячи и тысячи цинитов. Иргамы устали, потери громадные, резервов нет. Кажется, что достаточно одного небольшого толчка со стороны авидронов, и всё рухнет. К тому же никто не знает, что Алеклия задумал на самом деле. Может быть, всё это лишь часть коварного плана, затейливой игры? Не придется ли в скором времени иргамам отбиваться от наступающих со всех сторон авидронов?
На мгновение он вспомнил о лазутчике Гире, которого подослал к Инфекту Авидронии. Хавруш не питал иллюзий по поводу затеянной им авантюры и всё же подспудно надеялся: вдруг получится? Впрочем, по всему было видно, что Алеклия жив и продолжает управлять своими армиями. Скорее всего, Гиря больше нет. Жаль, если так!
На холме появился Дэвастас – утомленный, весь в пыли. Верховный военачальник был искренне рад видеть Либерия живым и невредимым.
– Что скажешь? – спросил Хавруш.
– Мой кумир! Как ты и хотел, мне удалось прорваться в тыл авидронам! – разгоряченно начал Дэвастас. – Мы уничтожили множество отрядов и сотни метательных механизмов…
– Слава Деве! Но почему же ты вернулся? Почему не продолжил свой победоносный рейд?
Либерии виновато опустил голову.
– Дело в том, что со стороны авидронского лагеря к нам движутся крупные отряды, – угрюмо объяснил молодой военачальник. – Мне довелось столкнуться с небольшой, но весьма умелой авидронской фалангой. Мы бились отчаянно, но всё же были вынуждены отступить. После этого мою конницу атаковали еще несколько раз, я потерял более половины людей и еле-еле вырвался. Авидронов слишком много, наверное, значительно больше, чем нам представляется…
Хавруш невнятно поблагодарил Дэвастаса и отпустил его. Он крепко задумался, то и дело выдергивая из носа волоски, а потом подозвал стоящих в стороне военачальников.
– Скорее всего, нам придется отступать, – с тяжелым вздохом сообщил он. – Алеклии удалось скрыть от нас наличие многочисленных резервов. Всё это время нас просто дурачили…
Военачальники изумленно переглянулись. Еще мгновение назад все верили в близкую победу.
– Нам нужен план отхода, – продолжал Хавруш, отводя взгляд. – Ни в коем случае нельзя допустить неразберихи, бегства, сдачи в плен…
ДозирЭ воодушевила стремительная победа над всадниками. Сейчас он, крайне взволнованный, забыв свою недавнюю слабость, всей душой жаждал новой схватки. Хладнокровие ветеранов, самоотверженность товарищей, на чье плечо можно опереться даже в самой безнадежной ситуации, отточенная слаженность действий воинов монолита, заводные ритмы боевой музыки – всё это необыкновенно воодушевляло. Молодой воин впервые почти физически ощутил монолит, как единое живое тело, где он – всего лишь малая часть целого. Он будто слышал дыхание этого чудовищного организма – мощное, ровное, жаркое. И ощутил его настроение: головокружительную жажду боя, неукротимую веру в собственные силы, в победу. И его, наверное, как и всех, охватила жгучая жажда героического поступка, пусть даже ценою собственной жизни. Возможно, это и был тот самый ДУХ МОНОЛИТА, о котором говорил Эгасс несколько месяцев назад, встречая новичков из лагеря Тертапента.
Не сбавляя хода, «неуязвимые» поворотили в сторону иргамовской фаланги и, пройдя несколько сот шагов, на полном ходу врезались в строй противника. Затрещали копья. С обеих сторон сразу пали многие, те, кто находился в первых рядах. Однако удар партикулы Эгасса был настолько силен, что весь огромный иргамовский монолит содрогнулся и, потеряв свои стройные очертания, причудливо перекосился.
Лучники и метатели Эгасса, расположившись на флангах, осыпали воинов Тхарихиба подожженными стрелами и зангниями. Вступили в бой пращники. По команде Эгасса на иргамовских легковооруженных конников, которые пытались атаковать «неуязвимых» с тыла, спустили собак.
Музыканты, перекрывая грохот боя, без остановки играли «Вперед!», и крепкий авидронский монолит навалился всей своей массой на врага. Навалился и давил что есть сил – давил, давил… В дыму, который окутал место схватки, сложно было понять, что происходит. Вполне вероятно, что уставшие иргамы так и не разобрали, кто их атаковал и какой численностью. Возможно, они приняли небольшой монолит Эгасса за авангард подходящих крупных авидронских резервов.
Вскоре часть иргамовской фаланги стала пятиться. Заметив это, Лигур, находившийся поблизости, немедленно приказал играть общее наступление. Весь центр авидронской армии вдруг взбодрился, подравнялся и яростно заклокотал.
«Неуязвимые» продолжали теснить противника. Каждый шаг вперед давался ценою многих потерь. Но и иргамы теряли сотни воинов. Поскольку копьеносцы с обеих сторон все уже пали, началась жаркая клинковая рубка.
Неожиданно Инфекту доложили, что монолит Эгасса одерживает победу и часть тяжеловооруженных иргамов отступает. Известие оказалось настолько ошеломляющим, что Алеклия сначала не поверил в него и послал белоплащных всё тщательно перепроверить. Вскоре сообщение подтвердилось. Отчаяние Божественного сменилось осторожной надеждой. Инфект отдал множество приказов и постепенно, еще до конца не веря в удачу, стал приходить в себя. К нему вернулась прежняя решимость и невозмутимость.
Авидроны пошли вперед, иргамы, еще полные боевой злости, горячо огрызались, но уже не в силах сдержать лигуровские партикулы, постепенно отползали назад. Спустя какое-то время наступление авидронов приняло необратимый характер. Некоторые иргамовские отряды побежали.
Алеклия, несколько опережая события, продиктовал короткое сообщение и приказал срочно отправить его голубем в Грономфу. Победа! Решительная безусловная победа!
ДозирЭ не знал, сколько прошло времени. Ему показалось, что совсем чуть-чуть. Он не помнил себя. Это было какое-то затмение разума. Легко расправившись с первым иргамом, он просто дрался и дрался, и всё получалось как-то совсем легко, будто это вовсе и не бушующий рукопашный бой, а утренняя разминка. Внезапно он обнаружил, что иргамов больше нигде нет, что бой уже давно кончен и монолит Эгасса больше не наступает. Его позвали. Сквозь звон в ушах и какофонию боевых сигналов, он слышал свое имя, которое настойчиво повторялось: «ДозирЭ! ДозирЭ, успокойся. Слышишь, ДозирЭ! Да стой же!» И он с трудом заставил себя остановиться и опустить меч: какая-то неведомая сила внутри него всё еще пламенела, продолжая настойчиво требовать схватки и крови.
ДозирЭ оглянулся. Кругом вповалку лежали изрубленные тела в искореженных доспехах. Многие стонали. Выжившие в недавней бойне воины приходили в себя; кто-то присел на край разбитой повозки, некоторые молились. Мелькали плащи лекарей. Телохранители Эгасса, расхаживая меж трупов, выискивали раненых иргамов и безжалостно их добивали. Сам партикулис медленно ехал на своем коне и, несмотря на одержанную победу, невесело осматривался. «Неуязвимые» понесли огромные потери – это было видно невооруженным глазом.
