Корона с шипами - Джонс Джулия (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
Скорей бы пришел Изгард. Он готов терпеть боль и побои — но это ожидание невыносимо. Оно превращает его в перепуганного, больного старика.
Эдериус схватил чашку со спиртом и так сжал ручку, что побелели костяшки пальцев. Он — узорщик, прошедший обучение у самих Посвященных. И об этом его никто не заставит забыть. Никто и ничто.
Твердой поступью он вернулся к своему столу, собрал все испачканные кисти и погрузил их в чашку — пусть хорошенько пропитаются спиртом, легче будет мыть.
И еще он не должен забывать, что сам этого хотел. Собственное честолюбие привело его к человеку, которого тогда называли Изгардом Альбрехским. Они встретились пять лет назад. Изгард устроил эту встречу в квартале Эрлиш в квадратной комнатке маленькой гостиницы. Через открытое окно в помещение проникали испарения и запахи Вейза.
— Вы должны работать со мной, Эдериус, — излагал свои планы Изгард. — Вы нужны мне. Гэмберон говорит, что вы лучший узорщик в Гэризоне, единственный, кто разбирается в старинных узорах и в секретах мастеров древности. Единственный, кто может помочь мне. Гэризон должен обрести былую мощь. На гэризонский престол вновь должен взойти король. Гэризон — великое государство, и наш народ — великий народ, но столько лет нас топтали ногами, что гэризонцы забыли свои победы, забыли свою гордость.
Изгард преклонил колени и взял Эдериуса за руку.
— Разве вы не любите свою страну, Эдериус? Разве не хотите возрождения Гэризона?
Никогда в жизни не забудет он выражение лица Изгарда в тот момент. Глаза будущего короля сияли, щеки пылали... Он был точно ангел, а прикосновение теплой руки — робким и просительным. Эдериус был тронут до глубины души. Этот блестящий юный вельможа действительно нуждался в нем. Услышав ответ, Изгард поднялся и поцеловал его руку.
Даже теперь при одном воспоминании о том дне у Эдериуса защемило сердце. Изгард тогда был совсем другим. Честолюбивым — да. Жестоким с врагами — безусловно, но и беспредельно великодушным с теми, кого любил. Эдериус до сих пор помнил свою болезнь в первый год их дружбы: он схватил простуду, долгими часами работая в холодных нетопленых комнатах. Изгард не отходил от него. Не давал никому другому заботиться о своем писце; дневал и ночевал у его изголовья, не спал три дня, пока у Эдериуса не прошла лихорадка. И первое, что увидел больной, очнувшись, — это склонившееся над своей кроватью лицо юноши с блестевшими от слез глазами.
— Господь услышал мои молитвы, — сказал он и нежно погладил Эдериуса по щеке, — я получил бесценный дар судьбы. Не знаю, что бы я стал делать без тебя.
Эдериус закрыл глаза. Много воды утекло с тех пор. Тогда были только они трое — Изгард, Гэмберон и он. Каллиграф, ученый и тот, кому предстояло взойти на престол. Четыре безмятежных года — а потом все изменилось. Гэмберон ощутил какую-то тревогу. Это продолжалось много месяцев. Чем дольше он изучал Колючую Корону и ее историю, тем сильней становилась эта тревога. И однажды ночью Гэмберон ворвался в спальню Эдериуса и, плюясь от возбуждения слюной, заявил:
— Мы не можем позволить Изгарду завладеть Венцом. Мы должны, не медля ни минуты, идти в Сирабеюс; ты поможешь мне уничтожить Корону еще до следующего захода солнца.
Эдериус выдернул кисти из чашки со спиртом. Жидкость окрасилась в красный цвет. Он принялся чистить кисти, с непривычной резкостью теребя и дергая их.
Он любил Гэмберона как брата, но Изгард был для него как сын. Выбор оказался на удивление легким. Гэмберон сразу же ушел — один. Час Эдериус сидел в темноте, отсчитывая секунды, потом пошел будить Изгарда.
— Поторопись! Ты должен немедленно ехать в Сирабеюс, — сказал он, — Гэмберон на пути туда, он хочет уничтожить Корону.
Эдериус прокашлялся. То была самая длинная ночь в его жизни. Он сидел на постели Изгарда. Мочевой пузырь готов был лопнуть, но, не в силах пошевелиться, почти не дыша, он сидел и ждал.
Рассвело, прошло полдня — и лишь тогда Изгард вернулся. Колючую Корону он нес под мышкой. С шипов еще свисали обрывки одежды Гэмберона. Эдериус вспомнил, что удивился, как это Изгард ухитрился пронести Венец от самого монастыря и не пораниться. Изгард молча вошел в комнату, молча поставил Корону с шипами на полку, молча подошел к Эдериусу, ударил его кулаком в лицо и повернулся к двери.
— Ты не сразу пришел ко мне, — прошипел он, скрываясь в темноте за порогом, — ты дал ему целый час форы.
Эдериус поднес руку к правой щеке. Тогда Изгард ударил его в первый раз — в ночь, когда завладел Короной с шипами.
Дверь со скрипом распахнулась. В комнату вошел Изгард. Погрузившись в воспоминания, Эдериус не услышал шагов своего короля.
— Эдериус, — спокойно заговорил Изгард, отталкивая свисавшие с потолка шкуры и подходя к столу узорщика, — я рад, что ты еще на рабочем месте. Мы должны обсудить мои планы касательно Торна.
Эдериус кивнул, отнял руку от щеки и приготовился внимательно слушать. Быть может, если повезет, король не изобьет его нынче ночью.
— Взгляните, — говорил Эмит, протягивая Тессе полоску материи, — краска сделана из хрозофоры. Как видите, она розового цвета, но это растение способно давать и разнообразные оттенки пурпура.
Тесса взяла клочок материи. На ощупь тряпочка была жесткой, и от прикосновения к ней пальцы окрасились в темно-розовый цвет.
— Материя окрашена довольно небрежно, краску не закрепили как следует, — заметила она.
Эмит удивленно приподнял бровь.
— Это и есть краска, — ответил он. — Таким способом ее обычно доставляют из заморских стран. Теперь мне стоит лишь оставить материю на ночь в растворе с яичным белком — и на следующее утро я получу готовую розовую краску для глазури или для добавления в любые смеси.
— Вот как, — только и могла вымолвить Тесса. Теперь она смотрела на клочок материи другими глазами. Сколько ей еще предстоит узнать.
Эмит вернулся с рынка, нагруженный образчиками красителей, которые намеревался продемонстрировать ей. Сегодня вечером он решил показать своей ученице, как готовить чернила и краски для узоров. Эмит придавал этому уроку такое значение, что не поскупился и зажег две настоящих толстых свечи; от них шел приятный сладковатый запах, и они совсем не коптили. Матушка Эмита отдыхала на своем стуле. Ужин был съеден, посуда вымыта, в очаге горели отличные сухие дрова, и капли дождя бились в ставни, как мотыльки о стекло лампы.
— А это что такое? — Тесса показала на небольшую, заткнутую пробкой бутылочку, которую Эмит только что достал из сумки. С каждым днем ее интерес к ремеслу — и искусству — узорщиков возрастал. Ей хотелось знать все больше и больше — больше подробностей, деталей.
Эмит поднес бутылку к свету.
— Пурпур. Более сильный краситель, чем хрозофора, но и более дорогой. Он делается из тепловодных моллюсков.
— Моллюсков? — Тесса вынула пробку из бутылки и капнула жидкость на тыльную сторону ладони. Оказалось, что чернила действительно темно-пурпурного цвета.
— Из моллюсков, — подтвердил Эмит. — Красящее вещество получают также из чернильного мешка каракатицы.
Тесса протянула свободную руку — и Эмит не разочаровал ее: он порылся в сумке и извлек вторую бутылочку, в точности такую же, как первая.
— Из каракатиц добывают чернила, а из чернил — светло-коричневую краску. Она называется сепия, хороша для глазури или для прорисовки фона.
На сей раз Тесса решила поверить ему на слово. Чернила из моллюсков и так въелись в кожу, точно татуировка. Пока она терла пятно на руке, Эмит извлекал свои трофеи — желтый порошок из тычинок крокуса; темно-бордовую пасту — смесь хны и индиго; красную краску кермес, приготовленную из высушенных жучков, пойманных на вечнозеленых дубах; золотисто-серебряный порошок для чернил, которыми рисовали самые яркие, праздничные и затейливые узоры; желтую и оранжевую охру, изготовленную из богатой железом почвы; ярь-медянку — сине-зеленый порошок, получаемый путем окисления меди или бронзы; красный, желтый и белый свинцовые порошки — Эмит предупредил, что их нельзя трогать руками. Наконец он добрался до крошечного, размером не больше наперстка, перламутрового ящичка.
