Средина. Том 1 - Асеева Елена Александровна (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
— Может он и лечит, да как-то не совсем ладно. Что ж это за лечение, коли кашель никак не проходит, а лишь замирает на малую толику в груди, — расстроено произнес Волег Колояр и ретиво качнул головой, верно, тем выражая недовольство действиями шамана. — Ты, судя по всему, снадобье, — осударь на миг прервался, и, остановившись ласково воззрился в спину идущего впереди юноши, носком сапога на высокой подошве резко вспарывающего тонкую вязь льда. — Снадобья не пьешь, — это Волег Колояр не подозревал, это ему нашептывал бес, потому не в силах ему противиться он сие и озвучил вслух.
Яробор Живко словно почувствовав тот мощный, вопрошающий взор, свербящий ему спину также придержал свою поступь и рывком дыхнув, тихонько и единожды виновато ответил:
— Да, последнее время не пью. И сам не пойму почему… Точно кто-то мне нашептывает не пить, аль мне просто так чудится.
Несомненно, Крушец это и нашептывал мальчику, по-видимому, жаждая, поставив под угрозу жизнь того, таким побытом связаться с Богами… с Родителем.
Юноша резко обернулся и в упор уставившись в лицо осударя, малозаметно дернул плечами нагруженными теплой одежой.
— Нашептывает, — вслед за парнем повторил волнующее и его слово, Волег Колояр и широко улыбнулся, по-видимому, те шептания ощущая и на себе.
— Знаешь Волег Колояр, — голос Яробора Живко надрывно заколыхался и сам он весь вроде дернулся навстречу осударю. — Иноредь мне кажется несомненным существование Богов. Ибо вглядываясь в красоты земли, в тонкость ее творений, малых лепестков, взмахов крыльев шмеля, и с тем могучее многообразие горных гряд, лесных пространств ты понимаешь…
Мальчик резко вскинул вверх правую руку и описал ею полукруг, тем движением охватывая не только даль серо-голубого неба, густо заплетенного волокнистыми долгими сизо-дымчатыми облаками (толи вычесанных гребешком, толи вспять купно наращивающих свою массивность), но и покоящихся под ним пологих или грубо стесанных вершин горных кряжей для теплоты, прикрытых белыми армадами снега и льда.
— Понимаешь, — все с тем же волнением дополнил Яробор Живко, — что без разумного Творца не может быть воссоздан этот столь крошечный и одновременно могучий Мир. Понимаешь, что есть определенные законы, кои прописаны для существования всей Земли. И не только наполненных мощью бытия и едва заметного движения горных долин, но и крохи червя бороздящего глубины почвы. Но погодя приходит такое мгновение, какой-то опустошенной тоски…томления и тогда начинает казаться, что не было никогда Бога… ни Першего, ни Небо, ни Родителя… И это просто человеческая выдумка, чтобы оправдать собственное увечье мозга… ума… разума. Чтоб переложить всякие трудности, всякие поиски знаний на несуществующего Создателя, имя которого Бог. А все! все, что тебе казалось, виделось и снилось одна игра твоего разума… если не просто безумие… скудоумие.
Юноша также стремительно, как дотоль говорил, смолк и глаза его к шестнадцати годам, словно и вовсе поглотив в крупных пежинах коричневы всякую серость, воззрились в лицо осударя. Они вроде буравили того своей мощью, очевидно, божественной, живущей в нем… точнее взращиваемой. Они требовали ответа, оного скорей всего Волег Колояр и не мог знать, абы был лишь простым человеком.
— Ты сомневаешься в божественном творении Мира? — чуть слышно вопросил осударь, так будто и сам боязливо относился к тому поспрашанию.
— Сомневаюсь? — задумчиво повторил Яробор Живко, а после торопливо кивнул, отчего высокая шапка, восседающая на его голове, съехала в бок, выставив сквозящему по лощине пронзительно-свистящему ветру русые волосы. — Да! я сомневаюсь, — ответил он, малеша помедлив. — Быть может и нет никаких Богов, а все идет само собой… Нежданно и сбивчиво возник, как в целом наш Мир, так и населяющие его творения. И просто человек не желает али страшится, признать себя и окружающее его самодостаточным, величественным. И с тем научиться ценить себя и природу, как высшее, разумное создание и единожды творца. Чтобы сверчь утверждение, что Мир сотворен Богами, вероятно, достаточно осознать собственную полноценность, как человека, так и мирского бытия. — Юноша прервался, або узрел в лице осударя нескрываемое изумление так, точно тот впервые его зрел… Ну, аль однозначно впервые такое слышал. — Да, только человеку это судя по всему не под силу. Он не в состоянии, уяснить свое особое назначение, роль на Земле, не только как творца, преобразователя, но и как опустошителя, несущего гибель, смерть: травам, деревьям, живым тварям, но и себе подобным. Ведь довольно просто придумать какое-либо новое суждение и словом или мечом навязать его другим людям. Так поступают ашеры… Так возможно когда-то поступили лесики и кто знает, что вмале может прийти на смену ашерской религии… Но я, — голос Яробора Живко резко дернулся и качнулся он весь сам. — Я все же верю, что Боги, Творцы нашего Мира, ибо зрел в жизни нечто связанное с ними. Помнишь я тебе рассказывал про Дикинького мужичка, каковой мне помог пройти испытание. Да и вообще мне почасту кажется, что позадь меня, что-то колыхается… Оно незримо, я это ведаю, но скорее всего осязаемое. Иногда я чувствую, чью-то помощь, поддержку, направления и заботу. И еще, но это совсем редко, в голове у меня кто-то шепчет. Порой это звучит низкий голос, а другой раз более высокий… Одначе чаще шепот… шепот который научает и объясняет. Помню месяца за два до смерти моего отца, я увидел вельми четкое видение. Оно возникло ни с того, ни с сего, и, наполнив мой мозг, показало пылающий костер и возложенное на него тело отца.
Мальчик рывком сорвал с головы шапку и ее густым мехом утер покрывшийся россыпью капели пота лоб. Засим он приткнул шапку к лицу, точно схоронившись в том некогда живом покрове, и заметил:
— Помню, он тогда вкрадчиво шептал и той настойчивостью умиротворил меня. Потому-то когда отец умер, я даже не плакал, хотя после видения рыдал не меньше недели, все поколь прячась от сродников в лесу. И потому я не могу. Не могу не верить в Бога, — отводя от лица шапку, дополнил он, по-видимому, поколь неосознанно ощущая взращиваемое внутри себя божество.
Волег Колояр спешно ступил ближе к взволнованному юноше. И так как он был почти на голову выше Яробора Живко, мягко взглянул на него сверху вниз. Очень трепетно осударь провел ладонью по его вьющимся волосам, данным движением передавая мальчику свои отцовские чувства, каковые питал к нему и Айсулу.
— Ты, просто о том весьма много думаешь, — ласково проронил осударь и в тембре его голоса звучали перемешанные чувства заботы и почтения, словно и он сам, того воочью не понимая, осознавал уникальность, неповторимость, а что вернее божественность естества мальчика. — Почасту грустишь, бываешь один. Что откладывает отпечаток на твоей душе. Ты постарайся смотреть на бытие проще, не задумывайся о творении Мира, ибо без вмешательства не может созидаться жизнь. Как не может родиться человек без отца и матери, как не может родиться травушка, древо, животинка, без семени. Так не может существовать и обобщенно Мир… Земля без какой-либо мощной, дающей начало жизни. И та дарующая начальное движение сила и есть Бог. Мы влекосилы величаем ту силу Перший и Небо. Кыызы Небо и Духи. Не столь значимо имя Творца, сколь величественно его творение… сколь…
Однако Яробор Живко стремительно замотал головой, останавливая объяснения осударя и сбрасывая с головы его голубущую волосы руку.
— Нет! Нет! — с горячностью выдохнул он и тотчас тугим кашлем отозвались его легкие.
Юноша закрыл рот ладонью и вздрогнул всем телом, перемешивая слова и рвущуюся изнутри хворь.
— Ты не прав Волег Колояр, — наконец выдохнул из себя мальчик. — Не прав! Как только человек принимает решение ступать своим шагом, как только меняет имя Творца, оставленные, предписанные им законы так сразу… мгновенно начинает духовно видоизменяться. И если человек не осознает своего места на Земле, своей роли, а только стремится сменить имя Творца, вслед за тем изменением замещает и сами ценности, и единожды теряет нравственные устои. Абы целью своей ставит не нравственный рост, а приобретения каких-то выгод лично для себя. И тогда он становится разрушителем не только того, что принадлежит ему как человеку, но и окружающей его природы. Скорей всего человеку не дано осознать величественность творения живущего обок с ним. Может он, таким нарочно создан, таким ущербным в нравственном понимании, чтобы однажды родившись, вскоре умереть… физически и духовно.
