Танцы во льдах (СИ) - Лисина Александра (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗
И от этой мысли ко мне снова вернулась уверенность.
Нас заставили остановиться в нескольких шагах от каменного постамента, на котором восседал крылатый повелитель. Подвели, как неразумных котят, не озаботились тем, чтобы отобрать у эльфов луки, а у Леха и остальных - мечи и ножи. Затем так же плавно сомкнули круг и выжидательно подняли головы, обратив взгляды на трон и молча испрашивая новых распоряжений. Я тоже посмотрела на здешнего короля, но, как ни старалась, не смогла разглядеть лица - его скрыла плотная тень от нависшей над городом горы и низко спустившейся ветви эльфийского илларэ. Зато все остальное тело было открыто для изучения и, признаться, от идущей от него мощи у меня мороз продрал по коже - он был действительно велик. Просто огромен. Ширина крыльев наверняка затмевала солнце, когда этот чудовищный летун поднимался в небо. Не знаю, как они держали такой вес, как он справлялся и мог двигаться с прежней рацией, но великанский трон, который даже издалека поразил меня своими габаритами, оказался для него в самый раз.
Однако не это меня ошеломило больше всего. Не это вызвало шок и продолжительный ступор: самое ужасное состояло в том, что подле него, рядом с массивной (мне по колено) ступенькой, к нам спиной стоял в странной позе Ширра - низко наклонив голову и жутковато изогнув спину. То ли величаво припадая на колени, то ли униженно кланяясь. Вокруг него клубился черный туман и подрагивал, будто от жара, воздух. По резко укротившейся шерсти все чаще пробегали желтоватые искорки, а длинный хвост вдруг начал стремительно уменьшаться в размерах.
Я только вздрогнула и до крови прикусила губу, чтобы не застонать от внезапного понимания, но он не увидел - черная кожа молниеносно очистилась от шерсти, спина стала гораздо шире и мощнее, на ней проступили гладкие пластины мышц, длинные лапы согнулись под нелепым углом, постепенно обретая форму почти человеческих рук, из мягких подушечек показались тонкие пальцы с прежними, стальной крепости когтями. Между лопаток страшновато вспух массивный бугор, через мгновение расправившийся такими же кожистыми крыльями, как у собравшихся сзади демонов. А еще через миг он со вздохом выпрямился, тряхнул влажными волосами цвета воронова крыла и, согнувшись в коротком поклоне, хрипло бросил:
- Здравствуй, отец. Я выполнил то, о чем ты просил.
И только после этого я, наконец, до последнего словечка поняла, что значит истинное имя этого затерянного в сказаниях места - Шаиир, город Ночи, он же Шаддарэ Иир... или просто Иир. Город Проклятых. Город Древних. А живут в нем испокон веков крылатые шаддары. Шииры. Или скорры, как их за поразительную быстроту кличут эльфы. Они же демоны Иира или, как говорит Рум, Меняющие Обличья.
Но только теперь я своими глазами увидела, что это действительно так.
16.
В один короткий мир подо мной разверзлась бездонная пустота, земля разом ушла из-под ног, а огромный мир вдруг ужался до размеров крохотного пятнышка. Я больше не слышала слов, не видела жадного любопытства в глазах столпившихся демонов, не чувствовала, как все сильнее сжимает мое плечо Лех, до которого, кажется, тоже дошла немудреная истина. Я ничего больше не слышала и не ощущала. Возможно даже, вообще умерла, потому что такой всеобъемлющей пустоты внутри у меня еще никогда в жизни не было.
Кажется, я забыла, как дышать. Горло перехватило болезненным спазмом, сердце внезапно дало сбой, а потом и вовсе остановилось, потому что в какой-то жалкий миг мне вдруг стало ясно многое, если не все. Очень и очень многое. То, что не давало мне покоя последние дни и что так отчаянно требовало объяснений.
Ведь на самом деле не на оберона я наткнулась в королевской сокровищнице. Не призванного магией нелюдя так удачно треснула по голове, выкрала у него из-под носа свой драгоценный риалл и благополучно сбежала. Не от него неслась, сломя голову, по дворцовой крыше. Не от его когтей у меня было разодрано бедро до самой кости и не из-за него мне потом пришлось так отчаянно бороться с крысодлаками в канализации.
Ширра...
Не зря в тот день мутный призрак показался мне слишком уж настоящим. Слишком живым и взбешенным, неправильным, злым... призрак ведь не умеет причинять такие глубокие раны? А, Рум? Не умеет выть, будто раненый зверь? И сражаться со мной на равных он тоже не смог бы? Верно? Не смог бы смотреть на меня так, будто перед ним стоял кровный, ненавистный, неожиданно проявившийся враг? И не зря он тогда так резко отшатнулся, рассмотрев мои глаза - оберону было бы все равно, какого они цвета. А Ширра... думаю, он уже тогда все понял. Узнал меня, рассмотрел и едва не уничтожил. Да, это так. Я знаю. Я не могу перепутать эти глаза ни с чем иным. Не могу обознаться и забыть ту страшную черноту, которая меня едва не убила. Потому что это были ТВОИ глаза, Ширра. Те же самые, черные, ледяные и жуткие глаза, в которых, как и сейчас, нет ни единого проблеска света. Да. Именно в ту ненастную ночь мой давний кошмар впервые стал явью, а потом упорно преследовал меня по пятам - на сильных тигриных лапах, в раскосых кошачьих глазах, за обманчиво мягкой шкурой этого неповторимого, удивительного, поразительно глубокого черного цвета.
Это ведь ты был там в тот день, мой настойчивый преследователь. Ты явился в королевскую сокровищницу, подобно незримой тени. Явился, как вор, как предатель, как призрак, за одной единственной вещью, которая, по какому-то роковому стечению обстоятельств, именно тогда же понадобилась и мне. Вот только, в отличие от тебя, я совершенно не ведала, почему и зачем она стала мне так нужна. Но теперь хорошо понимаю - все правильно, я нашла разгадку, потому что это ты ранил меня в ту ночь и едва не убил. Твои крылья ударили меня по лицу. Твои когти тогда сжимали мое горло и разорвали бы его, если бы не крохотный кусочек луны и внезапно проснувшаяся стража. Ты мчался за мной следом, Ширра, в ярости от того, что упустил свою добычу - ту, за которой мы так упорно охотились оба. Мою жемчужину, мою дивную, полную сил жемчужину, которая тебе, демону Иира, тоже зачем-то понадобилась. В ту ночь мне чудом удалось тебя обмануть, милостью Двуединого повезло оставить тебя с носом в то время, как ты был во власти своего страшного бешенства. В ту ночь я сумела скрыться... почти. Потому что, вспоминая случайную оговорку Омнира насчет оборотня, я только сейчас начала понимать, что и тогда это тоже был ты. Всегда только ты. С самого начала.
Это ты, Ширра, все-таки отыскал меня на берегу бурной реки Березинки. Той же ночью, не смотря на все мои ухищрения и увертки. Легко нашел по запаху и почти незаметному следу ауры. Нашел, к своему удовлетворению, ослабленной и истощенной, истекающей кровью, но все равно настойчиво сжимающей в руках свою драгоценную находку. Наверное, ты не сразу понял, что именно тогда я, не помня и не видя ничего от боли, впервые коснулась ее, как положено. Впервые искупала в собственной крови и инстинктивно, нутром чуя твое приближение, коснулась ее силы. Ты не убил меня тогда, Ширра, потому уже успел немного успокоиться. И потому, что я больше не могла сопротивляться. Возможно, ты и хотел бы, но какое-то понятие о чести, наверное, тебе все-таки знакомо - вряд ли гордый сын древнего народа нашел бы достойным мучить умирающую девчонку в тишине ночного леса ради своего окончательного триумфа и удовлетворенного чувства мести. Поэтому ты не стал. Лишь потянул руку, чтобы забрать мое сокровище и оставить меня умирать там же, на берегу, без помощи и сочувствия. Ты бы сделал это, правда, мой непримиримый друг? Забрал ее без сомнений и колебаний? Выкрал, как и хотел? Ведь ты именно за ней решился прийти в человеческий город? Не правда, ли? Потому что Белый Риалл для тебя - очень ценная добыча?
Да. Я знаю сейчас, что права. Потому что ты все-таки коснулся ее, молчаливый призрак прошлого. Взял своими когтистыми пальцами, потянул, уверенный в своей безнаказанности, но не доглядел, что в тот момент моя голубая хранительница уже обрела новую хозяйку. Ты так глупо оплошал, мой скрытный и двуличный зверь. Расслабился и непростительно подобрел. А она в ответ ударила тебя всем, что накопила за долгие годы ожидания. Всей моей болью, страхом, отчаянием и горечью, с которыми я смотрела когда-то в твои черные... такие же черные, как сегодня... глаза.
