Волки Кальи - Кинг Стивен (читать онлайн полную книгу .txt) 📗
— Так кто ты на самом деле? — гнул свое Телфорд. — Скажи мне, я прошу.
— Эдди Дин из Нью-Йорка. Надеюсь, ты не сомневаешься в моей честности. Очень надеюсь, что не сомневаешься.
Телфорд отступил на шаг, улыбка сползла с лица. Эдди это порадовало. Страх — не уважение, но, видит Бог, лучше, чем ничего.
— Нет, нет, ни в коем разе, друг мой! Пожалуйста! Но скажи мне… ты когда-нибудь стрелял из револьвера, который у тебя на боку? Скажи мне, прошу тебя!
Эдди видел, что Телфорд пусть и боится его, но не верит. Возможно, этого бы вполне хватило прежнему Эдди Дину, жителю Нью-Йорка, чтобы предпринять некие усилия и заставить ранчера-сэя поверить, но Эдди-стрелок не видел в этом смысла. Потому что видел перед собой человека, твердо решившего стоять в стороне и наблюдать, как Волки из Тандерклепа забирают детей соседей, а может, человека, не верящего в простые и окончательные ответы, какие дает оружие. Эдди, однако, знал эти ответы. Более того, они ему нравились. Он помнил их единственный, ужасный день в Ладе, когда он катил коляску Сюзанны под грохот божественных барабанов. Он вспомнил и Фрэнка, и Блескучего, и Топси Морехода, подумал о женщине по имени Мод, вставшей на колени, чтобы поцеловать одного из психов, подстреленных Эдди. Что она тогда сказала? «Не стоило вам убивать Уинстона, у него сегодня день рождения». Что-то в этом роде.
— Я стрелял и из этого револьвера, и из «ругера», — ответил он. — И не надо больше говорить со мной так, друг мой, словно мы оба — герои какого-то забавного анекдота.
— Если я хоть чем-то оскорбил тебя, стрелок, прошу прощения.
Эдди чуть расслабился. Стрелок. По крайней мере седовласому говнюку хватило ума назвать его как должно, пусть он в это и не верил.
И тут загремела музыка. Руководитель оркестра вскинул гитару над головой.
— Слушайте меня, вы все! Хватит есть! Время танцевать, а то лопнете об обжорства, это точно!
Ему ответили радостными воплями. А потом — грохот взрывов, заставивший Эдди опустить руку на рукоятку револьвера, как частенько делал Роланд.
— Спокойно, друг мой. Это всего лишь шутихи. Детишки балуются, будь уверен.
— Это хорошо, — кивнул Эдди. — Извини.
— Не за что. — Телфорд улыбнулся. Добродушной улыбкой папаши Картрайта, но в улыбке Эдди увидел главное: этот человек никогда не перейдет на их сторону. Во всяком случае, до того самого момента, когда трупы всех Волков из Тандерклепа не будут выложены на всеобщее обозрение в этом самом Павильоне. А вот если такое случится, он заявит, что с самого начала был со стрелками.
Танцы продолжались до восхода луны, и в ту ночь ни одно облачко не мешало ей плыть по звездному небу. Эдди станцевал с несколькими городскими дамами. Дважды вальсировал с Сюзанной на руках, а когда они танцевали кадриль, она на удивление точно, вправо-влево, разворачивалась на своей коляске. В меняющемся свете факелов ее радостное лицо блестело от пота. Роланд тоже танцевал, грациозно, но, по мнению Эдди, без души. И уж конечно, как для Эдди, так и для Сюзанны, драматическое завершение праздника стало полной неожиданностью. Джейк и Бенни Слайтман не расставались, в танцах не участвовали, но однажды Эдди увидел их стоящими на коленях под деревом и играющими, как ему показалось, в «ножички».
На смену танцам пришло пение. Началось все с музыкантов. Сначала они исполнили любовную балладу, потом какую-то быструю песенку, практически полностью на диалекте Кальи, так что Эдди удавалось разобрать лишь отдельные слова. Но он понял, что вторая песня весьма фривольная, по крикам и гоготу мужчин и смущенно-заливистому смеху женщин. Некоторые, из тех, кто постарше, закрывали уши руками.
После этих двух песен несколько жителей Кальи забрались на эстраду, чтобы спеть. Эдди подумал, что им бы не удалось далеко продвинуться в телеконкурсе «Зажги звезду», но каждого тепло встречали и не менее тепло (особенно одну молодую матрону) провожали, когда они сходили с эстрады. Две девочки лет по девять, несомненно, однояйцевые близнецы, спели балладу «Улицы Кампары», идеальным дуэтом, под аккомпанемент одной гитары. Эдди поразила тишина, в которой слушали девочек жители Кальи. Хотя многие из них уже крепко выпили, ни один не позволил себе что-либо выкрикнуть. Не взрывались и шутихи. У многих, в том числе и у фермера по имени Луис Хейкокс, по щекам катились слезы. Если б его спросили раньше, Эдди ответил, что понимает, под каким эмоциональным прессом живет город. Но он не понимал. Теперь признавал это, честно и откровенно.
Когда песня о похищенной женщине и умирающем ковбое закончилась, на какие-то мгновения установилась полная тишина, молчали даже ночные птицы. А потом последовала громовая овация. «Если б они прямо сейчас принимали решение, что делать с Волками, — подумал Эдди, — даже папаша Картрайт не решился бы пойти против всех».
Девочки сделали реверансы и спустились с эстрады на траву. Эдди думал, что на том праздник и закончится, но тут, к его удивлению, на эстраду поднялся Каллагэн.
— Есть еще более печальная песня, которой научила меня мать, — и запел развеселую ирландскую песенку, которая называлась «Угости меня еще стаканчиком», не менее похабную, чем та, что исполнил оркестр, но теперь Эдди хотя бы понимал практически все слова. И уж тем более припев: «Я, конечно, лягу в землю, но пока что наливай!»
Сюзанна подкатилась к эстраде, вместе с коляской ее подняли, пока жители Кальи хлопали Старику. Она коротко переговорила с тремя гитаристами, одному что-то даже показала на грифе. Они кивнули. Эдди понял, что они знали или мелодию, или ее вариацию.
Толпа с интересом ждала, как и Эдди. Обрадовался, но особо не удивился, когда она запела «Служанку вечной печали». В их долгом путешествии эту песню она исполняла не единожды. С Джоан Баэз Сюзанна, конечно, конкурировать не могла, но голос переполняла искренность. И почему бы нет? То была песня женщины, покинувшей свой дом ради неведомых мест. Когда она допела, паузы, как после баллады близняшек, не последовало: все сразу захлопали. Послышались крики: «Еще! Еще!» Но Сюзанна петь больше не стала, лишь склонилась в глубоком реверансе. Эдди хлопал, пока не заболели ладони, потом сунул два пальца в рот и засвистел.
И тут — похоже, в этот вечер чудеса никак не желали кончаться — на эстраду поднялся Роланд, в то самое время, когда Сюзанну аккуратно опускали вниз.
Джейк и его новый приятель стояли рядом с Эдди. Бенни Слайтман держал Ыша на руках. До этого вечера Эдди не питал ни малейших сомнений в том, что Ыш искусал бы любого, за исключением ка-тета Джейка, кто попытался бы прикоснуться к нему.
— Он умеет петь? — спросил Джейк.
— Если умеет, для меня это новость, — ответил Эдди. — Поглядим. — Он не знал, чего ждать от Роланда, но сердце у него колотилось очень сильно.
Роланд снял с себя кобуру с револьвером и пояс-патронташ. Передал Сюзанне, которая взяла их и тут же затянула на себе пояс, повыше талии. Материя рубашки натянулась, и Эдди подумал, что грудь у нее увеличилась. Потом решил, что виновато освещение.
Факелы горели оранжевым светом. Роланд, без револьвера, с узкими бедрами, смотрелся как юноша. Несколько мгновений он оглядывал молчаливые, ждущие лица, и Эдди почувствовал, как рука Джейка, маленькая, холодная, скользнула в его ладонь. Мальчик мог не говорить, о чем думает, потому что те же мысли бродили и в голове Эдди. Никогда он не видел более одинокого человека, давно лишенного радостей и теплоты общения с близкими и дорогими ему людьми. На этом празднике (а это был праздник, хоть поводом для него послужила грядущая беда) и Эдди, и Джейк, и Сюзанна, да и многие другие со всей очевидностью поняли: он — последний. Второго такого нет. Если Эдди, Сюзанна, Джейк и Ыш и принадлежали к его родовому древу, то отстояли очень уж далеко, листики на концах длиннющих ветвей, но никак не часть ствола. Далекие потомки, волею судьбы оказавшиеся рядом с предком. Роланд же… Роланд…
