Ведьмин огонь - Клеменс Джеймс (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
И от этого открытия Толчуку стало легче. Значит, Сулачра всего лишь сплошной обман, никакой дым никогда и не достигал раздутых чувственных ноздрей, и никаких мертвых нет ни в каком ином мире.
Огр убрал руку. Сулачра обернулась просто возможностью собираться всем вместе и несколько дней проводить дома, без походов и ссор. Славным временем мира и понимания, короткой передышкой, объединявшей всех чувствами милосердия и добра. Но теперь, с тем знанием, что открыла ему Триада, этот прекрасный праздник навеки потерял для Толчука все свое обаяние.
От этого знания за какие-то несчастные несколько мгновений он перестал быть огром даже больше, чем наполовину. И теперь впереди расстилался чужой темный враждебный лес, через который ему предстояло пройти, и какие еще страшные открытия ждут его на этом пути — неизвестно. Кем его назовут еще?
Гром насмешливо гремел над его головой, разрывая черную крышу мира, и при очередной вспышке молнии Толчук вдруг обнаружил, что ни Могвида, ни Фардайла вообще больше нет поблизости. Его спутники прямо-таки растворились среди влажных черных стволов. И в этом неведомом грозовом лесу Толчук почувствовал себя так, словно был на свете один-одинешенек, дан на тысячи лиг вокруг. В промежутках между ударами грома лежал загадочный и тихий, если не считать упорного шороха листьев и посвиста ветра в намокших ветвях. Ни карканья вороны, да кваканья жабы. Толчук громко фыркнул хотя бы для того, чтобы как-то нарушить эту неестественную для него пустоту, словно этим фырканьем огр-сайлур хотел доказать равнодушному миру, что, кто бы он ни был, он есть, он жив.
И великан упорно шел дальше и, пройдя еще несколько шагов, вдруг справа увидел какое-то сияние, то угасавшее, то расцветающее, как диковинный цветок. «Наверное, Могвид и Фардайл направились именно туда», — предположил огр и тоже свернул направо. Но почему-то ноги совсем уж отказывались его нести, став тяжелыми и неповоротливыми, как стволы былинных деревьев. Великан совсем потерял ориентацию в этом болотистом краю, и теперь только этот странный свет служил ему маяком. И, едва передвигая ноги, Толчук медленно пробирался к свету.
Этот одинокий свет давал надежду, словно говоря о том, что не все еще умерло в ночном лесу, что есть еще кто-то, кто жив и добр. Толчук продирался сквозь сломанные ветки и завалы и удивлялся тому, как это его оборотни могли радоваться такому чудовищно неудобному и неприятному обиталищу. Где вольные просторы и открытые пространства, на которых видно на десятки лиг вокруг? Где строй снежных вершин, свободных и уносящих ввысь? Ничего подобного! Здесь то и дело приходится отводить руками ветки, чтобы они не хлестнули по глазам, а впереди не видно и на пару шагов. Даже туннель тропы мертвых, пожалуй, был приятней!
Подойдя ближе, Толчук заметил, что земля впереди становится все утоптанней, — видно, его спутники действительно были здесь и, наверное, даже остановились где-нибудь переждать эту ужасную грозу. Кроме обретения потерянной компании, Толчук мечтал еще и о сухом клочке земле. И надежда ускорила его шаг.
Скоро он смог уже различить, как вокруг сияния двигаются какие-то темные фигуры, и сердце его запрыгало от радости. Он снова не один! И действительно, в тот момент, когда свет вспыхнул ярче, огр-сайлур увидел сразу три силуэта. Три… И это заставило его остановиться.
Как три? Кого же могли повстречать здесь оборотни?
Неожиданно свет метнулся влево и вверх, прочертив в воздухе огненную дугу, и исчез. Подошедшего огра, конечно же, никто не заметил, и это хорошо. Но что, если его товарищи попали в беду, если они встретили грабителя или мародера? Толчук совершенно не представлял себе обычаев леса и теперь не знал, выходить ему на свет или нет? Или, может быть, лучше подкрасться и разобраться в ситуации? Но самому понять, что происходило, ему, пожалуй, не удастся. К тому же слишком много треснувших веток, задетых сучков и громкое сопение мгновенно выдадут его присутствие.
Практически напрочь лишенные хитрости и способностей к обману, огры всегда полагались и в обороне, и в нападении лишь на свою могучую и жестокую силу. Однако, будучи огром лишь наполовину, Толчук знал все минусы и плюсы своего рода.
Поэтому он выбрал привычный путь, то есть вытер мокрые ноздри, набрал в грудь побольше сырого воздуха и пошел вперед той самой мощной походкой, которая так часто разгоняла горных козлов среди снежных вершин. Обычная медлительность огров — только природный обман, мало кто представляет себе, с какой скоростью могут они двигаться, когда в этом возникает необходимость. Но те, кто это знает, подобно горным козлам, никогда не остаются в живых и никому уже ничего рассказать не могут.
Именно благодаря этой скорости, даже несмотря на треск ломаемых веток, ему удалось застать троицу совершенно неподготовленной к своему появлению. Все трое мгновенно обернулись на раздавшийся уже рядом звук, — и на огра уставились три изумленных человеческих лица.
Но это были чужие люди!
Толчуку и в голову не приходило, что кроме них троих, в лесу может находиться еще кто-нибудь. Пристыженный и растерянный великан остановился, не сводя взгляда с распахнутых от ужаса глаз людей. Самый большой из них, ростом почти с него, держал в руках топор, а хрупкая крошечная женщина зажимала себе рот рукой. Третий, высокий, тонкий мужчина с серебряными волосами, стоял спокойней всех, но и у него тоже глаза вылезли на лоб.
Этот сереброволосый мужчина и опомнился первым. Каким-то неуловимым движением губ и расслабившимся телом он показал Толчуку, что не боится и, подняв тонкий палец, сказал мелодично, словно переливались колокольчики:
— Кажется, не я один оказался в эту ночь далеко от дома.
При этих словах Толчук почувствовал, как в груди у него словно что-то лопнуло, и ему стало проще и легче. Значит, и эта встреча неслучайна. Огр перевел взгляд на белокурую женщину и ее могучего спутника:
— Кто вы? — проговорил великан на общем языке, стараясь говорить как можно чище.
То, что он умеет говорить, казалось, поразило тех двоих еще больше, чем появление чудовища. Тощий же человек отнесся к этому совершенно равнодушно.
— Да кто вы все? — повторил Толчук.
Тощий небрежно махнул рукой в сторону остальных:
— Искатели вроде тебя, огр. Это маленькая ведьма тащит нас всех к себе, и мы слетаемся на ее незримый зов, как бабочки на огонь.
Толчук шмыгнул носом, сконфузился» но сказал уже спокойней:
— Не понимаю. Что за ведьма?
Человек улыбнулся, но в словах его не было насмешки:
— Ведьма, которая уничтожит наши миры.
Могвид склонился над углублением в холме. Нагромождение камней у входа в старинный туннель было покрыто влажным мхом и кустистыми лишайниками. Старый дуб, росший на холме, своими корнями, как змеями, оплел землю перед входом, и теперь они смотрелись, как прутья, преграждающие вход и выход. Судя по толщине этих корней и соли лишайников, ясно, что туннель стар так же, как и сам лес. Вокруг валялось множество разбросанных камней, и неподалеку виднелись развалины каких-то древних стен.
Вероятно, они вышли на заброшенную шахту. Могвид слышал, что там, за горами, полно шахт, в которых когда-то добывали уголь и драгоценные камни и которые теперь превратились в простые пещеры. Мысль о золоте и драгоценных камнях заставила Могвида наклониться еще ниже.
Он повел носом, словно принюхиваясь к запаху, идущему из черной дыры, — пахло старой течкой и мускусом медведя. Но запахи эти были очень старыми, поскольку переплетенные перед входом корни были слишком густы, чтобы туда мог пробраться медведь. Даже Фардайл пролез через них с большим трудом.
— Что ж, если никакой опасности нет, то это будет вполне безопасным местом, чтобы укрыться и переждать бурю. — Из глубины донеслось шумное дыхание волка.
— Нашел что-нибудь? — крикнул Могвид. Разумеется, брат ему не ответил. Он и не волком всегда предпочитал контакт лишь глаза в глаза, как и подобает их народу. Но произнесение вопросов вслух помогало Могвиду справиться с тоской и одиночеством, которые паутиной начали оплетать его сердце среди этих чужих и непонятных деревьев. Он мог поклясться, что пару минут назад слышал какой-то вскрик, , причем не так далеко отсюда. Правда, его тут же заглушили гром и ливень, и теперь Могвид уже начал сомневаться, не принял ли он за крик обыкновенный порыв ветра.
