Реальность сердца (СИ) - Апраксина Татьяна (книги онлайн без регистрации .txt, .fb2) 📗
— Входите!
— Я пришел осведомиться о вашем самочувствии, — ученик лекаря держал в руках свечу и близоруко щурился. — Не нужно ли вам чего-нибудь?
— Нет, благодарю. Что же до самочувствия — назовем его умеренно отвратительным. Андреас, вы когда-нибудь спите?
— Вот и вы тоже спрашиваете… — тихо промолвил бледный щуплый мальчик.
— Первым был герцог Алларэ?
— Да. Он меня прогнал. Но я вовсе не устал.
— Если вам не спится, присоединяйтесь к нам. Наливайте себе вина и садитесь.
— Благодарю, господин Ларэ. Господин Гоэллон, я могу вас сменить.
— Я тоже не хочу спать, — отказался Алессандр, снимая крышку с кувшина. Фиор посмотрел на двух своих соратников по ночному бдению и не смог сдержать улыбку. Еще один хороший мальчик — Андреас. Он отучится бояться, привыкнет к своему новому положению, станет лекарем уже не ради куска хлеба, а просто потому, что у него золотые руки. После герцога Гоэллона, заявившего на королевском приеме, что «убивать может любой дурак, а чтобы лечить, нужно иметь разума поболее», и вельможи не считают зазорным разбираться в травах и медицинских инструментах. В Собране много хороших мальчиков. Королю Элграсу будет на кого опереться.
— Подайте еще вина!
— Ваше величество…
— Кто ты такой? Имя!
— Элиан Рева, ваше величество, — пожилой камердинер склонился в поклоне.
— Ты здесь больше не служишь. Убирайся и вели подать вина! Зажечь еще свечей! Музыки! Хищная, тревожная ночь таращилась в окна. Слишком тихая, слишком опасная, невероятно длинная ночь в полупустом дворце. Четверо гвардейцев за дверью едва дышали, вытянувшись по струнке. Рослые жеребцы в парадных мундирах. Позвать одного из них, приказать пить? Скучно, тошно.
Двое музыкантов с виолами явились очень быстро, пристроились в углу, заиграли что-то невероятно тоскливое. Заунывная мелодия рвала душу, словно на недавних похоронах отца. Вчера на Дворцовой площади кто-то расклеил прокламации. Не пожалел дорогой белой бумаги. На каждом листе было крупно, четко выведено: «Отцеубийцы!». Только одно слово, но и его достаточно. Герцог Скоринг обещал найти тех, кто это сделал — и к вечеру арестовали двух ремесленников. У них нашлась и бумага, и алая тушь, которой были сделаны надписи, но сегодня утром те же листы появились вновь, уже на колоннаде дворца, а гвардейцы, охранявшие подходы клялись, что ничего не видели. Они отправились в Шеннору, а караулы были удвоены, но король Араон не сомневался, что завтра листовки появятся вновь. Отцеубийцы. Сущая правда; пусть и не Араон заложил в подвал дворца то, что так громко полыхнуло, пусть не он убивал старика-казначея. Он — отцеубийца, ибо все случилось с его одобрения и по его воле, он покрывает отцеубийцу. Они с герцогом Скорингом виновны, и знают об этом. «Виновен!» — вопят стены. «Виновен!» — шепчут портреты предков. «Виновен!» — наверняка говорят за спиной слуги. А что думают эти музыканты, выбравшие похоронную мелодию?
— Играйте веселее! Парочка затянула павану, и Араон едва не швырнул в них тяжелым золотым кубком.
— Играйте бранль! Веселая плясовая мелодия не разогнала тишину. Тишины было слишком много, она заполняла кабинет, лишь пару дней назад полностью отделанный, неуютный, тесный. Тишина пряталась под креслами и диванами, за бюро, в пасти камина, и никак нельзя было ее выгнать. Следом за тишиной в комнату вкрадывались шепоты. Обвиняли, проклинали, стремились выжить короля из его покоев.
Из покоев, которые не принадлежали ему и не могли принадлежать, потому что он был никем, подкидышем, самозванцем, и эти стены знали, и весь дворец знал, и столица, и вся Собрана… Музыканты тоже знали.
— Просто самозванец ты, Ты просто самозванец! Просто самозванец ты, Ты просто самозванец! Ты отцеубийца, ты отцеубийца!.. — надрывалась виола, а двое игравших переглядывались и улыбались. Танцевали кресла, аплодировали портреты отца, деда, прадеда. Подпевали веселой мелодии конского бранля, такой простой и привязчивой, что король сам едва не запел: «Я отцеубийца!», прихлопывая в ладоши.
— Вон! — закричал Араон. — Подите вон!!! Что делать, куда бежать? Где спрятаться от голосов и взглядов? Куда скрыться от шепотов тишины, от золотых усмешек на портьерах, за которыми прячутся густые кляксы тьмы, оставшиеся со дня затмения, от запаха гари, от жирного пепла, покрывающего все, все, все?.. Днем проще: днем тени исчезают, их разгоняет уверенная поступь герцога Скоринга. Его боятся даже тени, и портреты замолкают, ждут сумерек, чтобы вновь начать шелестливый, шуршащий, неотвязный диалог.
— Он чужак, он самозванец!
— Он самозванец, он подкидыш!
— Он подкидыш, он убил короля!
— Убийца!
— Раб!
— Выродок! Две седмицы назад у него был отец и двое братьев: родной и сводный. Родного он ненавидел и сделал все, чтобы того сослали прочь, а сводный, брат-бастард, пришел к нему в спальню утром. Брат Фиор, казавшийся тихим, покорным, преданным.
Будущий король завтракал в постели, наслаждаясь отсутствием наставников, епископа — всех, кто годами досаждал ему, отказывая в самых простых удовольствиях. Он пил вино и ел руками — кто мог ему теперь запретить делать все, что захочется? Ларэ зашел в спальню, отшвырнув с дороги камердинера, застыл на пороге. На широких плечах был траурный синий плащ.
— Как вы себя чувствуете, Араон?
— Отлично, — ляпнул принц: крепкое керторское вино ударило в голову.
— Рад за вас, — полубрат кивнул, развернулся и вышел. Тогда Араон не задумался, как это понимать — но несколькими днями позже увидел бастарда рядом с герцогом Алларэ, в зеленом с золотом. И он свидетельствовал перед Ассамблеей, что Араон — подкидыш, в котором нет ни капли королевской крови. Знай будущий король, — фальшивый, поддельный король, — как все обернется, он приказал бы арестовать полубрата. От короля-самозванца отвернулась почти вся столица. Лишь немногие сеорийцы остались ему верны, а бруленцы и скорийцы были чужаками, никого из них Араон не знал. Только герцога Скоринга. Скоринга, обманувшего его, а потом сообщившего правду и шантажом заставившего согласиться на коронацию. Собор был разрушен в ту же ночь. Патриарха разбил удар. Знамений было достаточно для любого дурака. Почему герцог Алларэ медлит, почему не возьмет дворец штурмом, не скинет самозванца с трона, на который он не имеет прав? Издевается. Мстит за заключение в Шенноре, за смерть своей сестры. Он все знает, он знает все — больше, чем сам Араон. Кружились стены, пестрел перед глазами белый шелк с набитыми золотом нарциссами и лилиями, к горлу подступала тошнота; пятнадцатилетний король давился вином, надеясь, что следом за опьянением придет забытье, глухой темный сон, обрубавший, словно топором, путы страхов, голоса портретов, танец драпировок…
Нужно дожить до утра, и с первым багряно-золотым светом, что польется в окна, наступит тишина. Тогда придет герцог Скоринг, принесет ворох свитков, даст в руки перо, скажет: «Подписывайте, ваше величество!», — и придется выводить на каждом свою подпись, потом прижимать печать, не думая, что написано, не читая — потому что все равно не понять…
Послы Оганды и Тамера отказались вручить верительные грамоты, сказав, что это состоится лишь после второго заседания Ассамблеи и присяги глав Старших Родов. Они были вежливы, они ссылались на то, что грамоты еще не получены, понадобится не менее двух седмиц, но король знал, что они просто выжидают, кто победит. Вчера посла Оганды видели въезжающим в дом герцога Алларэ.
Проклятый калека! Ему и увечье не мешает удерживать власть в своих руках. Еще бы! Такие вцепляются в нее зубами… Алларэ сделает все, чтобы посадить на престол своего сына. Такого же самозванца, но своей крови, золотоволосого наглеца, с которым он нянчился многие годы, и герцог Гоэллон — тоже. Оба знали все с самого начала, знали и растили себе короля по вкусу… …а если герцог Скоринг солгал? С портрета смотрело строгое, властное лицо. Те же пышные волосы, чуть более светлые, чем у Элграса, те же рысьего разреза яркие глаза, правильные черты. Ролан Гоэллон, Ролан Победоносный, младший брат-близнец деда, короля Эниала. Если художник не соврал — а зачем ему было врать, и живописец, и маршал Гоэллон давно уже умерли — то несложно представить, каким будет брат лет в сорок. Или — таким вот? Чуть более тяжелое лицо, брови, сдвинутые в гневную черту, крупные красивые руки скрещены на груди. Король Лаэрт. Король Лаэрт, принц Ролан, принц Элграс… одна кровь, одна семья. Только Араон здесь — чужой, лишний. Вовсе не так похож на отца, как его уверяли с детства. Хилый, хлипкий, тому же Ларэ — едва ли не по плечо, а Элграс перерастет и полубрата. Урод. Чужак, безродный подкидыш, занявший трон, что по праву принадлежит брату. Отцеубийца. Может быть, еще и братоубийца? Вести из Брулена пугали. Жив еще Элграс — если да, то где прячется? Если нет — то почему не нашли тело?
