Ученики, учителя (СИ) - Коллектив авторов (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗
Глаза ученика наполнились обидой.
— Зачем ты так. Кто он такой?
— Обычный человек, а ты в его присутствии натянут как тетива. Это недопустимо, даже если брать в расчет только статус его нынешней реализации. И кто он в реальности, ты никогда не узнаешь при таком отношении.
Плечи Николая опустились, он отвел глаза:
— Извини, учитель. Я не подумал.
Он развернулся, собираясь уйти.
— Погоди!
Николай остановился, но даже не повернул головы.
— Зайди на станцию, достань пару чистых тряпок, возьми там казан с кипяченой водой и жди меня в дизельном сарае.
Ученик обернулся, посмотрел на Джордано. Тот улыбнулся:
— Иди! Сейчас доделаю измерения и приду, покажу, как подобные фокусы организуют.
Глаза Николая ожили и засветились:
— Сейчас!
— Постой! Там на полке, над верстаком банка со спиртом. Кинь туда лезвие от бритвы, и где-то там скальпель лежит.
Через десять минут Джордано зашел к ожидавшему его Николаю, критически осмотрел приготовленные учеником предметы. Смел с верстака мусор, оставшийся после вчерашней работы гасановских ребят, и расстелил чистую тряпку, принесенную Николаем. Заглянул в банку со спиртом и стал задумчиво оглядывать содержимое полки.
— Ты что ищешь?
— Да, пинцет где-то валялся.
— В доме он, на полке над печкой. Сходить?
Джордано отрицательно мотнул головой.
— Не надо, так обойдемся. Слей мне на руки, — он по локоть закатал рукава и склонился над прилепившимся в углу рукомойником. — Эй! Много не лей. Чтоб тебе воды хватило.
— Зачем все это? — спросил Николай, обильно намыливая руки вонючим хозяйственным мылом под внимательным взглядом учителя.
— Мне как-то байку рассказывали. В Антверпене свирепствовала холера, почти весь город вымер. И один из наших заразился. Он умирал четыре раза… Не трогай ничего! — прикрикнул Джордано, останавливая Николая, потянувшегося за полотенцем. — Стряхни и дай высохнуть. Учти ничего нельзя трогать!
— А потом? — Николай заинтересованно смотрел на Джордано.
— Что потом?
— Ну, с тем, холерным?
— Да ничего. Его дружок «из жалости» зарезал, чтоб не мучился.
Джордано поставил казан, достал из спирта скальпель, положил на тряпку, зачерпнул немного спирта и протер ладони и пальцы.
— Ну, что ты застыл как изваяние? Иди смотреть! — позвал Джордано, усаживаясь на табурет.
Николай, помедлив еще мгновение, сдвинулся с места и уселся на второй, стоящий у верстака табурет.
— А если б не убил? — глаза мальчишки расширились и, казалось, впились в бессмертного.
Джордано улыбнулся в ответ:
— Ну, иммунитет должен был бы выработаться, как у обычного человека, переболевшего холерой. Почему после первой же смерти не оказалось иммунитета трудно сказать. Стремительно протекала? Да и не понятно, что с водно-солевым балансом после воскрешения происходит, — Джордано замолчал, выражение его лица на мгновение стало отсутствующим. — Это интересно было бы посмотреть, — протянул он задумчиво.
— И что, ничего нельзя сделать?
— Что делать? Ждать надо было, лечить, как обычных людей лечат. Только тогда не знали надежных методов лечения, и это было бы очень долго и мучительно, — Джордано еще помолчал. — В ту эпоху самое простое, что можно было сделать, это удалить зараженные вибрионом внутренние органы. Механизм регенерации бы запустился, и дело с концом.
— Но это?..
— Да, не слишком приятная процедура, но лучше, чем остаться без головы или умирать десяток раз.
Джордано достал лезвие, разломил его пополам и половинки аккуратно положил рядом со скальпелем. Оторвал кусок от чистой тряпки, засунул его в оставшийся спирт. Отжал тряпку. Взглянул, улыбнувшись, на Николая:
— Вообще-то, тут достаточно чисто, в смысле бактерий и вирусов, но лучше соблюдать элементарные правила антисептики. Вляпаться с заражением крови не слишком большое удовольствие.
Николай сидел, затаив дыхание, следил за бессмертным, уже понимая, что тот собирается сделать.
— Возьми салфетку. Подашь сразу, когда разрежу, а то набрызгаем тут. Скальпель сразу заберешь, чтобы не вымазать.
Джордано аккуратно надрезал кожу над суставом левой кисти.
— Тряпку давай! Да, что ж ты на меня уставился! На руку смотри!
Джордано сам отложил скальпель на тряпку, отобрал у ученика намоченную в спирте салфетку и зажал разрез.
— Чучело! Смотри, сколько из-за тебя налилось, а если придет кто?
— Прости, я уберу все! — ученик смотрел на зажатую руку Джордано, и переводил дух.
— Понятно, что уберешь! Не мне же с этим дерьмом возиться. Дальше-то показывать?
Николай вновь поднял глаза на Джордано, как зачарованный кролик, и кивнул. Учитель вздохнул:
— Только делай, что говорю! — он сдвинул салфетку. — Держи, чтобы на стол не капало.
Сам вновь взял скальпель.
— Смотри, — он указал на края разреза, — это клетки делиться начали. Так быстро у животных только опухолевые клетки растут.
Джордано углубил разрез и согнул руку так, что стали видны белые основания сухожилий, прикрепляющие мышцы к суставной сумке.
— Видишь! Если тут разрезать, то можно всунуть лезвие. Но будет долго срастаться — минут двадцать, а потом еще доставать… Я под кожу засуну. Так проще, — он сделал надрез, отделяющий кожу от внутренних тканей, кончиком скальпеля приподнял кожу. — На, держи.
Когда Николай взял скальпель, поднял кусочек лезвия и засунул внутрь.
— Все, отпускай!
Николай не двигался. Джордано отобрал скальпель, положил его на место и зажал руку остатком сухой, не залитой кровью тряпки. Перевел дух. Только потом взглянул на ученика. Тот подозрительно побелел и, казалось, пытался что-то проглотить.
— О боги! — Джордано поврежденной рукой, не отрывая правую, зажимающую рану, вздернул ученика с табурта, задирая ему голову. — Дыши! Глубже дыши!
Николай сглотнул и задышал. Краска начала возвращаться на лицо.
— Ну, слава богу! А третьего дня, когда голову отрезал, между прочим, не блевал.
Николай вывернулся из руки учителя и сел к верстаку. Теперь он был пунцовый.
— Показывай дальше! — произнес он глухо.
Джордано тоже опустился на табурет.
— А ты, между прочим, молодец. Руками ничего не облапил!
Николай поднял глаза на бессмертного. У того, несмотря на ровный, насмешливый тон, на висках блестели капли пота, а зрачки были расширены, как у кошки в темноте.
— Зачем ты это сделал? Убери ты эту дрянь скорее!
— Ты же хотел знать!
— Зачем на себе показывать? — угрюмо произнес Николай, отводя глаза.
— А что, на тебе надо было?
— Мог же просто рассказать.
— Одно дело слышать, а другое увидеть.
— Как же так можно!? — голос ученика почти сорвался на крик.
Джордано улыбнулся в ответ:
— Это совершенно безопасно для нас. А боль? Не больнее, чем многое другое. Гасанов, кстати, сустав повредил еще ночью. Пойди его пожалей!
Николай опять отвел глаза от лица бессмертного и взглянул на зажатую тряпкой руку. Джордано убрал правую руку с раны, стер кровь.
— Вот смотри! Сейчас рубец исчезнет и внешне ничего видно не будет, — он протянул руку ученику. — Проведи пальцами.
— Чувствуешь, под кожей практически ничего не заметно. Если бы это было не лезвие с острыми краями, то через день тут было бы лишь небольшое уплотнение, практически не мешающее жить. А так, края острые, будут повреждать внутренние ткани. К завтрашнему утру рука распухнет.
— Ты собрался так оставить? Зачем.
— Если ты не уберешь, так и останется!
— Что уберу?
— Лезвие.
Николай вновь уставился на Джордано.
— Давай режь, — Джордано положил руку на стол. — И учти, лезвие тонкое, будешь не осторожен, — развалится на куски…
На станцию Николай вернулся мокрым как мышь и все еще немного бледным. Ему таки удалось удалить лезвие, даже не обломив ни одного края. Он выбросил в печку окровавленные тряпки, глупо улыбнулся, сидящему на лавке у окна Гасанову и присел к столу, где что-то оживленно обсуждали милиционеры.
