Янтарин - Шишканова Катерина Сергеевна (книги бесплатно без .TXT) 📗
— Глупыш-шка, — усмехнулся Янтарин, когда она пожаловалась на пристальное внимание Архэлла. Они валялись на берегу небольшого лесного озера, в котором принцесса до этого старалась отмыть смердящего дракона. — Он же твой ж-шених. Вот и с-стараетс-ся парень, а ты прос-сто бес-счувс-ственный пенёк. Луч-ше помоги мальч-щику.
— Вот ещё, — она сложила на груди руки и отвернулась. Янтарин примиряюще ткнулся мордой в спину надувшегося феникса. — И не трись об меня, ящерица, не трись… не три-ись!
Дракон дурачась боднул свою всадницу, от чего та шлёпнулась, ударившись о песок коленями и ладонями.
— Оу! — Янтарин чуть скосил глаза, дёрнул отозвавшейся болью лапой. — Ч-што это было?
Девушка поднялась, тряся отбитой рукой.
— У-у, подлый, зачем опять подзеркаливаешь?
— У тебя рука болит. Дай, гляну.
— Да всё в порядке, — она раскрыла пятерню и шлёпнула её дракону прямо на влажный глаз. — Видишь? Это всего лишь тот ожёг.
Янтарин сморгнул и выдохнул клуб пара.
— Магия — странная штука, — тихонько прошептал он. — Артефакты светлые по своей природе. И всё же, отданные перед смертью, способны глубоко навредить. Хотя… — он прикрыл глаза, задумчиво шевеля губами. Раз-второй рванул лапами песок, нагребая его на себя и одновременно вкапываясь глубже. Фелиша проворно вскарабкалась ему на шею и принялась чесать ногтями гребень. Дракон расправил крылья, прогревая повреждённые перепонки на солнце, и блаженно закряхтел. — Ты что-нибудь с-слышала о с-слезах дракона?
Девушка хмыкнула. Она умылась драконьими слезами после того, как отревелась на поляне.
— Не те драконьи с-слёзы, дурёх-ха, — ухмыльнулся он, переворачиваясь на бок и лапами перекидывая себе на брюхо растянувшуюся на спине девчонку. Присутствуй при этом Хольт — и одним сердечником стало бы больше. — Это наз-свание определённой группы артефактов, некогда с-созданных нес-сколькими богами и полубогами. Вид они имели с-самый разный — каменная звезда, янтарная капля, малахитовый трилис-стник, лебединое перо, с-серебряная стрела и опаловый венец. Ни о чём не говорит?
Принцесса поудобней умостилась на брюхе друга, упёрлась локтями в полупрозрачную зеленоватую чешую.
— Венец Лиам?
— Он с-самый. Красс-сивая вещица, но опас-сная. Ос-собенно, когда теряет с-своего хозяина. Дело в том, что Лиам — вторая х-хозяйка венца. Первой была её с-сестра. Мортемир убил её и с-слеза дракона переш-шла по нас-следс-ству к малыш-шке Лиам. — Дракон чуть скривил губы. Посторонний наверняка принял бы это за оскал. Фелиша увидела лишь печаль. — Артефакт принял её не с-сразу, здорово ш-шкурку подпортил.
— Значит, мне стоит немного подождать и эта штуковина угомонится?
— Наверное. Я не з-снаю.
Девушка недоумённо сморгнула.
— Тогда зачем ты мне это рассказал?
— Чтобы ты з-снала. Ты феникс-с, но ты не ведаеш-шь с-своей ис-стории. Ты научилас-сь принимать проис-сходящее, не желая вникать в с-суть вещей. Разве тебе не интерес-сно, кто те с-сущес-ства, что когда-то с-создавали подобные вещи? И для чего их ис-спользовали? И почему некромант начал охоту за ними?
— И ты мне прямо всё расскажешь?
Янтарин усмехнулся.
— Нет, конечно. Многое ты прос-сто не поймёшь. И вс-сё же… Ты з-снаешь, для чего с-сущес-ствовали воины-феникс-сы?
— Чтобы поддерживать мир и порядок, — не задумываясь выпалила Фелиша. Первое, чему научила её мама. И единственное, что она узнала о своём роде.
— Умница. И вс-сё?
— Ну… думаю… думаю, мы — связь между людьми и не людьми.
— И это правда. И вс-сё?
Девушка развела руками. Все свои скудные познания в этой области она выложила.
— Тогда с-слушай…
…Солнце вызолотило маковки восточного хребта. Огромный белый храм, втиснутый прямо в толщу скалы, наливался тёплым багрянцем в лучах восходящего солнца. Исполинская каменная чаша перед входом, до середины заполненная кровью — единственное доказательство языческого вмешательства в сие белокаменное чудо — приобрела вид не такой устрашающий и даже, скорее, уютный, словно жидкий огонь в импровизированном камине. Подумаешь — кровь: всё вокруг кроваво-алое. Заря, пусть и не такая запоминающаяся, как в Кулан-Таре, окутала всё лёгкой серебристой дымкой.
Или не заря?
Дымка уплотнилась — и на каменную площадку ступила женщина, зябко передёргивая узкими плечами. Слишком длинные волосы мазнули по щиколоткам, оставляя на ногах мокрые следы. В больших глазах плескалось море. Наяда сощурилась на солнце, квадратные зрачки стали шестиугольными звёздами и, прежде чем успела спрятаться в тень мраморных колонн, на лестнице послышался перестук копыт.
— Доброе утро, вода, — взошедший на площадку чуть склонил голову, завесив лицо чёрными как смоль волосами. Из одежды на нём был только кулон-трилистник из малахита. Торс был бесстыдно оголён. Ниже… четыре лошадиные ноги нетерпеливо загарцевали, когда глаза наяды опустились к самым копытам. — Всё ещё не подружилась с солнцем?
— Дружить с конями я тоже как-то привычки за собой не замечала, — наяда чуть поджала губы, но кентавр лишь фыркнул и прошёл на своё место — один из лучей выложенной белым камнем пятиконечной звезды. Его вынужденная собеседница встала напротив — заняла своё.
— Чёй-то воздух как-то натянут, — гибкая, словно кошка, в центр пентаграммы спрыгнула девчонка, едва переступившая порог отрочества. Одежда на ней была самая варварская — драные тугие лосины, из-за кожаного плетёного пояса торчит рогатка, меховая драная же безрукавка, зашнурованная на груди грубыми шерстяными нитками и… всё. Тёмные короткие волосы с прозеленью, вызывающе жирные и немытые, стояли торчком, лаково переливаясь на солнце. Наяда чуть скривилась, взглянув на босые ступни явившейся — девица на собрание пришла с толстой коркой грязи вместо мокасин. Да и вообще, чистоплюйством не страдала — пыльная, чумазая, она чувствовала себя вполне комфортно. И на кривые взгляды наяды чихать хотела. Как и всегда.
— Нилл, Родомир, — поприветствовала варварка.
— Здравствуй, Лейм, — кентавр искренне улыбнулся девчонке, ставшей по левую руку от него на свой луч. — По-прежнему разбойничаешь?
Нимфа щёлкнула языком по ровным зубам, села на пол, достала складной нож и принялась стругать свою рогатку, совершенствуя её форму.
— Вообще-то на собрания проносить оружие запрещено, — заметила наяда.
— Людишки совсем охамели, Родомир, — не обращая внимание на замечание соседки слева сказала Лейм. — Прут в мой лес, словно к себе домой. Буквально на неделе выперла целое стадо — деревья рубили, расчищали место для панской усадьбы. А вот тебе ещё одна байка — говорят, эльфы решили покинуть наш мир. Целыми толпами уходят из лесов Нерререна. Представляешь?
— Не представляет, — воздух сжался тугой пружиной и реальность выплюнула на четвёртый луч молодого мужчину — счастливого обладателя обаятельной улыбки и хитрых прищуренных глаз. Пепельные волосы его были перехвачены на лбу плетёной тесёмкой. Поверх — ромашковый венок — единственное яркое пятно во всём облике: всё остальное было слишком… серым — глаза, одежда… крылья. — Не представляет, — повторил только что явившийся, — наш Родомир счастливый хозяин земель, отдалённых от людских поселений. И не людских.
Кентавр улыбнулся и ему — чуть сдержанней, чем нимфе и наяде, и всё же вполне искренне.
— И тебе здравствуй, Ферекрус. А где же замыкающий? Вы всегда появляетесь вместе.
— Янтарин припозднится, у него проблемы с драконами.
Нил удивлённо округлила водянистые глаза.
— Вроде же были грифоны?
Лейм скривилась словно от пощёчины и зашипела.
— Грифонов выбили ещё несколько лет назад, Нилл, — глядя в небо непринуждённо заметил кентавр. — Припоминаешь?
Наяда фыркнула. В отличие от отшельника Родомира, её род, живший в непосредственной близости от людей, никогда не лез не в свои дела и всегда немножко отставал в событиях.
— Ну вот все и в сборе, — серокрылый Ферекрус хлопнул в ладоши, отвлекая внимание от сконфуженной Нилл. — Можно начинать.
