Рождение Повелителей - Часть 1 - Гуров Александр Владимирович (электронные книги без регистрации txt) 📗
— Единый Владыка спустил на землю двух братьев, двух Повелителей — Харада и Хазгила, — начал говорить Малах. — Он не ведал путей их мыслей, не предполагал, что старший из братьев начнет войну. Повелитель природы и животных создал страшную армию монстров, полулюдей-полуживотных, — Немо сидел в сладостном предвкушении раскрытия таинств, он уже знал то, о чем сейчас говорил Малах, но перебивать не решился. — Но самое страшное, что совершил Хазгил — это то, что было создано величайшее оружие всех времен и народов — Черный Меч — Эльмарин. Темный Повелитель вложил в этот меч часть своей души, напоил его собственной кровью, сделал его кровожадным и непобедимым, живым созданием. Страшной волной накатилась на Айзлоин Сила Хазгила, под его мощью падали города, рушились крепости, никто не мог устоять перед Темным Повелителем.
В Судьбу Айзолина вмешался младший брат Хазгила — Харад. Но даже он не смог противостоять мощи Темного Меча. Повелитель стихий взмолился в Силе Единого, чтобы тот снизошел в этот мир и уничтожил изменника, но Владыка отказался вступать в мир, чтобы не нарушить жизненное равновесие. Великий Дух придумал другой выход. "Чтобы обуздать меч, нужны доспехи!" — решил он. Сделать Доспехи должен был смертный, им стал давний предок Гефеста — Ордуаст
"Как неприхотлива Судьба, она свела меня из всех живущих на земле именно с Гефестом! — думал Немо — Мне чрезвычайно повезло, удача, она так часто выручала меня!". А Малах говорил не переставая:
— В Ордустра поочередно вселялись Великие Духи Повелителей. Первым был дух перворожденной воды — Ондал, с его силой смертный кузнец сделал Шлем, который сейчас у тебя; вторым стал дух огня — Таэбак, его силой был сотворен огненный меч; третий стал дух матери Земли — Дангун, тогда из наковальни смертного кузнеца вышел чудо-щит; последний дух — самый сильный и могущественный из всех своих собратьев — дух чистого первичного небесного воздуха — Гаэмос, этот дух был очень силен, простому смертному было невыносимо сложно совладать с присутствием в своем теле столь мощного духа. Но Ордуастр превзошел самого себя, он не только выдержал присутствие в себе Гаэмоса, но и смог работать над Адамантом больше, чем над всеми остальными комплектующими Доспехов Духов. Ордуастр настолько погряз в работе, настолько отточил мастерство духовного творения, что Адамант Гаэмоса стал обладать силой ничем не уступающей Эльмарину. Ордуастр работал над Адамантом два дня и три ночи. За это время Гаэмос сильно ослаб и не мог уже вернуться назад в Эальдорас. Ему пришлось переместить свою душу в Божественный Камень. Адамант был центральным составляющим Доспех.
Артефакты Духов были готовы… — Малах глубоко вдохнул, выдохнул и снова стал говорить — Приближался день Последней Битвы, и вот он настал. Харад разместил свои войска в Замке Бури. Ты, наверное, слышал о нем, Немо, он находиться в землях Андариона.
— Да, мне рассказывали о нем, — тихо ответил северянин, все время повествования Малаха северянин никак не мог устроиться в седле, — в основном от матери. — добавил он мгновением позже.
— Хазгил выстроил свои войска нелюдей перед Замком, началась битва… Крепость была разрушена почти до основания. Ценой тысячи жизней Повелитель Стихий выиграл битву, победив своего брата в честном поединке. Телесная оболочка старшего брата была разрушена, но уничтожить душу так и не удалось. Тогда Харад заключил душу Хазгила в аметист. Камень души хранит Орден Паладинов, он находиться в Забытом Городе, куда не может ступить нога простого смертного.
— А куда подевался Эльмарин и Доспехи Духа? — отчасти зная ответ, спросил Немо.
— Доспехи Харад разделил между своими учениками, эту историю ты знаешь. Эльмарин был спрятан самим Светлым Повелителем, и точное место его нахождения не знает никто.
— А почему Темный Меч не уничтожили? — поинтересовался северянин.
— Не знали: как? Меч хранит в себе часть души Хазгила, а в мире нет средства, способного уничтожить такой сгусток Силы, по крайней мере его пока никто не нашел, включая Великих Повелителей! — закончил Малах.
— А кто тогда Ты? — жадно спросил Немо.
— Об этом тебе еще не время. Ты узнаешь это, но не сейчас. Я расскажу другую историю, историю древнего пророчества.
— Пророчества? — переспросил северянин.
— Да, — Малах облизнул пересохшие губы, — Пророчества Светлого Ордена, я не буду в точности передавать его, да и вряд ли вы поймете истинную суть. Она заключается в том, что… — старый знахарь задумался.
— В чем? — вопросил любопытный Немо.
— Нет, прости, я не могу пока сказать тебе этого, — покачал головой Малах.
— Но почему? Ведь ты уже собрался мне все рассказать, почему тогда теперь отказываешься говорить? — на одном вздохе отчеканил северянин.
— Не спрашивай. Я не могу ответить… пока. Но придет время, и ты узнаешь все, может даже сам! — многообещающе ответил знахарь.
Разговор был окончен. Немо так почти ничего нового и не узнал, а узнать хотелось немало, узнать еще больше, намного больше, но, увы, не у кого. Взамен старым безответным вопросам стали новые, которые волновали не меньше, может, даже больше, чем предыдущие.
Снова потянулись долгие дни пути. Белтмор встретил друзей тем же, что и Элдибор. Когда друзья въехали на Путь Торговых Столиц (как нередко называли местные жители часть Восточного Тракта, в окрестностях Элдибора и Белтмора) ночевать под открытым небом больше не приходилось, по обе стороны большака разместились деревни, постоялые дворы и трактиры, где можно было спокойно провести и ночь, и день.
Дорога была не сложной и не утомительной. Северные жеребцы знали свое дело, мчали, как обезумевшие, за день покрывая два обычных перехода. Кони не знали усталости. Чтобы вымотать, их надо было гнать без отдыха, наверное, не меньше недели, а совсем недлительные передышки полностью восстанавливали северным скакунам силы. Не даром о выносливости андарионских марок ходила столь высокая слава.
За считанные дни трио подъехала к дороге ведущей в Нимфею. Здесь путь по Восточному Тракту для друзей заканчивался, начинался другой: через плохо-объезженные степные дороги. Степь после пожара представляла собой темную груду выжженной травы, на которой жизни не будет прихода весны, но потом на удобренной сажей степной земле, травы разрастутся с такой силой, что затмят своих прародителей.
Тонкая полоса дороги трудно угадывалась под выжженной степью, но ехать было несложно. Волновало только то, как спать. Трактиров здесь никаких не было, придется спать под открытым небом, но постелить под себя было нечего, а спать на саже не хотелось, но ничего другого не светило… в саже, так в саже…
Две ночи пролетели незаметно. Погода хоть и близилась к зиме, особых холодов все же не было. Келебреттские Горы надежно защищали от ветра и холода. Но степь, есть степь и промозглый ветер давал о себе знать, разнося на многие лиги тяжелые пепельные частички, растворяя их в воздухе, делая пути для дыхания тяжелыми и неприятными. Сажа черной пеленой окутала дорожные одежды, испачкала лица, скрипела на зубах и застила глаза.
Малах вечно подгонял своих спутников, дорожил каждой минутой. За два коротких дня трио добралось до пункта назначения.
Черные, все измазанные в пепле и пыли всадники пробирались все глубже и глубже на юг, прокладывая себе дорогу через черное поле. Слева от них каменным троном стали Келебреттские Горы, показывая свои высокие пики, покрытые непроходимыми лесами; справа раскинулась выжженная дотла степь, степь и ничего больше; сзади — тонкий копытный след на все том же черном от пепла поле; впереди зубчатой стеной выстроился городской частокол Нимфеи, мир за стеной был невидим и неслышим. Над головами высоко в небе светило холодное зимнее солнце. Над родным городом тонкой змейкой возвышался столп мрачно-серого дыма.
Всадники быстро домчались до Нимфеи, остановились у запертых ворот. Ни одно из чувств не могло уловить ни малейшего движения за деревянной преградой, казалось город уснул беспробудным сном. Но цель достигнута, вот они — Родные Стены!
