Пылающие небеса (ЛП) - Томас Шерри (читать книги полностью .txt) 📗
Зрелище виверн и бронированных колесниц, сошедшихся в небе, угрожающих и целеустремленных, жгло мозг уже не так живо, как поначалу. Но по-прежнему приходило, угасая и расплываясь по краям.
Принцесса приложила указательный палец к щеке:
– Это было бы совершенно не типично, но не невозможно. Однако, когда первое видение приходит на заре взросления, за ним обычно следует быстрая серия дополнительных – каждый час, если не чаще. Ваш маг испытал это?
– Нет. – Тит не пережил ничего подобного. – А что, если первое видение появилось в ситуации тяжелого страдания? Это уменьшает вероятность дополнительных видений?
– Опишите ситуацию тяжелого страдания.
– Разгар ничем не сдерживаемого допроса инквизитора.
Кот заурчал. Принцесса Аглая с задумчивым видом почесала его между ушами.
– Любопытно. Не уверена, что видение способно проявиться, когда мозг находится под таким давлением. А как ваш маг вышел из подобного допроса, сохранив достаточную ясность ума, чтобы вспомнить предсказание?
– Допрос был прерван.
– Когда?
– Возможно, во время видения или вскоре после него.
– А. Тогда это имеет смысл.
– Как это?
– Сомневаюсь, что у вашего мага вообще было видение. Он видел прореху в сознании. Понимаете, – принцесса Аглая наклонилась вперед, стремясь поделиться своей эрудицией, – маги мысли – любопытное племя. Нельзя просто заплатить им, чтобы они сделали за вас грязную работу. Они должны захотеть принять в ней участие. Талант у магов мысли врожденный, но достигаемая ими мощь прямо пропорциональна их отдаче делу.
Инквизитор определенно фанатично предана Лиходею.
– Маги мысли боятся вмешательства в их работу по двум причинам. Первая: их полностью открытый мозг весьма подвержен необратимому ущербу. Вторая: мысли, которые они используют, чтобы достичь неистовой мощи, становятся видны как прореха в сознании. Ваш провидец узрел не отблеск будущего, а картину внутренней работы мага мысли.
Совершенно неожиданное откровение. Но трепет Тита длился лишь секунду.
– Прореха работает лишь в одном направлении, или это взаимно?
– Совершенно точно взаимно. Известны случаи, когда хозяин мага мысли намеренно прерывал допрос, полагая, что маг недостаточно силен, чтобы сломать объект, и добиваясь прорехи.
Значит, инквизитор, придя в сознание, обнаружит в своей голове отпечатавшиеся образы принцессы Ариадны и ее канарейки. И потребуется не очень много времени, чтобы обнаружить: принцесса Ариадна в жизни не владела канарейкой.
А потом инквизитор вспомнит, что они с Титом были не совсем одни в комнате для допросов.
* * *
За чаем собрались лишь Кашкари, Уинтервейл и Иоланта.
– Его высочество еще тошнит? – спросил Уинтервейл.
– Уже нет, – ответила Иоланта. – Но запаха жареных сосисок он пока не выносит. И съест немного сухого печенья у себя в комнате.
Уинтервейл указал на обилие еды на своем столе:
– Тогда налетай.
– Как прошла твоя поездка домой, Фэрфакс? – поинтересовался Кашкари. – Твоя семья приедет на Четвертое июня [4]?
Иоланта глотнула чая, купив себе несколько минут на размышление. По крайней мере, она знала наверняка, что ее семья не приедет на Четвертое июня, что бы это ни было.
– На самом деле они на этой неделе уезжают в Бечуаналенд. А вы, джентльмены, как поживаете вдали от дома?
– Я всегда «за» жизнь вдали от дома, – вздохнул Уинтервейл.
– Тогда что ты делаешь на каникулах?
– Жду, когда снова начнутся занятия.
Что можно ответить на подобное?
– А у тебя все так же плохо, Кашкари?
– Нет, я скучаю по дому. Но поездка в Индию и обратно занимает шесть недель, потому я могу видеться с семьей лишь летом. Хотел бы я учиться к ним поближе.
– Почему же решил пойти в школу так далеко?
Иоланта видела еще нескольких индийских мальчиков в форме, так что он хотя бы не единственный здесь.
– Так сказал астролог.
– Астролог?
Кашкари кивнул:
– Когда мы рождаемся, рисуют все эти запутанные карты. Перед каждым важным решением в жизни мы консультируемся с астрологом – предпочтительно тем, кто нарисовал карту, – и он говорит, какие шаги желательно, а иногда и необходимо предпринять.
Это звучало очень похоже на то, что делают со своим натальными картами маги.
– Так ты здесь не потому, что хочешь, а потому, что так написано на звездах.
– Некоторые вещи предопределены.
Интонация Кашкари напомнила Иоланте о принце, когда тот рассуждал о тщетности попыток избежать своей судьбы.
Уинтервейл потянулся за сосиской:
– Думаю, ты слишком полагаешься на звезды.
И локтем опрокинул чайную кружку. Все вскочили. Кашкари схватил полотенце, висевшее возле умывальника, а Иоланта убрала с дороги стопку книг.
За ними стояла маленькая фотография в рамке, семейный портрет: мужчина, женщина и маленький мальчик между ними. Иоланта чуть не выронила книги. Мальчик – это, очевидно, Уинтервейл девять или десять лет назад. Его отец выглядел смутно знакомым, но лицо матери Иола узнала мгновенно.
Сумасшедшая, которая пыталась задушить ее в портальном сундуке.
– Твоя семья? – спросила Иоланта, надеясь, что голос звучит не слишком резко.
– Только отца больше нет. А мать уже не та со времени его смерти.
Один из способов сказать, что твоя мать – убийца-лунатичка.
– Так вот почему ты не любишь каникулы?
– Ну вообще большую часть времени с ней все в порядке. Просто никогда не знаешь, когда возникнут проблемы.
Уинтервейл взял у Кашкари полотенце и вытер лужу. Затем отбросил полотенце, плеснул себе еще чая и сел.
– Думаю, мы должны поработать над твоим броском, Фэрфакс. Скорость у тебя великолепная, но рука и плечо расположены не так ровно, как должны.
* * *
Через полуоткрытую дверь до Тита волнами доносился шум, производимый тридцатью с лишним мальчишками на отдыхе: вверх и вниз по лестнице топали ботинки и башмаки, младшие дети тащили подносы с грязной посудой, звенели тарелки и столовые приборы; старосты в общей гостиной, расположенной через проход, обсуждали различия между стилем игры в футбол в Итоне и Винчестере.
Тит сидел на кровати, прислонившись спиной к стене. Раскрытое Горнило лежало на коленях, и оттуда на него смотрел некто незнакомый. Если прежде Тит и сомневался в действенности наложенного на Фэрфакс заклинания неповторимости, то сейчас видел перед собой доказательство. Обычно он неплохо управлялся с ручкой и чернилами, однако на получившемся рисунке ее лицо было совершенно неузнаваемо.
Тит постучал палочкой по странице. Чернила вихрем поднялись с иллюстрации и вернулись в стержень авторучки. Теперь Спящая красавица лежала на своей кровати без лица, окруженная всей грязью и паутиной, что он добавил с годами. Тит вновь стукнул волшебной палочкой, и к принцессе вернулись первоначальные черты, милые и скучные.
В комнату постучали. Он поднял взгляд и увидел закрывавшую за собой дверь Фэрфакс. Та указала на палочку в его руке. Принц установил звуконепроницаемый круг.
– Когда ты собирался сказать, что женщина, пытавшаяся меня убить, – это мать Уинтервейла?
Он наслаждался ее воинственным видом и суженными от возмущения глазами. Эта девушка излучала могущество самим своим присутствием.
– Я не хотел, чтобы на твое отношение к Уинтервейлу, который совершенно здоров, повлияло твое мнение о его матери.
– А что, если б мы с ней столкнулись?
– Не столкнулись бы. Она не появляется в школе, и никого из нас никогда не приглашали в ее дом. Кроме того, если б вы и встретились, она не знает, как ты выглядишь.
Фэрфакс сказанное не умиротворило.
– А ты на моем месте хотел бы о таком знать?
– Хотел бы, – пришлось признать.
– Тогда ответь мне той же любезностью.
