Твари Господни - Мах Макс (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
"Ни то, ни се".
Все еще находясь в странном оцепенении, как будто оказалась внутри стеклянного аквариума, Лиса вошла в городские ворота и пошла дальше по давно уже ставшему привычным маршруту. Главная улица – Лиса так никогда и не узнала, когда и почему она стала называться Главной – Торжище, где ей встретилось несколько незнакомых или мало знакомых людей, лестница в Верхний город… Почему она свернула на лестницу? По логике вещей, ей следовало бы свернуть налево, в "Фергану", где можно было встретить Монгола или Твина, или пойти на Каскад, где вокруг Итальянской площади располагались те кабачки, в которых мог сейчас оказаться Бах или кто-нибудь из знакомых ей людей из "Эстафеты", "Тропы", или "Схрона". Однако она пошла на Лестницу, где кроме воспоминаний ее никто не ждал. Впрочем, в этом, как оказалось, Лиса ошибалась.
На середине подъема, слева… Она даже вздрогнула от неожиданности, увидев, вернее, осознав то, что видели сейчас ее глаза. Двери в кофейню Гурга были снова открыты. Ошеломленная Лиса встала, как вкопанная, и не могла отвести взгляда от уютной полутьмы, заливавшей небольшой зал со сводчатым потолком и узкими окнами, прорезанными в толстых каменных стенах.
"Гург?"
До нее донесся запах свеже сваренного кофе, и не в силах противостоять мгновенно возникшему желанию поверить в невозможное, Лиса шагнула к гостеприимно распахнутым двустворчатым дверям.
Шаг, еще шаг – "Да что же это такое?!" – и она вошла в прохладу кофейни, в наполняющие ее запахи, и сразу же увидела ожидающего ее у стойки человека. Он был невысок и худощав, и совершенно не походил на Гурга, но одет был точно так же, как тот, и смотрел на Лису с тем же самым выражением, какое появлялось на лице старого хозяина кофейни, когда кто-нибудь заходил к нему на чашку крепкого кофе по-турецки.
"Это что-то должно означать?"
– Здравствуйте, уважаемая, – улыбнулся мужчина и ободряюще кивнул. – Хотите кофе?
– Здравствуйте, – откликнулась Лиса. – Да, спасибо. Когда-то…
– Бывали у Гурга? – как ни в чем, ни бывало, спросил новый хозяин кофейни и повернулся к ней спиной. Ничего оскорбительного в этом движении, впрочем, не было, он просто сразу же – без суеты и спешки – взялся за выполнение заказа. Там, за стойкой, как хорошо помнила Лиса, стояли две жаровни с золотистым кварцевым песком, на котором когда-то, давным-давно, Гург творил свои маленькие чудеса.
– Да, – ответила она в спину ресторатора. – Бывала. А вы, простите, кто будете?
– А я его племянник, – не оборачиваясь, ответил мужчина. Вопросу он, судя по всему, не удивился.
"Он его ждал", – поняла Лиса и села за ближайший столик.
– Я Георг, – между тем, представился "племянник Гурга", и выжидательно посмотрел на Лису через плечо, как бы приглашая представиться и ее. Но Лиса молчала, она была занята другим. Она переваривала услышанное. Но и Георг не настаивал, решив, по-видимому, оставить свой вопрос там, где тот, собственно, и находился – в области невыраженных сущностей. Намек не вопрос, не так ли?
– Только кофе? – спросил Георг, снова отворачиваясь от Лисы, и это уже был самый настоящий вопрос.
– Кофе, – ответила она, пытаясь тем временем собрать разбегающиеся мысли. Или, учитывая ее состояние, правильнее было сказать, "расползающиеся"? Так плохо в Городе Лиса себя еще никогда не чувствовала. Даже тогда, когда вернулась из Пекла, голова работал не в пример лучше.
"Пекло, – слово это заставило Лису насторожиться. – Пекло… Замок? Август!"
Это было невероятно, но с другой стороны и на совпадение не походило. Некто Никто послал ее к старику Иакову… в кофейню Гурга. И вот спустя много лет, она пришла к Августу, и что-то произошло, потому что кофейня снова открыта, и в ней варит кофе "племянник" Гурга, что, учитывая их обстоятельства, вряд ли могло являться правдой.
"Я побывала в замке и… "
– Кофе, – повторила Лиса вслух. – И… у вас есть что-нибудь крепкое?
– Коньяк вас устроит?
– Да, – кивнула Лиса, хотя видеть это ее движение по-прежнему стоявший к ней спиной Георг, естественно, не мог.
– Да, коньяк меня устроит, – она сотворила сигарету и хотела уже затянуться, но так и застыла, оторопело глядя на свои пальцы с зажатой в них дымящейся сигаретой. То есть, сначала она увидела именно сигарету, и это была совсем не та "шипка", которую Лиса привычно ожидала увидеть. Или это неправильное, непривычное ощущение в пальцах заставило ее бросить туда взгляд, но, как бы то ни было, в пальцах она сжимала сейчас длинную и тонкую сигарету, аспидно-черную, с тремя серебряными кольцами, равномерно распределенными по всей ее длине, и серебряного же цвета длинным фильтром. Таких пижонских сигарет Лиса делать не умела, и никто из ее знакомых такого не создавал, однако дело, как оказалось, табаком не ограничивалось. Свою руку – за столько-то лет – донья Рапоза узнала бы без труда, но эти длинные "нервные" пальцы с длинными же ухоженными ногтями, покрытыми лазоревым с золотой пылью лаком, ей не принадлежали. То есть, вероятно, именно ей они теперь и принадлежали, раз безошибочно выполняли ее волю, но видела их Лиса впервые, как и этот тяжелый золотой перстень на указательном пальце, тяжесть которого она почувствовала только сейчас.
"Я что… обернулась?"
И тут же, без какого-либо перехода, у нее появилась совсем другая, гораздо менее оптимистическая по своей сути мысль:
"Я брежу? Это агония?"
И вот именно в этот момент, возможно, потому, что в голове Лисы, напоминая о страшной и грязной правде жизни, мелькнуло такое конечное слово "агония", она увидела. Нет, она не потеряла сознания. Напротив, по всем ощущениям она по-прежнему находилась там, где и должна была, если верить памяти, находиться. Сидела на трехногом деревянном табурете за массивным деревянным столом в кофейне Гурга, вдыхая замечательные ароматы созревающего на жаровне кофе по-турецки, и смотрела на зажатую в незнакомых, но, как ни странно, принадлежащих именно ей, изящных пальцах длинную изысканную до полного декадентства сигарету, над кончиком которой поднимался, завиваясь, сизый дымок. И чуть сладковатый запах этого дымка, не перебивавший, но дополнявший кофейный аромат – "грас?" – она чувствовала тоже. И вообще иллюзорный мир Города, данный ей во множестве и множестве разнообразнейших ощущений, никуда не исчез, оставаясь с ней, вокруг нее, в ней самой. Но одновременно и с не меньшей ясностью и со множеством аутентичных деталей Лиса видела и совершенно другую картину.
Перед ней предстало просторное, сверкающее хромом и сияющее снежной хирургической белизной кафеля помещение, своим видом сразу наводившее на мысли о науке и медицине. Белизна, покой, и обнаженное женское тело, распростертое на хирургическом столе. Доминика Граф лежала без движения, глаза ее были закрыты, слабое дыхание едва угадывалось. Во всяком случае, Лисе показалось, что она все-таки дышит. Наручники, ножные браслеты, стальной ошейник и широкий металлический пояс на талии должны были удержать ее в зафиксированном положении, даже если бы женщина попыталась сопротивляться, но, судя по всему, это была всего лишь избыточная предосторожность. Доминика была без сознания и вряд ли могла вернуться оттуда, куда загнали ее "люди в белых халатах". Впрочем, последних, как и других людей, в помещении не наблюдалось.
Все тело фрекен Граф – мертвенно белое в убивающем жизнь ярком свете бестеневых ламп – было облеплено датчиками, провода от которых, собираясь в толстые разноцветные жгуты, уходили в недра обступивших стол электронных приборов самого фантастического вида. В вены на руках и ногах были воткнуты иглы, тонкие трубки от которых, в свою очередь, тянулись к многочисленным – "Целых пять!" – системам инфузий и каким-то другим медицинским аппаратам. Лисе показалось, что она узнала машину для диализа и что-то вроде экспресс-лаборатории, но уверенности в правильности опознания у нее, естественно, не было. Но вот один прибор, вернее данные, выводившиеся на маленькое зеленое табло в скошенной его верхней части, Лиса узнала. Судя по этим данным, давление у нее было сейчас очень низкое, температура тела – чуть ниже тридцати пяти градусов, а пульс – редким и неустойчивым, но, тем не менее, она все еще была жива.
