Пыль Снов (ЛП) - Эриксон Стивен (читать книги онлайн txt) 📗
— Даже если болкандийский эскорт увяжется за нами?
Она оскалила зубы: — Вы оценивали их отряды, сир? Они даже голыми за нами не успеют. Один обоз втрое больше числа бойцов в колоннах. Это, — подчеркнула она, — армия, не привыкшая к походам куда бы то ни было.
Она отправилась вслед делегатам Болкандо, намереваясь добить их, превратить блестящие кинжалы в уродливые комки свинца.
Танакалиан же вернулся в лагерь.
Насекомые сводили с ума; из зарослей доносились крики речных птиц.
Дождь хлестал, сделав мир серым и превратив каменистую дорогу в пенящийся поток. Высокие черные стволы появлялись вокруг и тут же пропадали за полотнищами дождя. Яни Товис осторожно вела коня по опасной тропе. Навощенный плащ прилип к доспехам, капюшон облепил шлем. Два дня и три ночи такого — и она промерзла, промокла до костей. Она свернула с Дороги Городов в пяти лигах от Дреша, направляясь на север, туда, где оставила свой народ; она отмеряла лигу за лигой по лесу, и путь успел ее сильно утомить. Спуск на берег был также путешествием в прошлое. Надежды цивилизации стали блеклыми тенями за спиной. Лоскутки ровных полян, окруженные завалами срубленных деревьев, подсеченными кустами и пеньками; тройные колеи на лесных просеках; мусор старых лагерей, груды пепла, канавы для обжига угля… следы алчного голода вечно нуждающихся дрешцев.
Как и на островах каттеров, здесь всюду маячило отчаяние. Она проезжала брошенные лагеря лесорубов и видела следы эрозии — глубокие овраги с каменистыми днищами прорезают каждую прогалину. В Дреше, написав прошение об отставке, она заметила нервозность солдат гарнизона. Королевский декрет, запретивший порубки, вызвал череду мятежей — почти все богатство города шло из лесов, и хотя запрет был временным (посланники короля должны были изобрести новую, не расточительную систему лесопользования), паника повисла над улицами города.
Яни Товис не удивилась, узнав, что король Теол решил бросить вызов старым принципам и практикам Летера, но она подозревала: вскоре он заметит, что голос разумения одиноко повисает в воздухе. Даже здравый смысл становится врагом собирателей будущего урожая. Зверь, называемый цивилизацией, всегда бежит вперед и, улучшая мир нынешний, пожирает мир грядущий. Ужасающая правда в том, что человек способен даже собственных детей принести в жертву ради немедленных благ. Да, так было и так будет. Мечтатели первыми поворачиваются спиной к исторической истине. Короля Теола сметут на обочину, он утонет в неумолимом приливе неограниченного роста. Никому не дано встать между обжорой и праздничным столом.
Она желала ему удачи и думала, что его ждет провал.
Дождь стал ливнем, когда она оставила позади вырубки, выбрав тропу, проложенную мигрировавшими через девственные леса бизонами. Грязь в давних следах кишела пиявками; ей что ни звон приходилось спешиваться и отдирать черно — бурых тварей от каждой из лошадиных ног. Наконец тропа пошла вниз, в распадок, оказавшийся топким солончаком. Досаждавшие пиявки сразу перестали попадаться на пути.
Она видела следы давно заброшенных селений — возможно, здесь обитали остатки трясов, а возможно, какие-то забытые народы. Горбы круглых хижин заросли виноградными лозами. Она замечала на самых древних стволах лики, вырезанные давно обратившейся в гниль рукой. Деревянные лица покрылись черной слизью, мхом и бугорками мерзких на вид грибов. Яни остановила коня перед одним из изображений и долго всматривалась сквозь пелену ливня. Казалось, нет лучшего символа для непостоянства. Тупое выражение лица, горестные ямы, когда-то бывшие глазами… видение преследовало ее еще долго после того, как руины поселка остались за спиной.
Затем тропа вывела на дорогу между двумя деревнями трясов.
Ливень стал потопом, по капюшону громко и сердито стучали капли, струйки воды мешали видеть даже прямо перед собой.
Конь внезапно встал. Она подняла голову, увидела загородившего тропу одинокого всадника.
Он казался скульптурой, высеченной из водяных струй. — Слушай, — бросила она громко и до неожиданного грубо. — Ты взаправду вообразил, что можешь идти за нами, брат?
Йедан Дерриг не ответил. Типичное его упрямство.
Ей захотелось проклясть его, но она понимала: всё бесполезно. — Ты убил ведьм и ведунов. Стяжки и Сквиш недостаточно. Ты понимаешь, ЧТО навлек на меня, Йедан?
Услышав ее слова, он выпрямился в седле. Даже в таком сумраке она видела, как скрежещет он зубами, прежде чем ответить: — Ты не можешь. Ты не должна. Сестра, совершай путешествие по путям смертных.
— Да, ведь только по таким и можешь странствовать ты, изгнанник.
Он закачал головой: — Дорога, которую ты ищешь — только обещание. Никто ее не испытывал. Обещание, Яни Товис. Ты рискнешь жизням людей ради такого?
— Ты мне не оставил выбора.
— Выбери путь смертных, ведь это в твоей власти. На восток от Синей Розы, через море…
Ей захотелось закричать. Но она лишь оскалила зубы. — Ты чертов дурак, Йедан. Видел стоянку нашего… моего народа? Население целого острова — старые заключенные и их семьи, купцы и разносчики, душегубы и пираты — все присоединились к нам! Даже без трясов в лагере почти десять тысяч беженцев — летерийцев! Что мне с ними делать? Чем кормить?
— Ты за них не отвечаешь, Полутьма. Разгони их — острова почти скрылись под водой. Это кризис короля Теола, кризис Летера.
— Ты забыл, — рявкнула она, — что Вторая Дева провозгласила независимость. И меня сделали королевой. Едва сойдя на берег, мы станем захватчиками.
Он склонил голову набок. — Говорят, король — человек понимающий…
— Он, может, и поймет. А как насчет остальных? Мы будем пересекать чужие земли, мы будем просить еды и воды, и когда голод охватит души, просьбы станут требованиями. Северные территории не оправились от Эдурской войны, поля не паханы. Там, где высвобождалось волшебство, кишат кошмарные чудища и растут ядовитые травы! Я не напущу на жалких подданных короля Теола пятнадцать тысяч отчаявшихся скитальцев!
— Так возьми меня назад. Я тебе нужен…
— Не могу! Ты Убийца Ведьм! Тебя порвут на кусочки!
— Тогда найди достойного — найди себе короля…
— Йедан Дерриг, прочь с дороги. Я больше с тобой не говорю.
Он натянул поводья и пропустил ее. — Тропа смертных, сестра. Прошу.
Проезжая, она подняла скованную перчаткой руку, как бы желая его ударить, но тут же опустила ее и пришпорила коня. Тяжелый взгляд в спину — этого недостаточно, чтобы заставить ее обернуться. Вес его осуждения надавил на плечи. К собственному удивлению, она поняла, что уже ощущала такое. Может, в детстве… да, некоторые черты характера не стираются даже за десятки лет. Мысль заставила ее чувствовать себя еще более жалкой.
Вскоре она почуяла кислый запах умирающих под ливнем костров.
«Мой народ, мое королевство. Я дома».
Краткость и Сласть сели на утопленное в почве бревно, отмечавшее линию высокого прилива, опустили босые ноги в теплую на отмели морскую воду. Есть мнение, что чудесная, волшебная смесь свежей дождевой и соленой морской воды излечивает все виды заболеваний ног, даже последствия неправильного выбора, который заставил ноги шагать в неправильную сторону. Разумеется, жизнь дело непростое — вы не можете излечиться от того, что еще не сделали. Но попробовать стоит.
— К тому же, — сказала Краткость, и темные волосы зашевелились над круглыми щеками, — если бы не голосование наше с тобой, могли бы уже сплавать к ближней таверне. Прямо сейчас.
— Понадеявшись, что в бочках еще пиво осталось, — поддакнула Сласть.
— Милочка, на остров налетел битый лед. Может быть, там не все пропало, может быть, много чего осталось, но кто захочет рисковать дыханием? — Она вытащила из укромного кармашка плаща палочку намокшего ржавого листа, сунула за щеку. — Зато теперь у нас есть Королева и правительство…
— Разделенное правительство, Краткость. Трясы на одной стороне, фортяшники на другой, а Королева растопырилась посредине — я каждую ночь слышу, как у нее кости трещат. Все, что мы получили — это тупик, и это долго не продолжится.
