Второй Шанс (СИ) - Шмакова Архелия (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗

— Интересно. Но в полнолуние рождаются не только Даэг. Флеорин и Лоорэ — тоже дети Полного Лика. Первые овладевают искусством беседовать с землей, а вторые — собирать и запоминать знания о прошлом и будущем. Склонности проявляются быстро, в мое время их выявляли на втором круге обучения.

— Но почему же наши никак не проявлялись?..

— Хороший вопрос... Я уже думал об этом. Скажу тебе честно, я не никогда не встречал магов-полукровок — да, за всю мою долгую жизнь. Ты — первая. Поэтому я могу судить только о тебе. Ты не слишком-то доверяешь своей силе, верно?

Я пожала плечами.

— Она приходит, когда ей захочется, и делает то, то угодно ей. Какое уж тут доверие?

— Это, конечно, нехорошо. Но, видишь ли, на самом деле Сила не имеет ни формы, ни воли. Она пытается действовать в интересах своего носителя — так, как она сама их понимает. Если тебе не нравится то, что она для тебя делает, тебе следует объяснить ей это.

— А ей можно объяснить, что я просто ничего от нее не хочу? — я сплюнула на снег и отвернулась от Ганглери.

— Видишь, какая штука выходит: отвергая магию, ты оставляешь живущие в тебе силы бродить без присмотра и сходить с ума. Запретить себе быть магом ты не можешь, это не в твоей власти, понимаешь? Если ты не договоришься со своей силой, дальше будет хуже. Сила, у которой нет воли, превращается в стихию — ты же видела, что она делает с миром в Царстве.

Мне отчаянно хотелось возразить магу, но было нечего, и он это прекрасно понимал. Куда мне было деваться от его насмешливого льдистого взгляда?

— А ведь она пытается, Белка. Она пытается найти к тебе путь, подстроиться под тебя. Разве не у тебя вдруг стали получаться Жесты — пусть они, похоже, и мало тебе подходят? Так почему ты так хочешь ее прогнать — и хочешь ли?

— Потому что я и без нее чего-то стою! И я о ней не просила!

— Она тоже. Но не она тебя мучила. Не она причиняла тебе боль.

Ганглери подошел ко мне и положил мне руку на плечо. Я вздрогнула: такого даже Святоша себе не позволял, даже в минуты особо задушевных бесед. Старый маг развернул меня к себе и приподнял мое лицо за подбородок.

— Не она виновата в твоих страданиях. Но она может тебя за них наградить. Поговори с ней. Попробуй ее понять.

— Как?..

— Так же, как и я когда-то. Все ученики в мое время проходили Дорогой Сна. Теперь настала твоя очередь.

— И что мне нужно найти в этом путешествии?

Ганглери уже направлялся к входу в жилище. Мой вопрос остановил его. Он обернулся и улыбнулся:

— Неважно. Тебе просто нужно из него вернуться.

Глава 23

Рынок шумел и плохо пах. Я вытерла руки о заляпанные штаны, с голодной дрожью нащупав в кармане медовый рулет. Свинцовые небеса видели меня насквозь и слали мне проклятья, как воровке. Но никакое чувство вины не могло сейчас мучить меня сильнее, чем боль в мерзнущих ступнях. Хлюпающие ботинки, внутри которых смешалась вода едва ли не всех окрестных луж, никак не могли служить им порядочной защитой. Воду в себе они хранили намного лучше, чем тепло.

Я озиралась в поисках укрытия для себя и рулета, попутно борясь со странным чувством. Она одолевала меня пополам с холодом, эта навязчивая уверенность в том, что я позабыла нечто очень важное. Что я должна это вспомнить прямо здесь и сейчас, не сходя с места. Рулет имел свое мнение по поводу происходящего, толкаясь в моем кармане, словно живой, и напоминая мне о том, что я все еще нахожусь слишком близко к тому лотку, с которого он был стянут. Мысли смешивались в моей замерзшей черепушке, но до меня постепенно доходило, что именно я забыла.

На самом деле, я забыла примерно все.

Я не помнила, как я здесь оказалась.

Я не помнила, как мое имя и сколько мне лет.

Все, что мне было о себе известно — это то, что мне холодно, и совсем недавно я преступила закон, движимая голодом. В последнем я не сомневалась просто потому, что рулет у меня был, а кошелька никакого не было, из чего следует, что…

Ну, это же естественно, знаете — воровать, когда тебе не на что купить еду.

С рынка нужно было уйти, и я направилась в сторону темных и еще более вонючих переулков справа от меня. Вода в ботинках противно хлюпала. К этому звуку не получалось привыкнуть, о холоде в ногах не получалось забыть. Тело казалось мне каким-то чужим. Я попробовала различить собственное отражение в одной из луж, мимо которой шла. Ничего не вышло — стоило мне склониться над ней, как какая-то ворона нагадила в нее, и она пошла кругами.

— Сволочь, — сказала я вороне, которая ответила мне резким язвительным карканьем и улетела.

В одном из переулков обнаружилась полугнилая бочка, на которую я взгромоздилась и с наслаждением уничтожила свою добычу. Вкус рулета воспринимался странно. Казалось, что я его не только чувствую, но и вижу — он был светло-золотистым, лучился, точно золотой эффи в свете свечи. Пару раз я отвлекалась на попытку вспомнить собственное имя, но это теперь казалось мне неважным.

Покончив с рулетом, я огляделась. С одной стороны был рынок, где мне совершенно нечего делать, с другой — чернота проулка, в которой может быть полно разной недружелюбной дряни. Можно было вернуться на рынок и слоняться там, в свинцовом небесном свете то ли мрачного утра, то ли спустившихся сумерек. Шум займет мою голову, прогонит лишние беспокойные мысли. И лоток с рулетами остается все там же — смогу стащить еще один, если что.

Решение казалось очевидным, и я направилась обратно в сторону рынка. Ботинки хлюпали так мерзко, что их хотелось заглушить в первую очередь.

— Эй, ты, — прилетело мне в спину из темноты. Голос был хриплым, и мне почудилось, что он царапает мое тело. — Не возвращайся туда.

— Почему это? — осведомилась я. — Ты кто вообще?

— Вернешься — останешься там навсегда.

— Это плохо?

— Смотря для кого. Для тебя — пожалуй, да, — обладатель голоса то ли закашлялся, то ли засмеялся. Мерзко, раздражающе. Хотелось кинуть в него что-нибудь и уйти. Я сделала шаг к рынку, и ботинок опять мерзко хлюпнул. Этот звук вызвал внезапную тошноту, сырость воздуха смешалась с ледяной изморосью пота, покрывшей мой лоб. Подкатил неожиданный, ничем не объяснимый страх, и серая рыночная площадь вдруг показалась мне единственным спасением от… чего?

— Стоять! — рявкнули из темноты. — Тебе что было сказано, дура?

Странно, голос изменился. Такой же раздражающий, царапающий и даже ранящий, но… на него мне почему-то захотелось пойти. Захотелось с почти такой же силой, как только что — метнуться к рынку и потеряться там.

— Кто ты? — выкрикнула я, борясь с собственными ногами. — Покажись, что ли!

Темнота молчала — и была совершенно пуста. Это я вдруг поняла каким-то задним чувством. Тот, кто прятался в ней, ушел. Но эхо последних слов осталось в моих ушах, звучало там, повторяясь, сводило с ума, и очень нужно было найти этого человека, снова услышать этот голос, и тогда оно умолкнет…

Перед тем, как ринуться вглубь сырого мрака, я успела заметить странную вещь: ярко-зеленый стебелек вьюнка, вдруг вытянувшийся по стене прямо из-под бочки, на которой я сидела. Он был таким ярким, что, казалось, осветил стену, по которой карабкался вверх.

Я побежала в темноту, а голову мою разрывало эхо и чавкающий звук моих собственных шагов. В какой-то миг я оглянулась — только затем, чтобы понять, что вокруг ничего не осталось, кроме темноты. Темная кишка переулка поглотила меня, скрыв даже тот бедный и блеклый свет, который был на рынке, и вернуться назад уже нельзя. Я начала судорожно тереть глаза одной рукой, надеясь различить хоть что-нибудь, а другой — пыталась нашарить стены. Ни то, ни другое мне не удалось. Заплетающиеся ноги несли меня вперед — в основном, потому, что у них не было особого выбора. Я вытянула перед собой руки, чтобы не налететь на какое-нибудь препятствие с размаху, а потом зажмурилась, чтобы окружающая темнота перестала сводить меня с ума…