Прикосновения Зла (СИ) - Чижова Маргарита Владимировна "Искра От Костра" (читать книги бесплатно .txt) 📗
– Да… – простонала она.
С диким остервенением декурион старался смять ее, покорить, вонзаясь глубже. Он был бледен, хрипло дышал и нещадно хлестал ладонью, оставляя синяки на потных бедрах сестры.
– Еще… – взмолилась Вида, плача от боли и наслаждения. – Еще!
Мраморные статуи в углах комнаты бесстрастно взирали на слившихся воедино любовников. Курильницы прятали их порочные чувства за покрывалами сизого дыма. Переносные жаровни едва тлели; крошечные искры не могли дать так много тепла, сколько накопилось между широко разведенных ног юной красавицы.
С ней Креон каждый раз испытывал свежий прилив желания. Сестра пахла шиповником, цветком блудодейства и гибели.
Он искал ее приторно-сладкий запах среди прочих ароматов: сандалового дерева, мирра, хмеля.
Он вслушивался в музыку ее дыхания, звучащую милее победных труб легиона, свадебных флейт и арфы Аэстиды.
Он ценил ее выше, чем все богатства Империи, и знал, что никогда не отдаст другому мужчине, будь тот даже полубогом или зесаром.
На несколько мгновений Креон превратился в демона, исторгнувшего пламя, и упал, обессилено прикрыв веки. Голос Виды вырвал из забытья.
– Что велел сделать легат?
– Отправить твоего жениха в последний путь.
– Мэйо? – она приподнялась на локте, не пряча удивление.
– Его и пару других мальчишек.
– Ты убьешь их?
– Нет, – декурион погладил сестру по щеке. – Всего-навсего помогу им умереть.
– Дай слово, что прежде он хорошенько помучается.
– Откуда такая жестокость? Тебе не достаточно его публичного унижения?
Взгляд девушки стал холоднее льда:
– Пусть перед встречей с Мертом поморец вдоволь хлебнет из чаши страданий.
– Не помню, кто сказал: «Чем красивее женщина, тем больше в ней кровожадности», – ухмыльнулся Креон. – Сегодня ты затмила собою богинь.
– Дай слово!
– Все, что пожелаешь...
[1] Эргастул (лат. ergastulum) – в Древнем Риме частная тюрьма для рабов.
[2] Конкубина (лат. concubina, от лат. con – вместе, и лат. cubare – лежать) – в древнем Риме незамужняя женщина низшего сословия, находившаяся в сожительстве с холостым мужчиной.
[3] Тессера (лат. tessera) – зд. в знач. игральная кость.
[4] Гистрион (лат. histrio, от этрусского слова ister – актер) – профессиональные актеры в Древнем Риме, из рабов или вольноотпущенников, занимали низкое общественное положение – не имели никаких гражданских прав и могли быть подвергнуты телесному наказанию.
[5] Сателлит (от лат. satelles – род. п. satellitis – телохранитель, спутник) –в Древнем Риме вооруженный наемник, сопровождающий своего господина
[6] Фесценнины – в Древнем Риме шуточно-бранные песенки, исполнявшиеся на народных празднествах.
[7] Фал, фаллос (др.-греч. φαλλός) – символическое изображение эрегированного пениса, предмет культа многих языческих религий.
[8] Борец или аконит (лат. Acónítum) – род многолетних травянистых ядовитых растений семейства Лютиковые (Ranunculaceae) с прямыми стеблями и с чередующимися дланевидными листьями.
Глава 10
Глава четвертая.
Смерть не есть зло. — Ты спросишь, что она такое? —
Единственное, в чем весь род людской равноправен.(Сенека Луций Анней (Младший)
Второе свидание Мэйо с Хонорой состоялось спустя две недели после памятного вечера на берегу залива. Приход осени не убавил жарких ясных дней, зато исчезла ночная духота и влажность. На загородных виллах шла уборка урожая и предприимчивые дельцы уже везли в столицу свежие вина. Многие рон-руанцы старались совершить путешествие в богатые провинции – Геллию или Поморье – чтобы отдохнуть и набраться сил перед наступающим сезоном гроз.
В доме семьи Ленс тоже укладывали вещи. Рабы бегали с тюками и утварью, стараясь лишний раз не попадаться на глаза хозяйке. Никто не удивился, когда к ней пришел молодой человек, одетый без изысков и представившийся навклиром[1] торгового судна. Хонора пригласила гостя на открытый балкон над террасой, построенный в соответствии с поморскими традициями. Стены украшала облицовка из раковин, кадки были заполнены кустарниками, внешне напоминающими устремленные к солнцу водоросли.
Невольники подали угощения и оставили госпожу наедине с черноглазым брюнетом. Он бесцеремонно пересел ближе к ней, крепко обнял и, запустив руку под платье, стал ласкать мягкую, пышную грудь.
– С какой целью ты явился сюда, рискуя своей жизнью и моей репутацией, – строго спросила Хонора, вздрагивая от растущего возбуждения.
Пальцы юноши скользили по ее нежным ареолам, как кисти художника, наносящего темперу на тщательно обработанную заготовку.
– Хочу прочитать третью страницу трактата, – язык Мэйо пробежался вверх по шее любовницы, слизывая насыщенно-сладкие духи с бархатными ореховыми нотками.
Поморец до сих пор не сумел разгадать, какие именно благовония она использовала и это лишь подогревало его интерес. Хонора играла, дразня Всадника молчаливыми обещаниями скорого блаженства. Она искушала, подобно богине, требуя восхищения и слепого повиновения. Ее колдовство превращало Мэйо в исступленного безумца, обуреваемого ненасытной жадностью, ищущего не спасение, а гибельный, тянущий ко дну омут.
– Я – туман над водой… – прошептала Хонора. – Ты – блуждающий в белой мгле корабль. Здесь не гавань. Рон-Руан – опасная заводь с острыми зубьями рифов…
– Кто сказал, что мне по нраву торчать возле пристани? Может быть, все, о чем я мечтаю – поймать ветер и в щепки расшибиться о скалы.
– Поцелуй Язмины?
– Одиночество.
– Идем! – она сорвала с волос заколку и сияющие пряди упали на обнаженные плечи.
Мэйо безотрывно смотрел на них, не запоминая дорогу. По петляющей галерее Хонора привела любовника к небольшому закрытому дворику с каскадным фонтаном. Со второго этажа поморец прекрасно видел группу нобилей, расположившихся среди кустов и лимонных деревьев.
На широкой клинии полулежал советник Неро, обмахивая лицо пушистым веером. Справа в плетеном кресле восседал коротышка Фирм. Легат Джоув медленно прохаживался вдоль парапета, цедя вино из серебряного кубка. На собрании присутствовали казначей Олус, представители жреческой коллегии, архигосы, в том числе Дариус, отец Дия, несколько анфипатов и саров, квестор священного дворца Рэмирус и муж Хоноры, владелец особняка.
– Их вынудила объединиться смерть Лисиуса, – очень тихо произнесла итхальская блудница, стараясь держаться в тени, за раскидистым цветком, нелепо торчащим из глиняного горшка. – На улицах вот-вот начнутся бунты. Многие бегут из столицы под видом отъезда на отдых. Мы, Дом Арум, Олус, Лорисса… Больше сотни семей. Рабы уже не боятся носить амулеты и татуировки с пауком. Уезжай и ты, пока не поздно.
– Нет, – Мэйо заставил девушку, прогнувшись, опереться на мраморные перила, и не спеша вошел в нее, прикрывая глаза от удовольствия. – У тебя не будет повода счесть меня трусом.
– Глупости… – Хонора сердито толкнула его бедрами. – Мы с мужем остановимся в Тарксе, снимем виллу… Там есть чудесные сады и бухты, где никто не помешает часами листать трактаты.
– Я уже все сказал.
– Ты поступаешь, как упрямый ребенок, не доросший до рассудительного мужчины.
Поморец шире развел ее ноги и надавил ладонями на мягкий, теплый живот, не позволяя уклониться от яростного, разрывающего изнутри напора:
– Считаешь, ребенок способен на такое?
Хонора закусила губу, приглушая стон блаженства:
– М-м-м… Бедняжка Вида потеряла чудесного любовника… Ты гораздо талантливее Креона.
– Что?
– Твоя бывшая невеста делит ложе с братом. Я знаю много секретов. Уплывем в Таркс и услышишь их все.
Мэйо улыбнулся. Пришло время исполнить обещанное царевичу.
– Сефу. Расскажи о нем.
– Сокол Инты? – итхалька завела руки назад, лаская крепкие бедра юноши. – Твой покровитель и…
