Хранители. Единственная (СИ) - Фрей Таня (книга жизни TXT) 📗
Навредить ей. Поранить, искалечить, унизить…
Убить?
– Коллендж просто заявила, что готова тебя удалить, – сразу после её последних мыслей послышались слова парня. – Или я возвращаюсь в Штаб, или тебя удаляют в скором порядке.
– Меня-то за что? – сразу спросила девушка. Что самое удивительное, она сейчас не была так встревожена и ошеломлена, как могла бы быть. И это её пугало.
Она была удивлена, но не более того. Она не особо боялась умирать, ведь теперь она бы умерла, уже увидевшись с Питером на прощание.
– Я говорил тебе ещё тогда, чтобы ты берегла себя, – вздохнув, начал он и посмотрел на неё. – Потому что ты входишь в список Подозреваемых. Тебя туда определила Золотая галлюцинация. А ей Аманда доверяет, хоть это изобретение и не есть самое надёжное.
– Только из-за этого? – поперхнулась Элис. – Из-за Золотого Венца и… из-за того, что тебя нужно было вернуть, серьёзно?
Питер скривил губы, всем своим видом показывая, что говорить ему об этом было будто бы невмоготу. Потому что ничего хорошего он сейчас н мог сказать при всём своём диком желании.
– Камера засекла тебя. И Миру, но это уже другой вопрос. Её вряд ли теперь удалят.
Он слишком легко говорил о своей сестре. Это настораживало.
Но всё же эти слова девушку уже задели. И она поняла, что в конкретный данный момент вдруг возненавидела его сестру, потому что это она отвела её туда, где их увидели и сделки обо всём поспешные выводы, не являвшиеся во всём правдивыми.
– Это Миранда повела меня в сектор В, – полушёпотом проговорила Элис. – В эту комнату с радиацией. Это она начала задавать мне всякие вопросы. Это она спровоцировала. Я…
Питер предостерегающе поднял ладонь вверх, давая знак, что пора помолчать. Девушка затихла, поднеся к губам пальцы с уже обкусанными ногтями. Создавалось ощущение, будто бы она готова была ещё долго обливать вроде бы как заслуженной грязью подругу, если бы Пит её не остановил.
– Послушай, моя сестра, конечно, бывает той ещё зверюгой, но я знаю одно: она не из тех, кто намеренно станет зарывать в яму того, кто не сделал для неё ничего плохого, – возвестил он. – Ты ничего ей плохого не сделала, ведь так? Значит, это не её желание. Не по своей прихоти она тебя провоцировала.
Элис непонимающе склонила голову набок. Это звучало очень и очень странно, ведь кто мог её провоцировать, кроме Миры, ежели все слова неслись из её уст, а не из чьих-либо других? Если её, быть может, заболевшее сознание воспринимало все речи, как произносимые ею, Мирандой?
– О чём ты говоришь? – помрачнела девушка.
– О том, что у Миры датчик, – ответил Питер. – И есть предположения у меня, что это и превращает её в такую очерствевшую дрянь, которой ты её видишь.
Элис услышала каждое слово парня, вот только обьединить их у неё никак не выходило. Что он имел в виду? Что за датчик?
Заметив недоумение на лице Краунштаун, Питер вздохнул.
– Ладно. Смотри, Аманда разработала новые датчики, – заговорил он. – Не совсем она, естественно, но не суть. И Мире его уже внедрили. И если этот датчик отличается от старого очень сильно, то может, он способен даже и контролировать тех, в ком он сидит.
– Хочешь сказать, Миранду контролировали, желая вывести меня на чистую воду?
– Именно.
Что ж, им это, видимо удалось. Хотя ей ли судить? Ей ли, девушке, которая не могла разобраться в самой себе, хоть об этом даже и не думала?
А оказалось, что где-то там, в глубине её душонки всё же покоилась какая-то неприязнь к тем людям, которые посмели её забрать в тот день к себе. Она восхищалась ими и гордилась быть среди них. Но первое впечатление, первое чувство – испуг, всё-таки неизгладимо. Его нельзя истребить средством от тараканов, ведь чувства – это не тараканы. Уж кто, как е Хранительница чувств, могла это знать. Это мысли больше походили на этих мерзких насекомых. А чувства… На что похожи чувства? На бабочек? На комаров? На ядовитых пауков? Всё зависит лишь от того, чем является это чувство. Оно может выглядеть, как спелое яблоко, а оказаться кислой отравой. И наоборот: выглядеть пугающе, а быть приятным. Чувство страха у неё как раз ассоциировалось с пауками: вероятно, потому, что она сама их боялась до чёртиков. Чувство голода, которое, конечно, тоже было чувством, самым натуральным, – с зеленовато-жёлтого цвета гусеницей.
А любовь ей никак не представлялась. Для любви существовала отдельная песня.
***
Два года назад.
– Поприветствуйте нашу Посвящаемую – Элис Блю Краунштаун!
Девушка робко улыбнулась, поправив свой рыжий локон, всё-таки выбившийся из причёски. А ведь те Сотрудницы так старались сделать её красавицей. Конечно, выбившийся локон не делал её более уродливой, но не думала она, что причёска так быстро сможет развалиться.
Хотя почему она должна была так думать? Доверять?
Она не знала этих людей, но почему-то всё равно чувствовала, что они – не враги. Было в этих стенах что-то родное. Как в фильмах, которые она так любила смотреть.
На первом ряду сидел юноша, который словно не был сильно рад всему происходящему. Он был хмур, не особо заинтересован в словах, произносимых Амандой Коллендж, ведь в эти моменты он вдруг отнимал взгляд, направляя его в какую-нибудь противоположную сторону, лишь изредка возвращая его к центральной фигуре в зале. Элис заметила это, потому что зачем-то за ним следила. Просто он как-то выделялся среди всей серой массы. Даже больше, чем сидевшая неподалёку девушка с тёмно-синими волосами.
Вдруг, пока госпожа Президент вещала о великом назначении Хранителей, парень посмотрел на Посвящаемую и слегка поднял брови вверх, будто бы задавая какой-то немой вопрос. А Элис вдруг почувствовала, словно щёки её невольно запылали румянцем.
Клянётся ли она быть верной Хранителям? О да, конечно клянётся. Другого выхода у неё сейчас и не было, да и… они внушали доверие, хоть она и испугалась их поначалу.
А теперь ей следовало принять Золотой венец. На миг девушка замерла, смотря то на Венец, то на Президента, которая лишь растягивала шире свою безликую улыбку.
В следующий момент она будто стала проваливаться в чёрную дыру. Создавалось такое дикое ощущение, будто её засасывало куда-то, а перед глазами и вовсе наступил полный мрак, отчего она их и зажмурила.
А когда открыла, то увидела поле. Небо без единого облачка. Тишину.
Сперва Элис решила сделать пару шагов, но поняв, что идти пешком – гиблый вариант, ибо он долгий, побежала, озираясь по сторонам. Где она была? А главное, как отсюда можно было выбраться?
Пшеница, покрывавшая поле, затрепетала на ветру. По небу, оглушающе крича, пролетела стая воронов.
Девушка про себя чертыхнулась и стала пробираться сквозь колосья. Но им как будто бы не было конца. Они шуршали в ушах, назойливо, словно гудящие шмели, что лишь подливало масла в пожар накатывавшей паники.
Вдруг земля под ногами затряслась. Элис вскрикнула от неожиданности и упала. Теперь она лежала, приникнув к земле и держась за неё пальцами, как за последнюю зацепку.
В тишине, прерываемой до этого лишь шорохом колосьев, внезапно раздался гром, но гроза не началась. И тучи так и не набежали.
А потом вновь случился толчок, заставивший покачнуться.
– Помогите! – отчаянно воскликнула она. Но никто не мог ей здесь помочь, что она прекрасно понимала и сама. Она была одна. Совсем одна.
Теперь тряслась не только земля. Только вот Элис сотрясали глухие рыдания, а что же до глубины души тронуло землю – неизвестно.
– Всё это делается не просто так.
Она в ужасе развернулась, когда в ушах раздался незнакомый женский голос. Никого, однако, не было ни сзади, ни спереди, ни слева, ни справа – нигде. Голос этот будто бы действительно звучал у неё в голове, и в то же время не в голове. Всё же он казался внешним.
Тогда Элис подорвалась с места и побежала так быстро, как только могла. По земле, уже размазанной из-за землетрясения.
– Ты – Хранительница чувств, Элис, – проговорил тот же голос. Который она никак ее могла узнать.
