Некроманты, алхимики и все остальные (Сборник) - Алексеева Яна (прочитать книгу TXT) 📗
Едва ли не мурлыкая от удовольствия, потерлась об уверенную руку. Голос постепенно опускался до шепота, и, наконец, я замолкла. Шум ветра, хлопки парусов, поскрипывание блоков и канатов, шелест волн заполнили комнатку.
— Боятся, завидуют и ненавидят, — сказал мужчина, прерывая молчание.
— Да, — я кивнула и встала, — время пить противоядие…
Пальцы осторожно перебирали висящие на шее амулеты. Янтарные капли Морской удачи в кожаной оплетке, легкие перламутровые пластинки Корабела, узоры на которых знакомы до последней завитушки. Старшую, младшую и среднюю могу определить на ощупь. Кончик ногтя очерчивал руны, и мысль следовала за ними, повторяя заветы капитанов. А это — мелкие перышки чайки, киненно-белые с черными точками по краям. Защита, наложенная на них, чуть кольнула кожу. Простые глиняные бусины, даже не окрашенные, что нанизаны на волосяную веревку — родовой оберег…
Тихое бдение у окошка и бездумное созерцание бегущей воды под мерное дыхание мужчины и скрип корпуса, дрожащего от напряжения, прервал крик с палубы:
— Паруса по правому борту!
Я, рявкнув «не менять курс», дернулась к двери, мимоходом привычно подцепив из открывшейся ниши арбалет, но замерла, услышав короткое, уверенное:
— Стой.
Кэрдан распахнул глаза и приподнялся на локте, взглядом требуя остановиться. Значит, не спал все это время, так же, как и я, вслушиваясь в шум моря и хлесткие удары ветра в паруса, в песню летящей над морем лекки.
— Вместе, — слизнув капли пота, выступившие на верхней губе, добавил он.
— Зачем? Не стоит…
— Корабли… — Мужчина хмыкнул. — Должны ли они быть здесь сейчас?
Мой взгляд скользнул к окошку. Море розовело, блистая темным пурпуром, отражая закатное небо. Сколько мы прошли? Малую Россыпь миновали, вошли во внутреннюю акваторию. На миг задумавшись, покачала головой. Здесь и сейчас в море никого быть не должно.
— Вот именно, — уловив мои сомнения, сказал Кэрдан. — Я не хочу, если нас потопят, глупо погибнуть, застряв в каюте. Хочу, по крайней мере, видеть лица тех, кто убьет меня, нас.
Достойное рода Тьелегринов желание. Затянув пряжку ремня с болтами на поясе, пристроила туда же оружие.
— Неужели все настолько серьезно?
Он кивнул.
— Я доверяю вам, мой господин, — чуть склонив голову, протянула руку, помогая встать.
Это и признание его права хранить секрет, и требование рассказать о нем. Позже. Когда он посчитает нужным.
— Хорошо… — прозвучало в ответ на мою безмолвную просьбу.
Вцепившись рукой в выступ стены, он поднялся.
Обнявшись, в два шага достигли двери. Ветер ударил в лицо, мы чуть качнулись, но слаженно вышли на узкую палубу. Саеш Тьелегрин, вцепившись в косяк, замер на подгибающихся ногах, рыская глазами по морю. Одному из трех ребят, повисших на вантах, я жестом велела спуститься, помочь, если что, и взлетела по узким ступенькам на надстройку. Подол длинного платья разлетелся, нервно-разгоряченное тело охладил порыв соленого ветра. Рулевой, сощурив темные глаза, почтительно уступил штурвал. Гладкое, отполированное за полсотни лет дерево под пальцами дрогнуло, заставляя мышцы играть от напряжения. Это отзвук волны, бьющей в бок, желающей перевернуть нас… А вот нет, кипа парусов все так же несла нас над белопенными барашками.
Утвердившись, окинула взглядом перевернутую чашу темного моря. Повисшее за спиной солнце подсвечивало воду и стремительно сужающийся полукруг высоких хищных силуэтов. Алые паруса. Морийцы. В груди зародилось глухое рычание. Я зло оскалилась и сдернула с лица покрывало, машинально накинутое перед выходом.
— Вниз, на мачты, — хрипло бросила рулевому. И повысила голос: — Мой господин?
— Да? — спокойное, уверенное, вежливое и такое холодное слово.
— Держитесь крепче.
Корабли все ближе. Я не отдаю приказа убрать паруса, лекка все так же стремительно летит над волнами, словно желая с разгона наколоть на длинную иглу таранного бушприта одного из загонщиков.
И уже можно разглядеть взвившиеся на ванты разноцветные влаги.
«Сбросить скорость, снять паруса, приготовиться к досмотру!»
Что же ты везешь, Кэр… Это тебя ведь ловят!
Не так важно!
Не дождетесь. Лучше смерть, чем каторжные Морские колеса.
Под ногами мелко дрожала палуба, на смуглых лицах, ловящих с надеждой мой взгляд, вопрос. Главное — доверие… Я улыбнулась. Точнее, оскалилась, глядя прямо вперед, на надвигающиеся корабли. Ах, будь это отцовская рукка!
— Ран, паруса с носа — долой.
И давно сработавшаяся пара буквально взлетела вверх, взбодренная резким жестом.
Лекка резко клюнула носом, когда плотная ткань парусов легла на реи. Две пенистые волны захлестнули палубу, оставляя белые хлопья на гладких темных досках.
— Тир-р-р, — зародившееся в груди рычание вырвалось протяжным звуком в имени рулевого, обнимающего кормовую мачту, — поднимай бело-золотой вымпел.
Старые родовые цвета Тьелегринов, лет сто назад заставлявшие трепетать не только морийцев. Надеюсь, те еще помнят… Длинный, полощущийся на ветру треугольник рывками пополз вверх. Мой взгляд последовал за ним и выше, в темнеющее небо. Морские боги, повелители ветров…
Начало древней просьбы-молитвы промелькнуло в сознании, когда взгляд, выискивающий среди ветров путь к спасению, наткнулся на тонкое марево. Перистую колеблющуюся облачную пелену, едва заметную в угасающем свете дня, подсвечивало заходящее солнце.
— Сай, приготовься! Всем держаться!
Боги морские и воздушные…
Последний свободный член команды замер у задвижек в центре палубы.
Лекка заметно замедлила ход, тяжко оседая в волнах и разворачиваясь по ветру. Носом точно между двумя морийскими загонщиками.
На ближайшем корабле сменились флажки.
«Приготовьтесь к приему абордажной команды».
Вцепившись в штурвал так, что побелели пальцы, дождалась, когда родовой вымпел поднялся над парусами, коротко бросила навстречу ветру, срывающему с глаз злые слезы:
— Открывай!
Матрос рывком выдернул задвижку и отскочил, когда створки резко распахнулись, гулко ударяясь о палубу. Взвизгнули туго сжатые пружины, вышвыривая из трюма тугой сверток. Завизжали, раскручиваясь, блоки и вороты. Тонкие, прочные канаты, дрожа, унеслись следом. Вскинув голову, я крикнула:
— Отстегивай!
Торчащий из проема рычаг тут же был прижат, длинные волосяные змеи упали, свернувшись крупными кольцами, а лекка едва не выпрыгнула из воды, вздернутая вверх рывком развернувшихся Крыльев.
Мгновение полета, от которого душа проваливается в пятки, хлесткий удар ветра по лицу и судорога в пальцах, удерживающих штурвал на курсе…
И — восторг, ни с чем не сравнимый восторг, пробирающий до самых костей. И ужас, смешанный с ним… Да!!!
Конструкция из дерева, желтой вощеной бумаги и тонкой голубой, как небо, ткани с треском расправилась над парусами. Там, где токи воздуха встречались, колеблясь, порождали дымку, там, где птицы летают, едва шевеля крылами, где встречный поток быстрее и сильнее… И может дать нам то, что так сейчас нужно. Скорость!
Расплескав воду, узкий корпус тяжело осел в пену.
— Первый, второй, третий — на места! — крикнула, сплюнув кровь из прокушенной при рывке губы. — Кормовые паруса — на три тяжа убрать! Трави на два оборота, правое крыло три оборота — назад! — Это уже тому, кто сегодня выпустил Змея.
Распахнувшийся на два роста в ширину скошенный треугольник накренился, закладывая разворот.
Визг, скрип, стон… Слившись с леккой, проникнув под деревянную обшивку, под рунные щиты, добравшись до самых балок, чуть ли не ощутив, как плещется, омывая днище, соленая вода, я подгоняла… Себя. Ну же!
Тревожный звон колоколов морийских загонщиков расколол пространство надвое.
Только мы уже летим, как по нити, меж пенящихся по оба борта взрывов. Они просто не успевают, не успевают, не успевают… поймать в прицел…
Удар-р! Кончик мачты снес, сняв стружку, ограждение одного из охотников. Брызги крови легли на серую ткань и исчезли, смытые пеной… И мы проскочили мимо, едва ли не чиркая парусами по воде. Мимо слившихся в неразличимую пелену мачт и канатов, размазанных серых пятен корпусов, ярких вспышек ловчей магии.
