Дочь Хранителя - Шевченко Ирина (книга жизни .txt) 📗
Зрелище было завораживающим. Просто волшебным.
Серое зимнее утро. Серое небо, чуть подкрашенное розоватыми бликами поднимающегося с противоположной стороны солнца. Серое море с узкой кромкой тонкого прибрежного льда. Черная фигура на белом снегу. И танец. Стремительный и прекрасный. Взлетают, рассекая воздух, длинные клинки. Выпад. Наклон. Шаг назад. В сторону. Плавный разворот. Снова выпад. Обманчиво медлительный отход. И резко — в сторону. Разбег. Прыжок. Удар.
— Лайс!
Кард появился в дверях заспанный, помятый. Светлые волосы, отросшие за проведенное на Таре время, напоминали разворошенный стог сена.
— Что у тебя?
— Не знаю. Но это здорово.
Эн-Ферро подошел к окну, поглядел на берег.
— Да, неплохо, — зевнул он. — Рад, что тебе хоть что-то в нем нравится.
— В ком? — не поняла я.
— Это Ил. Тренируется. Давненько я такого не видел.
Эльф? Картина за окном утратила всякое очарование.
— Сейчас весь Рыбацкий сбежится, — проворчала я. — Сказал бы ты ему, пусть в лесок ходит, что ли.
— Скажу. И что ты его так невзлюбила?
— А он меня взлюбил, да? — огрызнулась я.
— Нет, — согласился Эн-Ферро. — Ваши чувства взаимны. И я вижу только одну причину столь быстро вспыхнувшей неприязни — ревность.
— Чего? — протянула я. — Это кто кого ревнует?
— Вы меня. Друг к другу. Детишки не поделили любимую нянюшку. Но ничего, я педагог со стажем, меня и на целый детский сад хватит.
— Лайс, а тебе никто не говорил, что ты невероятно скромен? Мне просто не нравится этот эльф. Безо всяких причин.
— Хорошо, пусть будет без причин. А что на завтрак?
— Рано же еще.
— Так разбудила же.
За что люблю братишку, так это за постоянство: война войной, эльфы эльфами, а обед (завтрак, ужин) — по расписанию!
— Яичницу пожарю.
— Яичницу? Ил вчера и то картошку приготовил.
— Ну так давай его дождемся, поинтересуемся, чем сегодня побалует.
Дождались. Вроде только что на берегу был.
— Доброе утро.
Надо же, даже одышки нет. И ехидства пока тоже.
— Ну интересуйся, — пихнул меня в бок Лайс.
— Чем? — насторожился Ваол, сложив на груди руки.
Стоп! Руки. Пустые руки. Не в прихожей же он их бросил?
— А где твои мечи? — поинтересовалась я.
— Вообще-то она другое хотела спросить, — влез Эн-Ферро.
— Отстань, Лайс. Так где?
— Съел, — осклабился эльф.
— Так мы тут как раз о еде, — снова Лайс. — Ты бы чего хотел?
— А он уже не голодный. Он мечи заточил.
Специально для братца последнюю фразу произнесла по-русски: должен оценить игру слов. Оценил, фыркнул.
— Ил, покажи ей.
Покажи ей что?
— Ой!
Словно из руки эльфа выросшее лезвие уткнулось мне в грудь.
— Позер! — прокомментировал кард.
Еще и какой!
— И что это?
— Призрачные клинки Т’арэ, — ответил вместо эльфа Эн-Ферро.
— Кого?
— Т’арэ, — это уже Иоллар. — Моего рода.
Ух ты, принцу Ваол мозги отшибло! Я обернулась к карду и со значением скосила глаза, мол, здоров ли твой дружок.
— Я же забыл тебе рассказать! — хлопнул себя по лбу Лайс. — Галчонок, это не эльф. Это, как бы странно ни звучало, орк.
— На четверть. Я в курсе.
Иоллар удивленно приподнял брови. Меч исчез.
— Мне Рошан говорил.
— Ну раз в курсе, позволь представить: Иоллар Т’арэ, владетель Сумрачного края.
Ах да, как же я могла забыть: всеэльмарский царский царь!
Царский царь после такого представления заметно стушевался, слегка поколебав мою уверенность в своем высокомерии.
— Хватит, Лайс, — пробормотал он, отводя в сторону глаза. — Сам знаю, что я за зверь невиданный — не эльф, не орк.
«Не дракон, не человек», — подумала я о себе.
— Теперь, когда мы выяснили, что мечи ты не ел, и вообще ничего не ел, может, выскажешь идеи насчет завтрака? — вернулся Эн-Ферро к доброму и вечному.
Ваол (или Т’арэ?), все так же пребывая в смятении, неуверенно пожал плечами:
— Я б и яичницей перебился.
Если бы магистр Пилаг обладал способностями адепта Огня, он испепелил бы эльфа одним только взглядом. А так как фокус не удался, уныло поплелся к умывальнику, бросив на ходу:
— Сговорились!
«Позднее взросление эльфов является одной из защитных функций медленно стареющего организма. Своеобразная инфантильность сознания позволяет примириться с длительной продолжительностью жизни. Если человек в семьдесят лет уже перешагнул рубеж зрелой старости и готов к смерти, то эльф, если можно так выразиться, пребывает еще в подростковом периоде, который продлится у него до 100–150 лет. В таком возрасте эльфы возбудимы, иррациональны, восторженны и порывисты, агрессивны и влюбчивы. В общем, крайне опасны для общества».
Лайс выписал это из «Справочника народов Крума» на Леазе и неоднократно убеждался в верности книжных фраз. Жаль, о драконах ничего подобного не написано.
— Галчонок, я вернусь только завтра. И хотел тебя попросить…
— Я приду вовремя, не стану читать допоздна и…
— И попытаешься найти общий язык с Илом.
Девушка недовольно скривилась.
— Гал, для меня это важно. Я ведь говорил тебе.
— Я помню, — проворчала она. — Он твой друг, он спас тебе жизнь, и вообще он неплохой парень, особенно если купить ему клавесин. И если он не станет путаться у меня под ногами, то я, пожалуй, даже накормлю его ужином. Большего пока не обещаю…
День прошел неплохо, и после занятий у меня оставалось достаточно сил, чтобы добраться домой без проблем и без провожатых.
— Надо же, живая! — Как и вчера, Иоллар бесцельно шатался вокруг дома. — А где твой воздыхатель?
— Тебе какое дело?
— Сочувствую.
— Перебьюсь и без твоего сочувствия.
Уголок его рта презрительно дернулся:
— Я не тебе, я ему сочувствую. Неплохой вроде бы парень.
Прежде чем начать разговор, я все-таки завела Яшку в сарай, распрягла, насыпала корма и, только прикрыв за собой дверь, как можно спокойней обратилась к эльфу:
— Что я тебе сделала, Иоллар? Чего ты ко мне цепляешься?
— Я к тебе цепляюсь? — с ленцой в голосе переспросил он. — По-моему, это ты на меня накинулась, как только я переступил порог этого дома.
— Переступил и с ходу принялся хамить!
— И как же я тебе нахамил?
Я задумалась. И правда, как?
— Тон у тебя был вызывающий, — вспомнила я. — И пялился на меня злобно так.
— Я? На тебя? — перекосило принца. — Я и в сторону твою не смотрел. Может, ты за это и взъелась? Так, извини, ты не в моем вкусе.
— Надо же, принц, у вас вкус имеется! — съязвила я.
— Представь себе. У меня хорошо развито чувство прекрасного, и ты в это понятие никак не вписываешься.
— Да ты же мне прямо сейчас и хамишь!
— Сейчас да, — с вызовом признал эльф. — Но ты первая начала.
— Я начала? Да иди ты…
Надеюсь, он знаком с диалектом тарских орков.
— Куда?! — сверкнули глаза, сжались кулаки — знаком.
— Ну давай, смелее! Наверное, не впервой бить женщин?
— Что? — поспешно разжал он пальцы. — Да в тебе от женщины только скелет остался! Колдунья выжатая!
— Хамло длинноухое!
Я с грохотом захлопнула входную дверь. Сейчас еще и засов задвину: пусть погуляет, поостынет! Да и самой не мешало бы. Хотела ведь просто поговорить! И почему мне с утра показалось, что он не безнадежен? Пребывала под впечатлением от этого его танца с саблями? Или прониклась сочувствием к сложной биографии? Будет урок на будущее: первое впечатление — самое верное.
Заскрипели половицы в гостиной — зашел. А мне теперь в комнате сидеть? Я же голодная, как волк. Если сейчас же не съем чего-нибудь, опять отключусь, а Лайса, между прочим, до завтра не будет.
Вышла. Эльф сидел в кресле, уставившись в окно, словно еще не все во дворе высмотрел. Тихо проскользнула мимо него в кухню и только сейчас спохватилась: у нас же есть нечего! Чудный денек! И рассчитывать на то, что эльф повторит подвиг и хотя бы начистит картошки, бессмысленно. Для этого надо его попросить, а это уж — увольте!
