Магиня для эмиссара - Кузьмина Надежда М. (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
Я правильно понимаю, что мораторий на супружеские ласки если не отменён, то смягчён? И как я должна себя вести, чтобы не спровоцировать мужа, но и не спугнуть? Ох, понятия не имею…
Оказалось, что заминка — это правильная тактика. Он сам протянул руку, приподнимая мой подбородок. Заглянул в глаза, приблизил лицо к моему… и в этот момент карета подпрыгнула на ухабе. Не знаю, планировал муж нежный поцелуй или страстный, но меня просто подкинуло и бросило на него так, что я въехала головой Рейну в живот. Тот крякнул. А потом рассмеялся:
— М-да, экипаж на проселочной дороге — не самое удобное место для лобзаний.
Это точно. Без зубов от таких любезностей остаться запросто.
— Подождём до вечера? — Я оправила юбку, усаживаясь на своё место с ним рядом.
— Посмотрим. Если честно, я опасаюсь. Тут я знаю, что не зайду слишком далеко. А вдвоём в спальне? Слышала выражение «забрало упало»?
Да, слышала. Не способен соображать, не может остановиться.
Нехорошо.
Наверное, на лице у меня что-то такое-эдакое нарисовалось, потому что Холт грустно фыркнул:
— Вижу, ты улавливаешь суть проблемы. Так что давай повременим.
Вздохнув, продела руку под его локоть и положила голову на плечо. Он погладил меня по волосам.
Сейчас наш путь лежал по центральной части полуострова — высокому сухому плоскогорью, хребтом делившему Таристу с севера на юг. Холмы, покрытые садами олив с толстыми корявыми серыми стволами и серебристыми листьями, аккуратные виноградники, сады цитрусовых с пышными тёмно-зелёными кронами, деревеньки с уютными белёными домиками под красной черепицей, народ в соломенных шляпах на полях — это была мирная благодатная земля. По обочинам белой дороги цвели алые маки и голубой цикорий, клонились уже жёлтые колосья дикого ячменя. Днем воздух плыл волнами от жары, но вечерами, вдохнув, хотелось петь… Мне нравилось.
Время от времени мы останавливались, чтобы размяться, купить на придорожном базарчике спелых краснобоких персиков или жёлтую круглую дыню или же просто посмотреть с крутого поворота дороги на открывающийся вид. Рейн без конца меня баловал, покупая кулёчки жареного миндаля, золотистые прозрачные цукаты, жаренные в меду пирожки. Я тихонько сплавляла большую часть подношений кучеру — иначе бы к концу пути мне грозило превратиться в очень счастливую и очень упитанную ньеру.
Оказалось, что Рейн уже проезжал по этой дороге, и теперь он рассказывал мне о том, что видел и что будет впереди. Кстати, одну он меня больше никуда не отпускал. А командир гвардейцев ньер Кийт выглядел сконфуженным. Не знаю, что сказал ему Рейн… но муж был в своём праве. Лейтенант недоглядел, и его подчинённый попытался напасть на тех, кого был обязан охранять. Сам рыжий бесследно пропал. Я спросила о нём Холта, тот ответил так:
— Как только срастутся кости, у него будет выбор. Он может уйти со службы, но тогда пойдёт под суд. Причём это дело деньгами замять не удастся, я позаботился. Либо же он отправится на службу в одну из дальних горных крепостей. Посидит по шею в снегу лет восемь-десять, поразмыслит.
Я кивнула. Справедливо. Ведь будь я обычной женщиной, а не магиней, и не явись вовремя муж, этот насильник мог бы сломать мне жизнь.
Ссэнасс потихоньку привыкла к дороге и теперь большую часть времени сидела у меня на коленях, таращась в окно. Мне полагалось объяснять то, чего она не понимала. Если я не справлялась, на подмогу приходил Холт. Особенно ларру интересовали звери и птицы — первый орущий на заборе петух произвёл настоящий фурор.
Соль большую часть времени в карете спала. Похоже, ей не слишком нравилось, что из-за тряски и качки было невозможно держать равновесие. И дочка наверстывала своё по ночам — оказавшись в устойчивом месте, брыкалась, переворачивалась, скидывала одеяльце, пыталась поднимать головку, махала руками, ловя ларрин хвост, агукала и вообще выступала как могла. Не знаю, когда спала Ссэнасс, но нянькой она оказалась незаменимой — при ночных бдениях у колыбели Соль и неумении спать сидя я бы за пять дней нашего пути озверела похлеще мужа.
Когда до Сафрины остался всего один дневной перегон, муж задумался — отпустить конвой или рано? С одной стороны, мы почти приехали. С другой, последний участок пути был трудным и даже опасным — съезд, вернее, сползание, по крутой вившейся серпантином дороге с плоскогорья на побережье, где и раскинулась Сафрина. Поразмыслив, Холт решил, что добавочная страховка в виде нескольких гвардейцев лишней не будет.
Ночевали мы в придорожном трактире в небольшой деревушке Сайлине — последней перед спуском с плато к побережью. Хозяин сказал, что отсюда в ясную погоду отлично видно полосу Ирнайского моря на востоке и красные крыши города. Может быть — вчера мы приехали уже в сумерках, и проверить это утверждение не представлялось возможным.
В данный момент Рейн, в белой рубахе и серых холщовых штанах, повернувшись ко мне спиной, брился у окна, а я, сидя на постели, кормила дочку и, пока он не видит, ела мужа глазами. Длинные ноги и узкие бёдра — это красиво. Да и вообще, чем дальше, тем симпатичнее казался мне Холт. Правда, обратной стороной этой медали стали растущие сомнения в собственной привлекательности.
Из мечтательно-созерцательного состояния вырвал стук в дверь. И кого там спозаранку принесло? Не челядь — до завтрака ещё почти час. Тогда кто? Поднявшись, отошла за ширму в углу — не в том я виде, чтобы перед посторонними дефилировать.
Холт отпер дверь. Оказалось, прискакал нарочный из Сафрины. В чем дело, сам посыльный не знал, просто вручил Рейну письмо, ловко поймал серебряную монету и исчез.
Прочитав послание, Рейн присел к столу и забарабанил пальцами по столешнице.
— Сита, послушай. Перед отъездом из Паэньи я связался со старым знакомым в Сафрине. Думал, погостим у него, как у Лена, — у этого ньера на окраине города большой особняк с садом и видом на залив. Но, похоже, придётся искать другое место. Ньер Бернали пропал.
— Как пропал? — заморгала я на мужа, укладывая уснувшую Соль в корзину и прикрывая дочку байковым одеялом.
— Пока не знаю. Вышел из дома три дня назад и исчез. Письмо для ньера Холта с наказом отправить его мне навстречу по этой дороге, если что-то случится, он написал заранее. Выходит, чего-то в этаком духе и ожидал.
— А что в письме?
— Ничего конкретного. Про сложные обстоятельства и извинения, что не может быть мне полезен.
— Обтекаемая формулировка. Звучит так, словно он испарился сам, по собственной воле. Во избежание чего-то.
— Возможно. Например, угрозы для близких или собственной жизни.
Холт шагнул к окну, выглянул наружу:
— Лейтенант Кийт! Погодите седлать коней! Мы задержимся тут ещё на час. — Обернулся ко мне. — Давай-ка сядем и спокойно помозгуем. Не нравится мне всё это…
Надо сказать, меня непонятности, начавшиеся ещё на подъезде к городу, тоже встревожили. А если учесть, что я снова не могу магичить, получалось совсем несимпатично…
— Сита, что?
— Ничего хорошего, — вздохнула я. — Я же без магии. Могла бы колдовать — взяли бы какую-нибудь личную вещь ньера Бернали, и я бы сказала, жив он или мёртв, находится далеко или близко. Да даже по письму — оно же написано от руки им собственноручно? — можно бы было что-то выяснить. А так — сиди и гадай. Как думаешь, что произошло?
— Что угодно, — пожал плечами муж. — Я знаю его недостаточно хорошо. И он, кстати, не имеет понятия, кто я. Для него я — столичный чиновник ньер Холт из центральной налоговой инспекции. Кстати, Холт — одно из моих имён со стороны отца. Я им пользуюсь на службе.
— Что значит «одно из имён»? — ошеломлённо уставилась я на мужа. За кого я вышла замуж-то? И вышла ли?
— Не волнуйся, женаты мы по-настоящему, — Рейн, как всегда, видел меня насквозь. — Про имена позже. — Ехидно прищурился, фыркнул: — А если б ты решила развестись, я бы и разговора этого не завёл. Было бы ни к чему. Так о Бернали. Может, задолжал кому-то денег и бегает от кредиторов. Может, личные дела — он не беден и при том не женат. Может, влез во что-то незаконное. И — самое плохое — если что-то стало известно обо мне и цели нашего приезда.
