Крылья - Нестеренко Юрий Леонидович (полная версия книги .TXT) 📗
— О, я знаю всех ранайских торговых представителей в Лаце, — обрадовался он. — Как, вы говорите, его зовут?
Незадача!
— Коммерческая тайна, — отрезала я. Подумав, что это звучит неубедительно, я добавила: — Узнав, к кому я еду, кое-кто из конкурентов может догадаться о цели моего визита.
— О, так это не просто родственный визит?
— Гантру далековато для просто родственных визитов, вы не находите? Впрочем, я, кажется, и так уже сболтнула лишнее!
— Хорошо-хорошо, забудем об этом. — Он вновь улыбнулся. — Вы говорите по-гантруски?
— Убхэм, — ответила я, что по-гантруски значит «немного».
Он тоже перешел на этот язык, и мы некоторое время поболтали на ничего не значащие темы. Он владел гантруским лучше меня, так что я была рада возможности попрактиковаться. Уже потом у меня мелькнула мысль, что он, возможно, прощупывал мои лингвистические познания.
На палубу тем временем вышли еще несколько пассажиров, желавших погреться на солнышке — в этих широтах оно припекало уже по-летнему, на радость путешественникам, еще недавно мерзшим на промозглых дорогах ранней весны. Мой собеседник, напротив, засобирался к себе в каюту. На прощание я спросила его имя, и он назвался Дйартом Каайле. Мне, в свою очередь, пришлось придумать очередной псевдоним — Йерка. Фамилию я, согласно ранее сделанному заявлению, называть не стала. «Еще немного, и мне придется записывать свои имена, чтобы не запутаться», — подумала я.
Другие пассажиры не проявляли ко мне особого интереса; как я поняла, незаметно прислушиваясь к разговорам, большинство их направлялись в Гантру по торговым делам, и они явно не считали какую-то девчонку достойной собеседницей. Вероятно, они даже не догадывались, что я еду одна. На корабле плыли представители нескольких конкурирующих компаний; забавно было послушать, как они учтиво беседуют друг с другом, пытаясь одновременно и спровоцировать собеседника на случайную откровенность, и самим не сболтнуть лишнего. Хотя на самом деле эти их разговоры, которые, даже начинаясь с замечаний о погоде, неминуемо сползали на цены, товары, оптовые партии, займы, процентные ставки, торговые пути и т.д. и т.п., были изрядно скучны. Но, по крайней мере, никто из них не упоминал историю с убийством тар Мйоктана, и то хорошо.
Так прошло несколько дней плавания. Купленная в спешке перед отплытием книга оказалась изрядно скучной, и выбор занятий у меня был невелик — сидеть в каюте или торчать на палубе. Второе было все-таки повеселее, хотя в основном я просто смотрела на море. Иногда ко мне присоединялся Каайле, и я пользовалась этим, чтобы усовершенствовать свой гантруский. Но Дйарт хотя и оставался неизменно любезным, по всей видимости, не слишком любил подолгу маячить на виду у других. Среди пассажиров обнаружились две женщины — мать с дочерью, семья какого-то обосновавшегося в Гантру ранайца, который теперь выписал их к себе. Мать, некогда, вероятно, красивая, но теперь изрядно располневшая, что нередко случается с купеческими женами, была болтлива, набожна и глупа. Начала она с того, что посоветовала мне не сутулиться (я уже говорила, куртка мне не идет, но даже в просторном плаще впечатление легкой сутулости остается), причем совет этот больше походил на приказ. Мне хватило нескольких минут, чтобы утратить всякое желание продолжать знакомство, и примерно вдвое больше времени, чтобы объяснить это ей. Естественно, она оскорбилась и с тех пор демонстративно отворачивалась при моем появлении. Ее дочка, девочка на пару лет моложе меня, сразу же взглянула на мою шпагу с таким отвращением, словно увидела раздавленного грызуна; кажется, она осуждала даже мои брюки, хотя многие ранайки надевают платья только на официальные церемонии. Плыли на корабле и четверо гантрусов, возвращавшихся на родину; я впервые увидела представителей этой далекой страны так близко. Закутанные с головой в свои белые хламиды, они держались особняком и негромко переговаривались исключительно между собой. На прочих пассажиров они лишь стреляли узкими черными глазами из-под низко надвинутых круглых капюшонов. Я хотела было подойти к ним и познакомиться — всегда полезно побеседовать с носителями языка, — но, наткнувшись на этот колючий взгляд, передумала.
Меж тем «Звезда тропиков» начала оправдывать свое название: мы достигли тропических широт и теперь шли на запад. Дни стояли ясные, солнце пекло изо всех сил, и я даже в легком плаще обливалась потом. Пассажиры, сколь бы важными господами они ни были дома, с каждым днем прогуливались по палубе во все более легких нарядах. Самые смелые, раздевшись догола, на ходу принимали морские ванны: забирались в веревочную сбрую, их спускали на лебедке за борт, а потом по команде втаскивали обратно. По ранайским обычаям, нагота не считается чем-то непристойным. Конечно, по улицам и на службу в таком виде не ходят, но без одежды выступают и спортсмены, и артисты классического балета — того, что появился за пару тысяч лет до современного и представлял собой искусство танца в чистом виде — без сюжета, костюмов и декораций. Никаких различий между полами в этом смысле в Ранайе не делают. В Илсудруме порядки несколько другие — женская нагота там тоже не возбраняется, а вот мужская считается неприличной. Это пошло от древних воинственных традиций Илсудрума, когда каждый мужчина воспринимался как воин, а воину не пристало оставлять тело незащищенным, он должен иметь доспехи или щит. Когда-то это правило было вполне рациональным, а теперь бедным илсудрумцам приходится надевать специальные костюмы для купания — воистину одеваться, чтобы лезть в воду, еще глупее, чем одеваться, чтобы лечь спать. Будь у нас на борту илсудрумцы, они бы, вероятно, громко возмущались развязностью наших пассажиров. Но эти имперские снобы редко путешествуют на судах под чьим-либо флагом, кроме собственного. Что на сей счет думали гантрусы, я не знаю; сами они оставались в своих хламидах и, казалось, вовсе не замечали происходящего на борту.
Однако мне от ранайского здравомыслия было ни жарко ни холодно — то есть именно что мне было жарко, и я ничего не могла с этим поделать. Сами понимаете, почему. Хотя я говорила себе, что этим аньйо явно нет никакого дела до расклеенных по всей Лланкерской провинции объявлений и что ранайский закон защищает меня точно так же, как и любого крылатого, — стоило мне попытаться выйти из каюты без плаща, как ноги сами прирастали к полу. Однако в конце концов я не выдержала — да и моя манера вечно кутаться в плащ, несмотря на жару, кажется, вызывала уже насмешливые взгляды. Так что я, уже стоя на палубе, озлилась на свою нерешительность, резко расстегнула крючки и повесила сложенный плащ на фальшборт. После чего с наслаждением расправила крылья и принялась обмахиваться ими, по-прежнему глядя в сторону океана.
