Белая змея - Ли Танит (лучшие книги txt) 📗
— Через два дня мой отряд выйдет в крепость. Можешь поехать с нами, если угодно. Мы убережем тебя от разбойников на границе.
— А если мне захочется, ты поможешь мне попасть в армию, которой всегда нужны здоровые способные мужчины любой расы и веры.
— Это правда. Не выдам тайны, если скажу, что обычно на нас нападают с моря. И мы хотим показать Новому Элисаару, что сделать это не так-то просто.
— Какая удача для вас. Теперь вы можете забыть об Саардсинмее.
Они разошлись у скотного рынка, мерзкий запах от которого чуть не довел Чакора до обморока. Когда он шел обратно мимо гоночной трассы, то зло сорвал с ворот расписание скачек на завтра.
Даже Анак давала просто так.
В следующий полдень, еле встав с кровати после бессонной ночи, он поставил остатки своих денег на шансарского всадника в черном и выиграл двадцать серебряных парингов по курсу Мойхи.
Потом, подойдя к храму Коррах, Чакор увидел, как на его крыльцо восходит Элисси, и окаменел, решив, что сошел с ума. Ее молоденькая девушка-служанка, стоя у колонны, качала обезьянку на руках, как ребенка. Чакор отошел ко входу в храм, расположенный напротив, и в неистовом бешенстве стал ждать.
Примерно через треть часа Элисси вышла из храма. Бриллиант сверкнул на ее медовой щеке — и тут же потускнел, когда Чакор заступил ей путь.
— Что ты делаешь здесь? — спросил он. Девушка смотрела на корла и молчала, и он добавил: — Или ты ходишь сюда постоянно, чтобы плюнуть на алтарь из ханжества?
— Нет.
— Тогда зачем?
— А ты как думаешь? — стыдливое выражение на лице Элисси сменилось раздражением. — Сюда ходят, чтобы совершать подношения.
— Что? Верующая в Анак-Змею пришла в грязное капище неверующих, чтобы сделать подношение? — Чакор намеренно забыл про Эрна и его бога огня. Он видел, как она изо всех сил пытается быть спокойной, словно взрослый, поучающий неразумного капризного ребенка, и поэтому сказал еще громче: — Это женщина-змея от зависти надоумила тебя?
Люди оборачивались на них с доброй усмешкой, не улавливая сути, возможно, считая это обычной ссорой влюбленных. Элисси в замешательстве покраснела, но подняла голову и посмотрела прямо ему в глаза.
— Анакир не знает зависти. Анакир есть все, — твердо сказала она. — Анакир — имя, которым мы называем самую суть жизни, существование тела и души, земли и вечности. А вы дали этой сути имя Коррах. И потому я пришла к твоей Коррах и поднесла ей жертву, ибо Анакир не нуждается в жертвах, а кроме того, она не твоя .
Чакор мог только смотреть на нее. Она тоже не отводила пылающих агатовых глаз.
— Зачем? — наконец спросил он еще раз.
— Затем, что она сочувствует тебе, если можно так выразиться. Я обратилась к ней, словно выбирала для человека язык, который ему понятен, и просила, чтобы она подарила мир твоей душе.
Он поблагодарил, упустив основной смысл ее слов.
— Но для тебя и твоих людей Коррах не существует.
— Существует все. Посмотри на камешек, который лежит вон там. Ты можешь назвать его «умх», а я — «омм». Но от этого он не перестанет быть камешком и не сдвинется с места. Не так ли?
Неожиданно Чакора захлестнуло волной успокоения. Девушки из Мойхи хорошо владеют искусством спора. И как прекрасна эта, тронутая солнцем почти до искайского оттенка кожи, с огнем в глазах и с волосами, словно раскаленный белый свет, каких нет ни у кого…
— Пощады, — произнес Чакор, употребив термин из элисаарских правил поединков. — Опусти меч, госпожа, ты победила. Приношу свои извинения. Твой отец тоже приносит жертвы Зароку, не так ли?
Она рассмеялась, а он вдруг вспомнил, зачем она приносила эту жертву.
Вскоре они оказались в городском саду под желтыми кустами. Обезьянья принцесса забралась на дерево, а служанка убежала купить ягодного сока.
Они говорили об обычных вещах, не только о религии, и Чакор больше не спрашивал ее о подношении. Из призрака Элисси стала для него реальным существом. Внезапно до юноши дошло, что она любит его — но не так безудержно и требовательно, как другие молодые женщины, встреченные им в скитаниях.
Чакор обнаружил, что ему трудно удержаться от хвастовства, ибо хочется стать в ее глазах значительным и красивым. Но он должен был проявлять осторожность. Это рискованно. Она не придорожный цветок, а дочь человека, который оказал Чакору много любезностей и был очень добр к нему.
Но даже каким-то образом сдерживая себя, он все же рассказал ей о своих корнях и о том, что он принц, давно покинувший родной Корл. Он сидел рядом с Элисси под деревьями и рассказывал о гибели Саардсинмеи. Он позволил ей ощутить ту тень, которая была с ним и поныне, когда на его сердце словно упал мертвящий крик миллионов отчаявшихся сердец.
День клонился к закату. Лето тоже клонилось к своему концу. На его ладонь упал цветок с дерева, и он вставил его в волосы девушки. Он надолго замолчал, она тоже. Глядя на них, любой прохожий подумал бы, что в Чакоре есть немного крови Равнин, и они говорят друг с другом без слов.
— Синталь рос в древнем городе на юге, — произнесла Элисси. — На древнем языке это слово значит «волосы богини».
— Как твои, — отозвался Чакор и тут же удивился, как не откусил себе язык.
— Мы считаем, что мы тоже часть Анакир, ибо Анакир во всем, — только и сказала на это Элисси. — В каждом из нас есть частица бога, Чакор.
— Вы верите в то, что души приходят назад, чтобы родиться снова, и на самом деле смерти нет.
— Даже если это и не так, ужас и страх Саардсинмеи ушли. И боль ушла вслед за ними. Если боль приходит к тебе, Чакор эм Корл, позволь ей стать частью тебя — но не становись сам частью этой боли.
Они пошли назад в нарождающемся вечере — еще одна пара среди многих других, — прихлебывая охлажденный сок и расхваливая обезьянку за то, как она вышагивает рядом с ними. Служанка встретила своего возлюбленного, извозчика с Мраморной улицы, и ей позволили погулять до ужина.
Он запретил себе любые вольности. Он даже не взял ее за руку.
За ужином Чакор переговорил с Джеришем, дав согласие выйти в Зарависс вместе с солдатами, и попросил зееба, за которого теперь мог заплатить. Он попытался предложить Эрн-Йиру десять серебряных парингов, но получил твердый отказ.
Позже, выйдя в сад в поисках Элисси, Чакор не нашел ее там. Он расстроился, но и успокоился тоже.
После двух с половиной дней пути до крепости Джериш и его сержант соблазнили Чакора солдатской жизнью. Это было нетрудно, ибо он и без того вскоре после выезда начал в замешательстве раздумывать — зачем ему нужны именно Зарависс или Дорфар, что он там найдет? Он еще раз окинул внимательным взором все свои умения. Чакор всегда был бродягой и считал драку своим ремеслом, но в Элисааре узнал кое-что о колесницах, о хиддраксах и зеебах, о мастерстве меча. Служба в армии показалась ему той же дракой, только в лучших доспехах, и он решил присоединиться к Джеришу и его людям. Волки Равнин, как они себя называли, были жизнерадостной компанией, на три четверти состоящей из желтоволосых людей Мойи и на четверть — из всех прочих. Кожа цвета темной бронзы не лишала права на командование, что подтверждал пример Джериша. В то же время капитан крепости, руководящий дорфарианскими силами мирного времени, имел почти белые волосы.
Кроме того, по истечении оплаченного срока Чакор всегда мог покинуть службу. Как заверил его Джериш, если только Новому Элисаару или Оммосу вдруг не вздумается испробовать на Мойе свои метательные орудия, препятствий к этому не будет.
Оказавшись в казарме и приступив к потогонной военной подготовке, корл сразу же пожелал удрать. Но было поздно. Новобранцам в Мойхи выдавалось жалованье за два месяца вперед, поэтому за ними хорошо приглядывали. Так что Чакор решил пока не слишком задумываться об этом. Он начал изучать своих собратьев, с которыми мог меряться силой и боевым мастерством так часто, как хотел, а по вечерам отправлялся с ними выпить в деревню близ крепостных стен.
