Паршивый отряд. Хроники Новгородского бунта (СИ) - Фаворов Иван Геннадьевич (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные txt, fb2) 📗
Так получилось, что на этом собрание среди присутствовавших женщин, которые могли посещать вече только в качестве гостей, оказалась Евдокия, жена Каната. Она попала на это собрание в поисках главы города, добравшись до которого оказалась в западне. Теперь Дуняша сидела рядом с ним, тихонечко всхлипывая уткнувшись в его массивное плечо и не понимая, что же происходит с её жизнью и миром.
— Что же это вообще такое!? — Тихонечко причитала она всхлипывая. — Что же они творят. Они же всех нас погубят.
— Тише, тише. — Успокаивал её Александр Афанасьевич. — Это не долго продлится сколько горожан, а сколько их. Люди не позволят.
Надо сказать, что плакала не одна Дуня. В зале раздавались ещё причитания и громкие всхлипывания.
Женские слёзы редко оставляют мужчин равнодушными: они либо вызывают жалость, раздражают, возбуждают, иногда злят. У стражников охранявших зал они меньше всего, вызывали жалость. Поэтому в полумраке, сквозь всхлипывания, начали доносится зловещие переговоры солдат:
— С бабами надо что-то делать. — Сказал первый.
— А что с ними можно сделать? — Сказал второй.
Третий сально хихикнул и сказал:
— Они только для одного и подходят, давай самых плаксивых по одной водить на исправление в кладовку.
Все охранники у двери громко засмеялись. Сальные шуточки, разного рода, то и дело доносились из рядов этой неотёсанной публики. Когда арестованные переварили смысл этих фраз в зале наступила гробовая тишина, сквозь которую вдруг прорезался отчаянный женский крик. Это была молоденькая девушка, дочь одного из представителей городской знати. Она не в силах сдержать эмоции выплеснула их в крике, перешедшем в громкий плач. Нарушенная тишина казалась уже не такой обязательной. Наиболее смелые мужские голоса призывали дать отпор:
— Что же они нас как кроликов в ящик посадили. Разве мы не в состояние за себя постоять!?
— Здесь вся городская элита разве мы уже не на что не годны!?
Стражники у дверей быстро сообразили, что их не так уж и много и самый шустрый отправился к начальнику за распоряжением. А остальные приготовились поджечь бочки со смолой стоящие в углу и запереть двери.
На пороге в ярко освящённом створе появился Митрофан — начальник стражи с арбалетом в руках и в лёгком подпитие, потому что для поддержания храбрости с утра он не переставая прикладывался к фляжке. Несмотря на это Митрофан быстро оценил ситуацию и учитывая то, что имеющейся стражи у него не хватит для сдерживания натиска этих людей, решился на отчаянный поступок. Переворот до определённого времени должен был оставаться тайной поэтому поджечь здание городского вече можно было только в крайнем случае. Он громко спросил:
— Кто здесь хочет выразить протест?
Встал пожилой Александр Афанасьевич и вполне примирительным тоном собирался произнести речь, имеющую своей целью добиться компромисса. Прибегая к возможностям своего ораторского искусства ему часто удавалось разрешить конфликты на вечевых собраниях. Но в этот раз он не успел произнести и слова, как получил арбалетную стрелу в сердце. Митрофан опустил оружие и ещё раз хлебнул из своей фляжки.
— Так будет с каждым кто соберётся высказаться. — Сказал он и обвёл глазами полумрак залы. Охранники у дверей подняли угрожающе арбалеты.
Дуня закричала безмолвным криком, рот её открылся в попытке издать истошный вопль, но звук застыл где-то в горле. Находящийся рядом с ней мужчина средних лет с густой русой шевелюрой и такой же кудрявой бородой быстро зажал ей рот и пригнул к земле.
— Тише! — Прошептал он ей на ухо. — Сейчас не время.
В зале воцарилась гробовая тишина. Видимо не одной только Дуне зажали рот. Митрофан хлопнул дверью и вышел. Обращаясь к своему помощнику он сказал:
— Скажи парням, чтобы на баб не зарились. Сейчас нас это до добра не доведёт. Каждое отступление от дисциплины будет сурово караться. Все люди на счету и каждый может понадобится в любой момент. После, когда дело будет окончено, пожалуйста, делайте что хотите. Но не сейчас. Ты понял меня!?
— Да. Так точно.
— Тогда иди и скажи это другим.
Митрофан отправился в одну из маленьких переговорных комнат, в которой обычно совещались тет-а-тет члены городского совета. Сейчас там был организован его кабинет. Открыв дверь, он увидел Флора, сидящего в одном из кресел. Митрофан прошёл молча в комнату и сел в кресло напротив.
— Как дела в зале совета. — Спросил Флор.
— Я прикончил главу города. Теперь они успокоились. — Митрофан нервно отхлебнул из фляжки.
Флор приподнял Бровь выражая удивление, но не беспокойство. Заговорщики отлично понимали, что в социальной лестнице города Митрофан стоит гораздо ниже других руководителей переворота, но выполняя основную роль в силовых операциях он подставляется гораздо больше остальных которые до последнего остаются в тени беспорядков.
— Александр Афанасьевич был хорошим человеком. Но это к лучшему, что он больше не стоит у нас на пути. Вы ценный участник нашего дела Митрофан Валерьевич.
— С утра был Викторович. — Митрофан ещё хлебнул из фляги.
— Извините, конечно Викторович. — Флор заприметив крепкую дружбу Митрофана с фляжкой внимательнее посмотрел на него. И пришёл к выводу что если он продолжит в том же духе, то через час будет пьян в стельку. «С этим надо что-то делать». — Подумал Флор. — «Сегодня он нам ещё нужен. В лёгком подпитие даже лучше, но пьяный он будет опасен».
Флор чувствовал, что и сам бы не отказался сейчас от глотка горячительного. Нервы начинали сдавать. Дрожь в руках уже давала о себе знать и после сообщения о смерти прежнего главы города Флор отлично понимал, что дороги назад нет.
— Надо скорее кончать со школой Годфри. Она представляет сейчас главную угрозу. Пошлите человека проверить подействовала отрава или нет.
— Что делать с воспитанниками? — Спросил Митрофан как бы снимая с себя ответственность.
— Лучше бы они погибли в бою.
— Но среди них есть и очень юные.
— Да они могут быт опасны, когда подрастут. Говорят, в школе Годфри все ученики сильно привязаны к учителю. Я думаю он промывает им мозги с помощью какой-то своей магии. Пока просто проследите, чтобы никто из них не ушёл, потом решим. Всё-таки мы не живодёры. Жертвы должны быть минимальными и оправданными иначе мы будем выглядеть перед другими горожанами просто убийцами. — Онежский замолчал и повисла небольшая пауза.
«Это всё верно». — Думал про себя Флор оценивая свои слова. — «Но убийство Александра Афанасьевича уже не объяснить нормально, и куча свидетелей его героизма… Возможно не удастся избежать народных волнений. Его любили. Но с другой стороны он не сможет уже помешать нам. Надо будет найти какое-то адекватное объяснение своим действиям! Посмотрим, чем всё кончится, а там будет видно».
Митрофан думал немного о другом. Его одурманенный алкоголем мозг рисовал радужные перспективы: «Флор и другие политики в сущности никто во время смены власти. Афанасичь был главой города, а теперь нет его. Так же и с остальными правителями может быть. Сила сейчас в моих руках, а торговцам всё равно кто во главе гильдии и города лишь бы звенела в кошельках звонкая монета». — Митрофан встал с кресла и направился к выходу. У двери он обернулся и сказал:
— Со школой Годфри пойду сам разбираться. Флор Керсанович, а вы тут как ни будь без меня или лучше, конечно, и вам отсюда уходить. Здесь может стать жарко. В прямом и переносном смысле слова.
— Неужели Вы и в правду предполагаете поджечь это здание?
— Всё возможно, никаких вариантов развития событий нельзя исключать. — И он вышел за дверь аккуратно прикрыв её.
Солнечное утро радовало прохожих весело спешивших по своим делам и старавшихся завершить всё необходимое до начала праздника. Митрофан шествовал во главе одного из трёх отрядов, двигающихся к школе Годфри разными путями, чтобы не привлекать внимание горожан к большой толпе стражи. Соглядатай подбежавший минут пять назад сообщил, что отрава начала действовать и большая часть воспитанников проводит утро в туалете. Эта радостная новость приподняла настроение Митрофана ещё сильнее. Он начал отдавать приказания об общем порядке штурма всех отрядов:
