Ложа рыси - Куртц Кэтрин Ирен (книги регистрация онлайн TXT) 📗
— Тот мальчик, Ловэт? — На лице Джулиан отразилась нежность. — Совершенно очарователен, а кроме того, очень многообещающий. Знаешь, он во многом напоминает мне Майкла.
— Да, мне тоже показалось, — кивнула Филиппа. — Поэтому ты и отдала ему кольцо Майкла?
— Отчасти. — Тень печали омрачила ее спокойствие, и она подняла голову, чтобы посмотреть на более высокую подругу.
— Библия говорит о наследниках по плоти и наследниках по духу, — продолжала она. — Тебе повезло — Адам для тебя и то, и другое. У нас с Майклом никогда не было детей, но когда я познакомилась с юным Перегрином… я почувствовала, что рядом со мной родной человек — если не по крови, то по духу своему. Я отдала ему кольцо Майкла в знак признания этого родства. И не сомневаюсь в своих действиях.
— Я теперь тоже, — промолвила Филиппа с кривоватой улыбкой. — Надеюсь, ты не считаешь, что у меня есть какие-то замечания.
— Ничуть, — сказала Джулиан. — Ты была права, заговорив о том, что у тебя на уме. Хотя что-то тебя беспокоит.
Филиппа пожала плечами.
— Хотелось бы мне, чтобы я могла точно указать на что-то. Это не имеет отношения ни к Перегрину, ни к кому-то другому из наших. Между прочим, завтра они с Адамом собираются начать опыт с маленькой Толбэт.
— Вот как?
Филиппа задумчиво покачала головой.
— У мальчика действительно совершенно уникальный талант — способность фиксировать резонансы прошлого. Если мать согласится, он будет рисовать маленькую Джиллиан, чтобы посмотреть, не удастся ли выделить аспекты ее личности для последующей реинтеграции.
— Это возможно? — спросила Джулиан, подняв бровь.
— Ну, теоретически… Юнг, бывало, советовал пациентам зарисовывать свои сны и грезы. Эти картинки часто оказывались для него эффективной помощью при диагностике некоторых психических расстройств.
— Понятно, — сказала Джулиан. — И Адам хочет, чтобы Перегрин попытался создать такие рисунки?
Филиппа хмыкнула.
— Знаю-знаю, это кажется натянутым даже мне, а ведь я психиатр. Но если получится, мы сделаем большой шаг в восстановлении единства разбитых осколков личности Джиллиан. А это поможет ей вернуться к нормальной жизни, и, кроме того, будем надеяться, снова даст нам доступ к Майклу Скотту. Судя по рассказу Адама, я уверена: Скотт знает, что к чему в этом недавнем возрождении Ложи Рыси.
— Ну, если он знает, то Адам сможет скоро установить контакт и тоже узнать, — сказала Джулиан. — Я надеялась умереть задолго до того, как с ними придется иметь дело снова!
— Я тоже, дорогая, я тоже, — ответила Филиппа, похлопывая подругу по руке. — Но поскольку мы не умерли, разве не удача для Адама и этого младшего поколения Охотников, что мы еще здесь, чтобы передать наши дорого доставшиеся знания?
И Джулиан, и Филиппа рассмеялись, однако в их смехе сквозила горечь, опровергающая внешнюю беспечность и говорившая о глубокой озабоченности сложившейся ситуацией.
На следующее утро Филиппа поехала в Джорданберн с Адамом и Перегрином. Она поднялась в палату Джиллиан, а мужчины направились в кабинет Адама. Вооруженного этюдником Перегрина переполняли опасения, о которых он уже несколько дней не решался заговорить. Когда они зашли в лифт, молодой человек не выдержал.
— Адам, должен сказать вам, что я очень сильно нервничаю из-за этого задания… как вы, наверное, догадались по моей блестящей беседе сегодня утром. Что вы сказали мисс Толбэт, чтобы получить ее согласие?
— Только правду, — ответил Адам. — Я сказал ей, что вы — мой коллега и что мы уже много раз работали вместе. Я позволил ей поверить, что вы — психиатрический эквивалент судебного художника, делаете наброски по психическим впечатлениям, которые улавливаете от пациента.
За стеклами очков светло-карие глаза Перегрина недоверчиво расширились, но тут в лифт вошла пара медсестер, а потом им пора было выходить, и он сдерживался, пока они не оказались в безопасности за закрытой дверью кабинета Адама.
— Адам, неужели вы так и сказали? — спросил художник, пока старший друг невозмутимо снял пальто и шарф и, повесив их в шкаф позади стола, надел белый халат.
— Почему бы нет? По существу, это правда. Я сказал, что искусство — ценный инструмент психиатрии… что картины часто дают возможность понять проблемы пациента. Вот, наденьте, — добавил Адам, подавая Перегрину белый халат, — Будете выглядеть одним из медиков.
По-прежнему не убежденный, Перегрин положил этюдник. Повесив пальто в шкаф и накинув халат поверх блейзера, он снова неуверенно повернулся к Адаму.
— Она не купится.
— Уже купилась.
— Держу пари, для этого потребовались мощные средства убеждения, — пробормотал Перегрин.
Адам склонил голову набок. Темные глаза сверкнули.
— Ваш тон наводит на мысль, что, по-вашему, я использовал неуместное принуждение, дабы заставить мисс Толбэт согласиться. Вы это имели в виду?
Глаза Перегрина за стеклами очков округлились.
— Ну, я…
— Сядьте, Перегрин, — тихо сказал Адам. — Я допускаю, что ваша неуверенность происходит от естественной нервозности, порожденной необходимостью работать перед человеком, с которым вы раньше не встречались. Но на случай, если у вас есть сомнения, я хочу сказать вам кое-что о власти и ответственности.
Перегрин повиновался, внезапно почувствовав себя провинившимся школьником.
— Нам надо кое в чем разобраться, прежде чем наши отношения разовьются дальше, — продолжал Адам, присев на край стола. — Я не обязан объяснять вам мои действия, но я хочу, чтобы вы поняли, что стоит на кону. И вы, и я знаем: Джиллиан нельзя вылечить, если не исправить причиненный ущерб. И мы оба знаем, что, вероятно, вы можете внести большой вклад в лечение. Если бы Айрис Толбэт знала то, что знаем мы, она бы, несомненно, согласилась на ваше участие. Но она ничего не знает, а у нас нет ни времени, ни возможности просвещать. Вы согласны?
— Да, — прошептал Перегрин.
— Так что же? — продолжал Адам. — Что ценнее: свобода выбора Айрис Толбэт — выбора, сделанного без знаний, или жизнь Джиллиан — жизнь, уже подвергающаяся большой опасности?
Перегрин опустил голову, уставившись на переплетенные пальцы.
— Очевидно, жизнь Джиллиан, но…
— Никаких «но», — спокойно сказал Адам. — Слушайте меня внимательно. Когда человек облечен властью, то раньше или позже он оказывается вынужденным употребить ее для того, чтобы достичь некоего великого блага. Да, я прибег к мощным средствам, чтобы убедить Айрис Толбэт согласиться на эксперимент. Я не применил силу, но был готов сделать это; вместо этого я сыграл на ее страхах.
Принять такое решение было нелегко. Если бы я поступил так ради личной выгоды, то был бы недостоин обладать теми силами, какими наделен, и очень быстро был бы отрешен от власти Силами большими, чем мои собственные. Однако бездействие было бы равно недостойно с моей стороны. Часть умения различать, обязательного для людей нашего призвания, заключается в том, что мы осознаем эти отличия и принимаем последствия. Понимаете?
— По-моему, да, — прошептал Перегрин.
— Более того, — продолжал Адам, — каждое важное деяние включает некий элемент риска. Иногда даже надо отказаться от того, что вы считаете своей чистотой, ради чужого благополучия. И тогда это становится вопросом смирения, а не гордости. Поверьте, нет большего наказания, чем вынужденно пожертвовать самоуважением. И нет большего бремени, чем вынужденно принимать такое решение.
Перегрин вдруг успокоился, его прежние опасения превратились в озарение.
— Вот что пыталась сказать мне леди Джулиан, — пробормотал он. — «Незаурядный человек отличает высокое от низкого».
— Именно. — Адам мрачно кивнул. — Вы начинаете понимать. Бог даст, сможете и действовать.
Кивнув, Перегрин расправил плечи и взял этюдник.
— Понимаю, — согласился он, — и готов действовать… если вы по-прежнему считаете меня частью команды. Пожалуйста, простите, я вел себя, как первостатейный идиот!
