Книга Кораблей. Чародеи (СИ) - Медянская Наталия (читать книги онлайн регистрации .TXT) 📗
И тут Эверний, извернувшись, всадил мне в плечо нож, спрятанный до того под курткой на груди. Мы с Одрином действовали молниеносно и одновременно. Я левой, здоровой рукой заехала мстителю в ухо. А Мадре — шарахнул заклятием окаменения. Феллран элвилинской статуей остался валяться в траве. Одрин подхватил меня на руки:
— В седле удержишься?
— Ерунда… — кровь щекотно ползла из-под ножа. — Смогу.
Голова мягко кружилась, и я никак не могла понять, почему князь так встревожен.
— Мне… хорошо…
Муж подсадил меня в седло, вскочил сзади и пнул лошадь коленями. Кобыла молнией сорвалась с места, полетела, как ветер, едва касаясь копытами мягкой травы:
— Триллве! — прокричал Одрин. — Говори со мной, слышишь?
— О… чем? — мысли путались, язык заплетался. Я сонно улыбнулась, заглядывая князю в глаза. Мне было очень, невероятно хорошо.
Глава 15
Дальнолесье, Твиллег. Хельга Блэкмунд
«Имя дается человеку один раз, а потом всю жизнь оказывает влияние на своего обладателя. Скажите мне, как вас назвали родители, и я расскажу вам, что вы любите, чего боитесь и как, в конечном итоге, сложится ваша судьба…» — Хельга будто наяву услышала дребезжащий мягкий тенорок профессора по нумерологии. Этот убеленный сединами старикан с длинными волосами, широкой куцей бородкой и ярко-синими, добрыми глазами никогда не раскрывал студентам собственного имени. Должно быть, опасался, что оглоеды найдут его слабые стороны благодаря его же теории. И просил, чтобы его называли просто мэтр Нумеро. Иногда на старика находила блажь, и с начала занятия, пристально вглядываясь в лица едва сдерживающих смех учеников, профессор начинал перечислять имена. Делал он это медленно и вдумчиво, как бы пробуя каждое на вкус, словно пытался разглядеть нечто, обычному зрению не поддающееся. В такие минуты начинающая волшебница Хельга Блэкмунд всегда чувствовала себя неуютно и, глядя исподлобья на мэтра Нумеро, ловила в его глазах странное выражение — старик смотрел немного заискивающе, точно умоляя, чтобы хоть кто-нибудь ему да поверил. Он что-то говорил о сочетании рун, о количестве звуков, о музыке сфер и других заумных вещах — фатальным для его теории оказывалось то, что нумерология по расписанию всегда стояла где-то в середине дня, перед самым обедом. В эти часы здоровые утробы студиозусов отчетливо начинали требовать насыщения, и зов тела по большей части перекрывал голос разума. Профессора считали в Академии чудаком. Юные магики частенько потешались, подкидывая к нему в аудиторию какую-нибудь очередную гадость навроде разрисованной белыми цифрами черной кошки, и даже коллеги посматривали на старика снисходительно. Однако теперь, следуя верхом за вороным конем легата к главному замку пришлых, Хельга была склонна согласиться с утверждениями мэтра о влиянии имени на сущность обладателя: всю дорогу советница словно ощущала дуновение холода от выпрямившегося в седле эйп Леденваля.
Порыв встречного ветра ударил по лицу, женщина медленно сморгнула и подняла глаза к небу. Оно было непривычно далеким, иссиня-черным с разбросанной горстью льдинок — сверкающих, пронзительно прекрасных и бесконечно холодных — таких же, как ее спутник. Советница поежилась, поправила на плечах темно-зеленый шерстяной плащ и, отпустив на минутку поводья, согрела дыханием окоченевшие руки.
Ночной Лес, казавшийся на первый взгляд непроходимым, жил таинственной, неподвластной человеческому пониманию жизнью. Лозы склонялись над узкой дорогой, норовя ухватить за одежду, хлестнуть по лицу упругими тонкими ветками. Взметнувшиеся ввысь клены, буки и вязы, точно картину, обрамляли видимый с тропы кусок небосвода, а свет поднимающихся к зениту Танцовщиц серебрил трепещущие от ветра верхушки деревьев, тихо шепчущие над головой одному Лесу ведомые секреты. В буйно разросшемся кустарнике все время что-то двигалось, шуршало, дышало, а где-то наверху, точно камышовая дудочка, изредка печально вскрикивала ночная птица. Хельгу не покидало ощущение, что с момента, как они углубились в чащу, кто-то невидимый всю дорогу пристально смотрит ей в спину. Во взгляде этом не ощущалось ни враждебности, ни теплоты — только холодный, равнодушный интерес, щекочущими мурашками ползущий вдоль позвоночника. Женщина поёжилась и негромко спросила Торуса:
— Долго ещё?
Голос ее, прорезавший холодный пряный воздух, прозвучал незнакомо и казался совершенно неуместным в этом ночном царстве. Хельга проводила взглядом белое облачко пара, слетевшее с губ, и устало смахнула с лица липкую нить паутины.
— Скоро будем, — эйп Леденваль обернулся, сверкнув в темноте зеленью кошачьих глаз. — Держитесь ближе ко мне, это Дальнолесье. Моя Леди.
Хельге послышалась явная насмешка в резком голосе.
— Вам несказанно повезло, — нравоучительно продолжал легат, — вы путешествуете в компании элвилин, простому человеку случилось бы плутать тут неделями. Лес не любит чужаков.
Женщина возмущенно фыркнула. Сама по себе она бы даже и мысли не допустила сунуться в такое зловещее место. За несколько часов пути, в очередной раз дергая поводья так и норовящей запнуться о широкий корень кобылы, леди Блэкмунд уже успела пожалеть, что вообще поддалась минутной слабости и напросилась сопровождать Торуса в его рискованной поездке. Хотя, — мысленно призналась волшебница самой себе, — повторись все снова, она поступила бы так же.
Эйп Леденваль пожал плечами и отвернулся. Сидевшая перед ним в седле Бригида что-то тихо прошептала, и Хельга подивилась, насколько преобразился голос легата, мягко ответившего короедке:
— Потерпи, милая, мы скоро будем дома. Ты же хочешь увидеть свою дочь?
Порыв встречного ветра донес до советницы легкий цветочный запах: кажется, дохнуло чабрецом и ромашкой. Женщина тяжело вздохнула: вот угораздило же ее связаться с волшебником, специализирующимся в любовной магии. Сама леди Блэкмунд по таланту, призванию и обучению была магом огня и в сложной волшбе легата никогда до конца не разбиралась, но, кажется, он пытался снова усыпить сатверскую пленницу. Бригида Мирна, мать Артемии, так и не поняла, что ее чудесное избавление было подстроено. Епископ Эйнар оказался на высоте — по пути из камеры им не встретилось ни одного стражника, а лошади, стоящие под навесом тюремного двора, были резвыми и отдохнувшими. В пути бывшая пленница по большей части спала, а изредка просыпаясь, молчала и только испуганно озиралась по сторонам. Выглядела она не лучшим образом: изможденное лицо, растрепанная коса странного синего цвета, худые дрожащие руки. Покрасневшие глаза Бригиды под высокими темными бровями горели лихорадочным блеском, и Торусу приходилось постоянно поддерживать ее сильной рукой, чтобы короедка не соскользнула с седла.
Конь Хельги в очередной раз споткнулся, тревожно заржал, вспахивая копытами прелую листву, и женщина тихо ругнулась, поспешно натянув поводья и резко выпрямившись в седле.
— Мгла, ну и дорога… По такой, наверное, и с элвилинским зрением ехать опасно.
— Будь у нас скакуны из конюшни Твиллега, все оказалось бы значительно проще. Впрочем, на обратном пути мы ими и воспользуемся.
Хельга нахмурилась — обратный путь намечался в настолько необозримом будущем, что возможность его казалась весьма и весьма призрачной.
Рядом что-то внезапно полыхнуло, легко коснувшись щеки, и женщина, вздрогнув от неожиданности, дернула головой и закрылась локтем. Спереди послышался тихий смех, и советница, с опаской отведя руку от лица, с изумлением увидела парящую рядом огромную бабочку со светящимися золотом крыльями. Насекомое медленно танцевало в воздухе, окруженное мерцающим облаком легкой пыльцы.
— Что это? — спросила волшебница, изумленно наблюдая парение невесть откуда взявшегося чуда. Сразу стало светлее, и Хельге даже удалось разглядеть очередной извивающийся корень, коварно ползущий через тропу.
— Огнёвка, — невозмутимо ответил элвилин, не оборачиваясь, — одна из разновидностей бабочек Дальнолесья. Они часто помогают детям Леса скоротать тернистый путь.
