Триединый мир: Баловень судьбы (СИ) - Чичиланов Николай Михайлович (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
В таком случае мы готовы сделать всё возможное для его спасения. А готовы к этому Вы ваше величество?
Что Вы хотите сказать?
Позвольте мне объяснить, вмешался в разговор Василий. Чтобы восстановить способность поражённых конечностей к регенерации, нам придётся их ампутировать, чтобы удалить омертвевшую ткань. В такой ситуации может случиться всякое, у Малыша может просто не хватить сил. Но если мы сейчас этого не сделаем, ему уже никто и ничто не поможет.
Приступайте, глухо прозвучал её голос в головах Тама и Василия.
Есть ещё одно препятствие, сказал Там, мы не можем свободно дышать под водой. Мне будет крайне интересно узнать, как решили эту проблему вы.
Это очень просто, ответила она. В воде достаточно кислорода, нужно лишь переключить организм на его извлечение, и тогда вся поверхность тела, через поры на коже, начинает дышать. Этот механизм очень прост и доступен любым живым существам. Она опустила в источник одно из щупалец, и продемонстрировала весь процесс кожного дыхания наглядно.
Там с Василием кружили вокруг саркофага, пытаясь проникнуть в сознание Малыша. Жизнь едва теплилась в его теле, лишь в самой глубине, на пределе ощущений слышались еле уловимые толчки. Первым их почувствовал Василий. Зацепившись сознанием, за этот, едва ощутимый пульс, он смог, наконец, разглядеть протянувшиеся к тому, единственному живому щупальцу, тонкие лучики света. И теперь они вдвоём скользили сознанием по этим лучикам, как по направляющим нитям, ведущим их сквозь лабиринт боли, страха и отчаяния, переполнявшего искалеченное тельце, этого громадного по размерам, но, в сущности, очень маленького существа. Следующий вслед за Тамом Василий, омывал Малыша волнами добра и участия, согревая его теплом своей души. Сведённое судорогами тельце, начало оттаивать и расслабляться и, наконец, эта часть их раздвоившегося сознания, следуя за путеводными лучиками, выбралась на слабо освещённое виртуальное пространство, наподобие небольшой полянки. Посреди неё лежал маленький осьминожек, вытянув слабенькие коротенькие конечности - не в силах на них опереться. Он был перепуган и очень слаб. Путеводные нити сходились на его крошечном тельце, поддерживая в нём, едва теплившуюся жизнь, и были настолько тонки и малозаметны, что уже одно это являлось чудом. Василий со страхом и трепетом вглядывался в неподвижное, беззащитное существо и Малыш, словно почувствовав этот взгляд, конвульсивно пошевелил одним щупальцем.
Начинай, прозвучал в голове Василия голос Тама, время Малыша на исходе.
Застывший, как изваяние Артос, вздрогнул и едва не свалился в источник, когда Горыныч шумно выдохнул и начал переступать лапами, примащиваясь поудобнее. Фу ты, напугал, чертыхнулся он, сбрасывая напряжение.
Успокойтесь оба, сказал Вэн излишне бодрым голосом, скрывая охватившее его самого волнение.
Они справятся, подхватил Артос, вы бы видели, из какой передряги они меня вытащили, а я уже и не чаял в живых остаться. Во мне до сих пор часть Васиной души. Вот и сейчас он где-то невообразимо далеко, и в то же время рядом, а я всё, что он чувствует, вместе с ним переживаю.
Я и сам, как на иголках, признался Вэн. Ещё неделю назад мы и представить не могли, что будем летать на живом драконе, в которого, как ты говорил, никто не верит, и возрождать давно забытое всеми легендарное Содружество трёх рас.
Весь мир изменился, прошелестел голос Гора, и все мы изменились тоже. Я вот, что думаю, продолжил он, раз у тебя такая связь с Василием, то может через тебя, все мы попробуем им помочь. Кто знает, может и наша помощь лишней не будет.
Всё сегодня получалось у Василия, и настроение с самого утра было приподнятое, и на душе легко и привольно. День, что называется - задался. Вот и с Малышом пока всё идёт неплохо. Разве мог он ещё вчера подумать, где сегодня окажется, и что от него будет зависеть так много. Ну, конечно, один, он бы ни за что не справился, хорошо, что Там рядом. Василий взял в руки, безвольно свисавшую конечность Малыша. Ох ты, а как вздрогнул то маленький осьминожек на полянке. А вот лежащее в саркофаге туловище даже не реагирует. Срез щупальца, пронизанный нитями-лучиками, живой, дрожащий. Именно его, освобождая Артоса от смертельного объятья, перерезал нож Василия. А вот другая конечность, срезанная клинком Артоса, словно запечатана. Сразу чувствуется древняя магия. Василий посмотрел на Тама.
Давай Вася, не робей, подбодрил его друг. Считай - на нас смотрит страна. Мы с тобой здесь единственные представители Великой и Могучей.
Эх - была, не была, другого выхода всё равно нет. Вася отступил от края среза сантиметров пять и решительно отсёк омертвевшую ткань конечности. Осьминожек там, в глубине, чуть заметно дёрнулся и вновь затих, словно и не почувствовал ничего. Вася посмотрел на ровный срез, из-под него проглядывала живым, розоватым цветом, пульсирующая ткань щупальца. И вдруг из неё вырвались слабенькие, едва заметные нити-лучики, по которым к маленькому, затаившемуся в глубине души существу, побежали, скрытые в источнике, живительные токи. Василий ещё десять раз повторил эту операцию, обойдя саркофаг по кругу, и под конец, вымотанный и опустошённый, словно выжатый лимон, прилёг рядом с Малышом, норовя забраться ему под бочок, и подремать.
Очнись Василёк, затормошил его Там, осталось совсем чуть-чуть, последний завершающий штрих, даже штришок - вдохнуть в него капельку своей бессмертной души.
Помогай Там, со стоном выдохнул Василий, с трудом выползая из саркофага. Мне одному будет не справиться, я едва на ногах держусь, выжат досуха, как старый, драный вехоть.
Вместе на счёт три, отозвался Там.
Приготовились, на счёт три, выкрикнул Артос, и через три секунды Василий, как любили выражаться классики: "всеми фибрами души" почувствовал необычайный прилив сил, идущий от Артоса, Вэна, Гора и самой Верховной Матри - царицы Нижнего мира. Маленькое, едва мерцавшее облачко, вырвавшееся из Тама с Василием, вдруг налилось ровным, живительным светом и окутало Малыша со всех сторон. Тоненькие нити-лучики, как паутина опутавшие Малыша, вдруг вспыхнули ярко и празднично, как новогодние гирлянды и облачко, впитавшее в себя свет души всех трёх рас, слилось с этими лучами и унеслось в самое сердце маленького, израненного существа.
Ну, как он, спросил мысленно Василий?
Ещё слаб, но уже пытается опереться на щупальца, ответил, наблюдавший изменения на виртуальной полянке, в глубине сознания Там. Счастливые Там с Василием наблюдали, как слабенький, едва живой детёныш твэрья, стоит на дрожащих ножках, качаясь от слабости.
Как я счастлив, что мы снова вместе, повторял Василий, сидя в кругу друзей у костра. Языки огня плясали на поленьях, освещая лица друзей, и выхватывая из темноты три кошмарных драконьих головы. Я от радости, словно пьяный, хотя вымотался так, что меня даже качает от усталости. Энергия во мне, словно кипит, даже жжётся, а сил нет совсем, и глаза слипаются.
Ты же все свои силы и тепло души отдал Малышу, пояснил Там, а душевные силы никакой источник восстановить не в состоянии. Только время, тепло друзей и крепкий здоровый сон. Послушайте братцы, сказал Там, а ведь Малыш теперь наш общий крестник, каждый из нас отдал ему частичку своей души, и пусть отныне имя ему будет "Малыш". Сам он тоже, едва держался на ногах. Никто не видел и не знал, что с каждым взмахом ножа, отсекавшего часть плоти, очередная вспышка боли, минуя Малыша, выплёскивалась из его слабенького тельца и брала свою плату тем, что набрасывалась на Тама, растворяясь в нём, и вскипая мелкими пузырьками, разъедала его плоть, и обжигала душу. После чего, белёсым облачком уплывала вниз по ручью, и с каждой капелькой уносила частичку его души, а душевную боль и утрату может восполнить только время.
Друзья поднялись и, покачиваясь, побрели в палатку.
* * *
СОДРУЖЕСТВО ТРЁХ РАС
Глава девятнадцатая
Утро следующего дня ничем не отличалось от множества предыдущих. Остывший за ночь костёр, в ожидании очередной порции дров, едва дымился, отчаянно пытаясь сохранить, под подёрнутыми пеплом углями, вчерашнее тепло. В сторонке от костра, прямо на земле, положив свои головы на лапы, умиротворённо дремал дракон. Вода в источнике неслышно всколыхнулась, выпуская из своих объятий одного невидимого стража, а другого, наоборот, принимая. Почуяв, невидимую простым глазом, смену караула, средняя голова приподнялась, сонно помаргивая круглыми, словно чайные блюдца, глазами. Дракон раскрыл необъятную пасть, беззвучно зевнул от души, и лишь в последний момент, не удержавшись, тихонько взвизгнул, слегка подхрюкивая. Поднявшись во весь свой исполинский рост, он стал на задние лапы, возвышаясь над невысокими скалами, и осмотрелся по сторонам. Прямо перед ним, над вершиной самой высокой скалы, воздух слегка дрожал и переливался. Скосив глаза в сторону, и как бы заглядывая, из под ресниц, которых у него, к слову сказать, отродясь не бывало, он разглядел слегка размытый силуэт, невидимого простым зрением, стража. Дракон кивнул ему, в знак приветствия, страж, не нарушая тишины, ответил ему тем же. Вокруг стояло тихое сонное утро. Самый краешек солнца, вначале несмело выглянул из-за края земли, а затем не удержав выплеснул, обуревавшие его чувства наружу, залив весь горизонт, а также прилегающие к нему небеса и землю, багрово-малиновой краской. Огненные всполохи, торопясь пока не угасла зорька, языками огня смывали лазурь с небес, облизывая их, как заядлый сладкоежка мороженое.
