Попутчик - Лисина Александра (лучшие книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
— Ты куда это собрался? — ласково промурлыкал Белик, вовремя приметив, что темный эльф встал в последний ряд, рядом с Совой. То есть подальше от утомительного общества двуличного мальчишки. — Вернись, ушастый, и веди остальных, потому что твоя проклятая кровушка все еще нужна здесь, впереди. Ты ведь не хочешь испортить все дело, когда мы почти дошли?
Таррэн слегка потемнел лицом, но спорить не стал: вернулся на прежнее место, не удостоив хищно прищурившегося пацана даже взглядом. Просто встал молчаливой тенью у него за плечом и слегка кивнул, словно сообщил, что готов.
Пускай… теперь это не имеет никакого значения.
Белик удовлетворенно хмыкнул и дал отмашку Траш, после чего хищной бестией сорвался с места.
И снова они бежали. Снова вихляли и уворачивались от невидимой смерти, что выскакивала, выпрыгивала и даже выползала буквально отовсюду. Первая половина пути внезапно стала казаться людям мирной, легкой и неторопливой прогулкой по дворцовым садам Аккмала, потому что теперь, когда цель начала ощутимо приближаться, возникало ощущение, что само небо ополчилось на смельчаков и задумало остановить их любой ценой. Снова были ловушки, засады, внезапные стальные ливни, от которых в щитах появились первые пробоины. Был огонь, обжигающий лица. Горячий ветер, вышибающий слезу и заставляющий жмуриться и кашлять от пылевого вихря. Были копья, выскакивающие на каждом шагу лезвия, тупые мечи, какие-то косы, секиры, арбалеты… им уже потеряли счет. Просто тупо бежали, стараясь не отстать и не сбиться с ритма, а потом раз за разом с поразительным равнодушием констатировали, что опять чудом избежали неминуемой смерти. Затем бежали снова. И снова резко останавливались, пропуская перед собой стрелы, а потом стремглав бросались за неистово мечущейся по тропе хмерой, которая почти всегда успевала принять на себя первый удар.
Траш действительно приходилось несладко. Ее обдавало горячим паром из незаметных щелей. Обстреливало всем, что только могла придумать деятельная мысль разумного существа девять тысячелетий назад: от стрел до копий, от воды до огня, от мелких спор какой-то гадости, которую нельзя было даже вдохнуть, до крупных валунов, что вдруг валились вниз из самых неожиданных мест. От огня и какой-то дымящейся дряни даже на мощной костяной броне порой оставались черные пятна. Под хмерой в самых неожиданных местах разверзались целые пропасти, вынуждая Траш прыгать что есть силы, а следующих по пятам людей — с проклятиями огибать новое препятствие. Пару раз она едва успевала перескочить внезапно появившиеся из плит копья, оставила на последнем ряде несколько чешуек с нежного брюха, но в последний момент все же извернулась, соскочила и, бешено работая длинным хвостом как рулем, сумела приземлиться точно на лапы.
Остановиться и передохнуть было нельзя — позади, отчаянно торопясь успеть до того, как заново взведутся тысячелетние пружины и активируются заклятия, бежали потрепанные, усталые, покрытые с ног до головы мелкой пылью люди. И Траш упрямо бежала тоже, тихо порыкивая сквозь намертво сомкнутые зубы. Пошатываясь, тяжело дыша, мчалась огромными прыжками и неслышно стонала, хорошо чувствуя, как опасно натягиваются кровные узы и как сильно боится ее драгоценный малыш. Боится, что они не успеют, что опоздают, пропустят самый важный момент. Что не смогут. Не выдержат этого самого трудного, последнего, третьего дня и все-таки сорвутся, а бесконечно уставшие смертные, доверившие им свои жизни, никогда не выберутся из этой гигантской западни.
Таррэн равнодушно покосился на очередной огненный вал, не дошедший буквально на волосок до его сапог, и хладнокровно признал, что выбранное для него место в отряде действительно самое удачное. Если его признает тропа, воздействие на остальных будет чуть меньше, чем должно, а в их ситуации даже такая малость — великое благо. Если же его здесь прихлопнет, как муху, то люди как раз успеют свернуть в сторону, чтобы не споткнуться о свежий труп. А кое-кто вообще не заметит разницы. Умно. Действительно умно.
Он чувствовал надсадное дыхание за спиной, прекрасно слышал молчаливую ругань соратников, отлично понимал, что служит им живым щитом, но все же упруго бежал. И краешком глаза уверенно подмечал каждую мелочь. Магические ловушки действительно срабатывали только через раз, давая им крохотный шанс уцелеть, в последний момент сбавляя силу заклятия, уменьшая мощность или вовсе откатываясь назад, даже не коснувшись защитного кокона светлых. Однако этих ловушек было слишком много. А потом стало еще больше, но Таррэну было уже все равно.
Люди торопились, как могли. Бежали следом, чуть не разрывая мышцы, потому что силы были далеко не беспредельны. Стали появляться признаки усталости, дыхание вырывалось из груди с хрипами и устрашающим сипением, а ноги с каждым пройденным шагом наливались чугуном. Танарис уже давно устал поддерживать многочисленные узы, из-за которых его силы таяли чуть ли не быстрее, чем у смертных. По его подбородку давно текла тоненькая струйка крови из насквозь прокушенной губы. Заклятия внезапно стали такими частыми, а скрытая в них мощь — настолько яростной, что Элиар уже даже не снимал внешний щит. Лишь безостановочно отражал чужие ловушки одну за другой — деактивировал, усмирял силу бьющего в лицо ветра, гасил льющийся отовсюду огонь и не давал неведомым магам уничтожить крохотную горстку смертных, осмелившихся в гордыне своей бросить вызов рукотворному ущелью. Но этого все равно было мало: проклятая тропа словно насмехалась над усилиями дерзких путников и раз за разом подбрасывала новые каверзы, взирая на их жалкое сопротивление.
Оба светлых эльфа утратили свой прежний лоск, их длинные косы расплелись и растрепались, золотистые гривы уже не развевались на ветру, а, намокнув от обильно струящегося по вискам пота, бессильно лежали на плечах и временами противно липли к коже. Их щегольские костюмы посерели, почернели и местами обуглились. Сапоги давно порвались и сверкали дырами от чудом не поранивших ноги стрел. Перворожденные заметно побледнели, слишком быстро растрачивая запас драгоценных сил; их зеленые глаза потускнели и ввалились. Губы потрескались, лица покрылись толстым слоем пыли. И только злое упрямство, пробивающееся сквозь эту страшноватую маску наружу, все еще выдавало в них тлеющую жизнь и отличало от потемневших от времени статуй главного храма Ланнии.
— Пригнуться! — снова рыкнул Белик внезапно огрубевшим голосом, и воины устало наклонились, не замедляя бега. — Ниже! Еще ниже, лентяи! Рыжий, тебе что, голова уже не нужна?!
Весельчак вяло мотнул башкой, отчего мокрые волосы прилипли ко лбу, но не смог даже огрызнуться. Бежать, бежать, только бежать… не сбиться с шага… левой, правой… И еще раз: левой, правой… Плевать, что в ноге снова вспыхнула боль. Плевать, что по ней что-то подозрительно течет. Плевать, что за спиной остается багровый след, на который очень выразительно посматривает мчащийся по пятам самец хмеры. Интересно, он тоже голодный? Плевать. Надо бежать… Еще немного… Левой, правой… Что там просвистело над головой? Очередная стрела? Кажется, от щитов уже мало проку…
— Прыжок! На четыре шага, потом два шага и еще прыжок! На три! Рыжий, не спи! Р-раз…
«И чего это Белик начал рычать? Злится, что ли? Да я и так как ветер, едва не лечу, — вяло подумал рыжий, старательно отсчитывая про себя шаги. — Правда, уже почти головой вниз. Одно хороню: больше не надо нигде останавливаться, потому что, кажется, я больше не сумею подняться…»
— Живее!
«Сейчас… До чего же неудобно бежать с больной задницей…»
Элиар молча протянул руку и схватил поднявшего на него безразличный взгляд воина под локоть.
«Держись, смертный. Мы уже близко: двести шагов».
Весельчак тупо кивнул. Плевать. Главное, с шага не сбиться. Левой, правой…
«Ты справишься. Сто пятьдесят!»
Плевать…
Элиар странно поджал губы и отвернулся, но руку не убрал. Напротив, вцепился мертвой хваткой, понуждая изнуренного парня двигаться быстрее. А затем, поняв, что это уже не поможет и изможденный парень почти до дна исчерпал свой резерв, просто перенаправил потоки сил, буквально влив в безучастных смертных частичку своей мощи. Капельку силы. Отголосок воли. Крохотную искорку вместе с яростным желанием не сдаваться. Стремление к победе. Гордость бессмертного. Презрение к смерти… То, чем жил и на чем держался сам.
