Трудная профессия: Смерть (СИ) - "Mirash" (полная версия книги .TXT) 📗
— Нет, тебе показалось, — солгала я. — Что с овощами?
— Вроде, приготовились, — расстроено сказала она.
— Хорошо, где остальные?
— Лузза в комнате, а Танре… не знаю.
— Зови Луз, я звоню Танремии.
Я достала телефон.
— Да? — недовольно ответила Танре.
— Быстро домой.
— Я не могу, я сейчас в…
— Мне безразлично, где ты. Ты сейчас должна быть дома. Находи подходящее место и немедленно сюда, — не дожидаясь ответа, я положила трубку.
В кухню вернулась Каттер, вместе с ней шла Лузза. Через минуту появилась и разъяренная Танре.
— У меня есть свои дела, — начала она, но я ее перебила.
— Свои дела ты будешь делать в свое свободное время. А сегодня оно у тебя не предполагалось, потому что ты должна была убираться в доме. У нас есть график и ты единственная его постоянно нарушаешь. Мне это надоело, ясно?
— Да, — сквозь зубы прошипела Танре.
— Очень рада слышать. Садитесь есть.
— А ты? — спросила удивленно Лузза, потому что я направилась к лестнице на второй этаж.
— Я не голодна.
Пошла я не к себе, а прокралась в комнату наставницы. Теперь я здесь часто бывала, что раздражало соучениц, поэтому и старалась лишний раз это не афишировать. У меня были дела, связанные с ведением бухгалтерии и иной работы с документами. Кроме того я поддерживала комнату в порядке, проветривая ее и вытирая пыль, проходя пылесосом по ковру. Однако меня и просто так все больше тянуло сюда, сложно сказать, почему. Может потому, что моя собственная комната была больше похожа на некрашеный сарай?
Свет включать я не стала, отодвинула штору и приоткрыла окно. Потом достала одну из свечей наставницы, зажгла и поставила на пол, чтобы не было видно из коридора. Села рядом с ней, прислонилась спиной к кровати, положила подбородок на колени и задумчиво смотрела на огонь.
Что я могу еще сделать? Как мне спасти близких, как удержать все от развала? Лузза превращается в робота, который исправно работает, ест и спит, но и только. Она все больше теряет интерес к реальности, погружается в апатию. Танремия совершенно отбивается от рук, Каттер выглядит несчастной, хотя очень старается, что бы этого было не видно. Я вздохнула и задула свечу, от нее вверх взметнулся легкий дымок. Надо проверить, убрано ли на кухне и ложиться спать. Завтра рано утром на работу…
Комендант не особенно сменила гнев на милость, но сегодня о моих прегрешениях не напоминала. Пожалуй, я этого и впрямь не заслуживаю, но, во всяком случае, работать очень стараюсь. Я натянула на руки резиновые перчатки, повязала на голову свою бандану с практики, из выданной на учебной базе старой наволочки, — волосы уже порядком отросли и стали мешать. Пора браться за дело.
Анна Львовна приучила начинать с первого этажа — самого грязного и тяжелого для уборки. Всего этажей в нашем корпусе было пять, хотя площадь каждого была не особенно большой. С ведром и шваброй наперевес я поползла вверх, оставляя за собой убранную территорию. Вот уже и пятый этаж….
Домыв полы в туалетах, я выплеснула грязную воду и набрала в ведро чистую, с трудом выволокла его в коридор, оставляя за собой лужи выплеснувшейся воды. Хоть бы не уронить, как на втором… Руки и спина уже отваливались, а еще целая рекреация впереди!
В коридоре показалась пара человек, моментально мною опознанных, но что толку, куда я тут денусь? Игорь Андреев и Коля Бабушкин, драгоценные мои одногруппники. Что же вам не спиться, чего в такую рань притащились? И ведь не практика уже, миндальничать не станут.
Игорь и Коля тоже меня заметили и уставились так, будто впервые видели.
— А ты что здесь делаешь?
— Глаза протри, полы мою! — огрызнулась я, перехватывая поудобнее свою нелегкую ношу.
— Мягкова, куда ж тебе такие ведра таскать, мелочь недокормленная! — Игорь невозмутимо пропустил мимо ушей мои нецензурные соображения на его счет, отнял ведро и спросил:
— Куда нести?
— Сама донесу! — возмущенно топнула я ногой, уперев руки в бока.
— Ого, какая эффектная поза! Куда нести, спрашиваю?
— Да я сама могу…
— Зачем сама, если есть, кому помочь? Ксеня, давай уже, задавай ориентир, не ерепенься.
— В рекреацию «Б», она у меня последняя…
— Понял, несу, — Коля тем временем спокойно принял у меня швабру. — А ты чего вдруг здесь убираешься, подработать решила?
— Вроде того, — не стала вдаваться я.
— На первую пару сегодня идешь? Будет распределение по рабочим группам на семестр.
— Да, пойду.
— С кем в группе будешь?
— Откуда я знаю? — удивилась я, — Как скажут.
— Ну, а сама-то с кем хочешь?
— Мало ли, чего я хочу… поставь ведро сюда, пожалуйста. Ладно, мне надо домывать, а то не успею до занятий.
Парни почему-то вопросительно переглянулись, но спрашивать ничего не стали, пошли по своим делам, оставив меня с инвентарем и улучшившимся настроением. На эмоциональном подъеме я быстро домыла полы, убрала все на место, немного привела себя в порядок, выпила кофе и пошла на пару.
Аудитория была заполнена, после летних каникул все активно обменивались впечатлениями. Пока меня никто не заметил, я тихонько проскользнула на место в углу. Первую пару в семестре вела Германова, это была вводная лекция, на которой она заодно распределяла нас на учебные подгруппы для лабораторных занятий. Мое распределение вызвало сильное возмущение со стороны пострадавших:
— А нельзя Мягкову к кому-нибудь еще определить? У нас с ней никто не хочет работать.
Я стиснула зубы, Германова открыла рот, что бы ответить на поступившие возражения. Но тут неожиданно выступил Бабушкин, в своей обычной ироничной манере:
— А можно Мягкову к нам определить? У нас с ней все хотят работать.
Видимо, они действительно успели обсудить этот вопрос, потому что в отличие от всех остальных остолбеневших, включая меня и преподавателя, эта подгруппа в полном составе веселилась, взирая на окружающих. Первой сориентировалась Германова.
— Мягкова, вас такой вариант устраивает? — я кивнула, на всякий случай два раза. — Тогда будем считать вопрос решенным. Сейчас небольшой перерыв, а затем кратко разберем основные разделы, из которых будет состоять данный курс.
Вересная привстала, повернулась ко мне и махнула рукой «иди сюда». Чего она от меня хочет? Я спустилась на первый ряд, поздоровалась с ребятами.
— Ксеня, мы тут немного раскомандовались, ты точно не против с нами в группе быть?
Дожили…
— Да, конечно, — пожала я плечами. — Только… в общем, надо поговорить бы.
— О чем?
— Не здесь.
— Ладно, — не стала возражать Женя. — А ты, наверное, садись к нам, так удобнее будет.
Я сходила за тетрадкой, примостилась с краю, рядом с Аней Ворониной. Краем глаза глянула в ее записи — вот как она так может? Аккуратно, подробно, да еще и цветными ручками кое-что выделяет, с ума можно сойти. Из моих конспектов вся полезная информация, которую потом удается извлечь — имя преподавателя и название курса.
После лекции я подошла к Германовой, уточнила список работ, которые мне еще нужно выполнить для допуска и время пересдачи. Пересдачи теперь предстояло сдавать предметным комиссиям, ну да мне не привыкать. Допуски бы получить, особенно у Подбельской. Если Германовой я задолжала всего две работы, то Подбельской нужно было отчитываться за весь семестр — все работы начаты, и не одна не сдана. Это не считая отсутствия хотя бы одного ответа на семинарах.
Собственно это я и хотела обсудить со своей подгруппой. Очень мило с их стороны, что они меня пожалели, — ну или тех, кому на голову я могла свалиться, — но они должны понимать, что через неделю-другую меня весьма вероятно отчислят, и у них будет на одну боевую единицу меньше.
Поговорить бы я предпочла с кем-нибудь одним, с той же Женей или Колей, но мне не оставили выбора, плотно обступив всей группой и требуя объяснить, в чем дело. В ответ на объяснения Регина закатила глаза, а Лабутчер фыркнула:
