Песнь колдуньи - Кальмель Мирей (электронная книга .txt) 📗
О ней и только о ней она будет думать! О любви, огромной любви, которой он ее одаривает…
— Она великолепна! — восторженно отметила Альгонда, стоявшая поодаль, в толпе слуг. К ней только что протиснулся Матье.
— Ты намного красивее. И, Богом клянусь, твое платье так подчеркивает твои прелести, что я бы с удовольствием его с тебя сорвал! — прошептал он ей на ушко, вертясь на месте в надежде облегчить положение члена, который, реагируя на его воодушевление, занимал теперь больше места, чем ему было отведено.
Но не мог же он, находясь в толпе, залезть рукой в штаны, чтобы уложить его поудобнее! Вдобавок ко всему он не мог отвести взгляд от корсажа Альгонды, и это совсем не способствовало усмирению бунтующей плоти. Поэтому он не заметил, что Альгонда смотрит уже не на Сидонию, которая подошла к алтарю. Не будущая госпожа Сассенаж вызывала восхищение девушки, а Филиппина, затмевающая кузину своей ослепительной красотой. Несмотря на испытываемое волнение, Альгонда спрятала в ладошке зевок. Этой ночью она снова спала всего пару часов.
Удивительно, что она вообще держится на ногах, — за эти дни, проведенные в бесконечной беготне, она смертельно устала, да еще эта беременность… Или опухоль? По правде говоря, она не знала, как правильно называть нечто, еще не заметное под платьем, но уже растущее в ней. Она прогнала от себя эти мысли, и тут ей пришло в голову, что именно нервное напряжение давало ей силы бороться с трудностями. Надолго ли ее хватит? Стоило ей этой ночью погрузиться в сон, как перед мысленным взором замелькали картины — странные, приводящие в замешательство. Она увидела себя, изнемогающую от желания, в объятиях Ангеррана. Через мгновение перед ней появился во главе банды грабителей Матье с ужасным шрамом возле правого глаза, хладнокровно всаживающий нож в живот какого-то торговца. Альгонда внезапно проснулась. Она дрожала от ужаса. Пусть это будет просто ночной кошмар! Но ужасы продолжали блуждать в ночной темноте вокруг нее. Картинки сменяли одна другую, как будто все это и правда происходило с ней. Вот она увидела незнакомца со смуглой кожей на Филиппине, потом мальчика, тело которого до самых глаз было покрыто волосами такого насыщенного голубого цвета, что, казалось, это отражается само небо. Потом вокруг мальчика забурлил поток крови и унес его. Вместо него появились тучи — кривляющиеся, странной формы… Они следовали по пятам за всадницей, юной девушкой с колчаном стрел на спине, несущейся галопом к странного вида горам, похожим на нагроможденные друг на друга конусы с плоскими вершинами. У подножия гор стоял мужчина в белой тунике и с золотой короной на голове. И вот снова Матье, дерущийся с Ангерраном, но совсем не так, как в детстве. Мечи их перекрещиваются под стального цвета небом, лица обоих искажены ненавистью. Потом снова какой-то мужчина, стоящий у ворот замка. Де Люирье, лейтенант Филибера де Монтуазона, тянет за волосы двух коленопреклоненных женщин, у которых руки связаны за спиной. Филиппина и… Если бы Альгонда не знала, что эта женщина мертва, она бы могла поклясться, что видит мать девушки, Жанну де Коммье, портрет которой до сей поры висел над камином в комнате их милостей. Прямо перед ними — пригорок в голубоватом свете. Потом — ничего. Черная дыра, как если бы все эти видения утонули в ней, растаяли во мраке. Как если бы сам дьявол вдруг закрыл Альгонде доступ к ним.
Она не знала, что и думать.
А в это время Матье, не обращая внимания на окружавшую их толпу, шептал ей на ушко бесконечные «я тебя люблю». С каким бы удовольствием она взяла его за руку и утащила в лес, чтобы ощутить его в себе, утешиться его поцелуями, его объятиями, убедить себя, что эти видения — всего лишь искривленные отражения ее фантазий, страха перед завтрашним днем, мыслей о яде, и что ничего из увиденного, каким бы реальным оно ни казалось, просто не может случиться в жизни. Ей не нужно будущее, полное крови и ненависти. Она хотела любить своего Матье и однажды сказать ему, как Сидония сегодня, что она любит его всем сердцем и душой, берет в супруги и будет ему верна, пока смерть не разлучит их.
Священник благословил брачующихся, запели певчие. Альгонда подхватила припев. Рядом Матье беззастенчиво перевирал слова и мелодию. Скоро к нему стали поворачиваться недовольные, и парню пришлось замолчать.
— А я старался, думал заслужить благосклонность кюре… — Он усмехнулся, склоняясь к возлюбленной.
— Замолчишь ты или нет, нехристь? — не выдержала Жерсанда.
Он моментально опустил голову. Альгонда тоже — чтобы не встретиться взглядом с гарпией, которая бросала злобные взгляды в их сторону.
Марта не пела. Отметив это, Альгонда помрачнела: «Издав один-единственный звук, гарпия может сделать тебя своей рабыней. Если видишь, что ноздри ее как бы прилипли к носовой перегородке, быстро закрывай руками уши и убегай», — так напутствовала Альгонду Мелюзина, когда та уходила из крипты.
Почему до сих пор гарпия не прибегла к помощи колдовства, чтобы уничтожить их с матерью, ведь она так их ненавидит? Может, потому что Жерсанда хорошо справляется со своими обязанностями и Марта думает, что другая на ее месте будет доставлять больше хлопот? Или она не может пользоваться своими чарами в той мере, в какой ей хотелось бы? И почему Мелюзина сама не уберет Марту со своего пути? Или Марта Мелюзину? Голос рассудка отвечал на это, что обе наделены даром вечной жизни, и никто, кроме ребенка с глазами цвета лазури, увиденного Альгондой во сне, не сможет лишить их этого дара. А может, существует другая причина? Что мешает Марте попасть в подземные пещеры? Змея? Или она просто не знает о существовании тайного хода, который начинается в бывшей спальне Мелюзины? Если бы даже… Если Марта не обладает способностью дышать под водой, она все равно не могла бы утонуть, потому что бессмертна. Почему она не бросилась в воды Фюрона? Дождаться рождения ребенка и исполнения пророчества, чтобы убить всех и царствовать. Но это же глупость! Окажись она на месте Марты, она бы попыталась опередить события, к примеру, уничтожив всех потомков трех сестер-фей. Альгонда снова пришла к тому же выводу: Мелюзина скрыла от нее что-то важное. Но что? И почему? Ее мучил и другой вопрос: какова ее истинная роль во всем этом? Принести дитя Мелюзине… Она не верила, что этим все закончится. Зачать противоядие, это нечто, зреющее в ее теле, в котором соединятся силы Мелюзины и Мелиоры, столь необходимые для защиты ребенка? Защиты от кого? От змеи в крипте? Чушь. Так от кого же? От гарпии? Маловероятно. В таком случае отдаст Альгонда младенца Мелюзине или нет, для него ничего не изменится. Должно же быть какое-то объяснение! Детали не хотели соединяться в целое. Разумеется, Альгонда была необразованна, если не считать того, что мать научила ее читать и писать. Однако она никогда не из-учала историю, географию и другие естественные науки, которые помогли бы развиться ее разуму, лучше понимать окружающий мир. Но она обладала хорошо развитой интуицией и была человеком здравомыслящим.
Дело было таким запутанным, что Альгонда не знала, что и думать. Ее озадачивали даже сами слова провидицы:
«Силы трех над злом восторжествуют, и дитя, покрытое волосами, рожденное Еленой от анатолийского принца завоюет Высокие Земли».
Силы трех… В объяснениях матери и феи, которые, как она до сих пор думала, дополняли друг друга, теперь она обнаружила расхождения. Если гарпия, о которой в пророчестве даже не упоминалось, как и Мелюзина, хочет заполучить ребенка, значит, этот ребенок наделен куда большей силой, чем ей сказали. Наделен ли он способностями всех трех сестер? Если так, то через своего отца, турка, он должен быть потомком Плантины. Но ведь в пророчестве говорилось об Анатолии, а не об Арагоне, где томилась в заключении третья сестра. И, принимая во внимание нынешнее положение вещей, дитя родится со способностями, которыми она, Альгонда, уже обладает. Все это полная бессмыслица… Если предположить, что Мелюзине и Плантине не хватает силы Мелиоры, сможет ли она, Альгонда, которая почти не умеет пользоваться своим даром, помочь им восторжествовать над злом? Не стоило забывать и о том, что Плантины в данный момент нет в Сассенаже. Арагон велик, и за ней наверняка следит одна из трех гарпий. Размышляя обо всем этом, Альгонда неизменно приходила к одному и тому же выводу: ей не хватает информации. Не хватает звена, чтобы восстановить цепочку. Чтобы понять…
