Путь Эвриха - Молитвин Павел Вячеславович (книги хорошего качества .TXT) 📗
— Поезжай во-он в тот распадок. На меня упали первые капли, — прерывающимся голосом скомандовала девушка, с трудом перебарывая желание спрятать лицо на груди Эвриха, прижаться к нему, обнять, впиться губами в золотистую кожу, запах которой, смешанный с запахом овчины и конского пота, кружил ей голову сильнее архи или хлебного сегванского вина.
Поваленный ветром дуб на краю распадка был скверным укрытием от начавшего моросить дождя, но, пристроив между его вывороченными из земли корнями несколько срезанных березок и накрыв их кучей веток с нарядными пожелтевшими листьями, они соорудили нечто похожее на берлогу и успели укрыться в ней прежде, чем грянули первые грозовые раскаты и хлынул ливень. Завернувшись в теплый плащ и натянув овчинное одеяло до глаз, Кари забилась в самый темный угод с твердым намерением уснуть, а Эврих извлек из сумки пачку пергаментных листов, достал из деревянного пенальчика перо, приготовил флакончик с чернилами и задумался, глядя на завесу дождя, отгородившую их ото всего мира.
Девушка смежила веки, но сон не шел. Тогда она помолилась Великому Духу и попыталась вызвать перед глазами успокаивающий и навевающий дрему образ колышущегося под ветром ковыля, не раз помогавший ей прежде переступать границу сна, однако и это не помогло. Перед внутренним ее взором вместо бескрайней степи упорно возникал склонившийся над измятыми листами аррант, не обращавший на нее ни малейшего внимания. Ой-е! Она не красавица и сама это отлично знает, но и не уродина, от которой мужчины бегут, как от огня! Некоторые Канахаровы комесы поглядывали на нее с вожделением, и она готова была поклясться что любой из них, окажись на месте Эвриха, уже лез бы к ней с поцелуями и лживыми заверениями в любви Впрочем, может, этот тюфяк просто боится к ней прикоснуться?
Неожиданная эта мысль заставила девушку встрепенуться и широко распахнуть глаза. А ведь, пожалуй так оно и есть! Она столько раз цыкала на него, дерзила и всячески выказывала свою неприязнь и неодобрение что удивительно, как он ее до сих пор за поганый язык хлыстом не отстегал! Стало быть, надеяться на то, что он сам к ней полезет, нечего… Кари вздохнула: наваждение, нашедшее на нее, когда оказалась она с безмолвным аррантом в одном седле, все еще не рассеялось внутренний жар по-прежнему сжигал ее, не давал покоя, и бороться с ним более у девушки не было ни сил, ни желания. Пусть этот чужак думает о ней что хочет, но сейчас он нужен ей, как никто и никогда не был нужен, и она получит его. Немедленно! — Эврих… — слабым голосом позвала девушка. — Меня знобит…
Стиснув зубы от нетерпения, она наблюдала за тем, как аррант аккуратно убирает в пенал перо, закрывает флакончик с чернилами, прячет в сумку покоробившиеся листы. Он действовал неторопливо, словно знал, что рано или поздно она позовет его. И знал, для чего позовет. На мгновение Кари пожалела о своих словах, ей захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть нависшего над ней арранта, спокойных, проницательных глаз его, в прозелень которых проваливалась, погружалась она, как в бездну. О Боги Покровители, да ведь он по-настоящему прекрасен! Почему же она этого раньше не разглядела? Почему за урода почитала?
На гладком, покрытом ровным загаром лице не осталось и следа от темных и светлых пятен, брови и ресницы отросли, голову покрыл ежик золотистых волос, которым, со временем, позавидует любая женщина. Ой-е! С такой внешностью он мог позволить себе быть разборчивым, и дерзкая степнячка-замухрышка ничем не могла его прельстить…
— Простыла? — Эврих протянул руку, намереваясь положить ладонь на лоб девушки, и в этот момент она подалась вперед, сбрасывая одеяло, вцепилась сильными пальцами в его плечи.
— Эге! Похоже, недуг, поразивший тебя, серьезнее, чем я думал! — Аррант приблизил свое лицо к Кари-ному и накрыл ее плотно стиснутые губы своими.
Поцелуй его оказался на редкость нежным, в нем не было даже намека на страсть, и Кари едва не зарычала от разочарования. Притянула его к себе, обвила гибкими руками за шею, словно силясь передать ему часть сжигавшего ее огня. И преуспела в этом. На миг оторвавшись от девушки, аррант властно впился в ее губы, и она почувствовала себя, как умирающий от жажды после первого глотка студеной воды. Но одного глотка было мало, и она с готовностью приоткрыла губы, позволяя языку Эвриха проникнуть внутрь и соединиться с ее языком.
Кари таяла в объятиях арранта. Ей нравился запах его дыхания, вкус губ, ощущение тершихся друг о друга языков, но и этого было мало. Мало, ибо теперь-то она сознавала, что успокоится, только когда этот восхитительный мужчина окажется между ее раздвинутых бедер. Ой-е! Теперь-то она понимала Алиар и ничуть не стыдилась своих мыслей, которые показались бы ей отвратительными в иное время. Она хотела этого чудного арранта, и что ей за дело до того, сколько женщин было у него до нее? Естественно, их было много, и потому-то он и сможет дать ей все, чему научился у них!
Его язык ощупывал ее рот до тех пор, пока их обоих не затрясло от желания. Губы Эвриха коснулись подбородка, переместились к мочкам ушей, и Кари, шумно дыша, извиваясь подобно змее, вылезающей из старой шкуры, начала выбираться из вороха одеял и одежд. Все ее тело жаждало поцелуев и ласк, и, едва губы арранта прильнули к горлу девушки, а пальцы принялись чертить круги на маленьких грудях, подбираясь к набухшим, заждавшимся соскам, она, не в силах более сдерживаться, издала жалобный стон и залепетала бессвязные слова:
— Хочу тебя!.. Люблю, ненаглядный мой!.. Руки твои как раскаленные щипцы, как дуновение ветра в знойный день! Целуй же меня, люби, ласкай!..
И он ласкал ее так, как не умел, а может, не хотел ласкать Канахар. Он играл на ней, как на дибуле, забирая в рот поочередно то один, то другой сосок, целовал живот, нежно стискивая длинными пальцами ягодицы, от чего Кари хотелось вылезти из собственной кожи точно так же, как вылезла она из одежд и одеял. Выгибаясь и постанывая, переворачиваясь со спины на живот и обратно, она в свою очередь жадно приникала губами к телу арранта, успевшего незаметно избавиться от халата, сапог и штанов, ерошила короткие его волосы на голове, терлась щеками о золотистые кудряшки на груди. Замирая и вновь начиная ерзать, если уж очень доставал ее искусный любовник, она чувствовала, что из глаз ее сыплются искры, а из глотки рвутся звериные вопли, коими только волков в зимней степи пугать.
— Ну иди же на меня! Возьми меня! Не мучь! — удалось наконец выговорить Кари, изнемогавшей от наслаждения, доселе ей незнакомого, однако неутомимый аррант продолжал терзать ее. От горячих прикосновений его рта девушка совершенно лишилась рассудка. Обливаясь потом, трудно ловя ртом воздух, она, казалось, вот-вот расстанется с жизнью! Еще немного — и умрет, не может не умереть от наслаждения! Что же это еще он делает, что вытворяет с ее дрожащим, исходящим любовным соком телом?..
Руки и губы вездесущего арранта приникали к ней И проникали в нее так, что из глаз Кари текли слезы, а крики превратились в чуть слышные всхлипывания. Несколько раз она прощалась с жизнью, и умирала, и возрождалась, с ужасом и восторгом понимая, что после всего, что проделывает с ней бесстыжий, ненасытный улигэрчи, уже никогда не станет прежней. Он не смел, не должен был заставлять ее чувствовать такое наслаждение! После этого просто незачем, невозможно жить, как она жила раньше! После этого и без этого все — промозглый день, и она не хочет, не может…
— Возьми меня! — молила она со слезами в голосе. — Возьми. Сейчас! Я не могу больше! Не могу…
Эврих издал тихое ласковое рычание, и она содрогнулась от удовольствия, почувствовав, как он проникает в нее, протискивается и тонет, как брошенный в зыбучие пески камень. Нет, не тонет, а растворяется, как вылитое в реку молоко. Растворяется и становится ею, так же как она становится им, и вот уже они оба — или новое, получившееся в результате этого чудесного слияния существо? — начинают двигаться в едином ритме, и волны наслаждения накатывают одна за другой, смывая все мысли, все чувства, кроме неизъяснимого, неизмеримого, всезатопляющего восторга, после которого вспыхивает нестерпимо яркий и радостный свет…
