Чужая жизнь (СИ) - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка" (книги без сокращений .txt) 📗

Замерев, Алиас ворвался языком в мой рот, переживая судороги разрядки. Я же обессилено пыталась удержаться за его плечи. Мои ноги на его талии, его плоть внутри меня, мы целовались, не желая размыкать объятия.

— Люблю тебя, — шепнула ему, когда пришло успокоение.

— Кэйт, моя нежная, — отозвался Алиас.

Мы через силу ополоснулись и вернулись в спальню. Я подняла с полу сорочку и натянула её через голову. Тамино достал из шкафа себе шёлковые брюки и кинул мне трусики в пакете.

Я не смогла поймать их на лету. Пришлось поднять с пола. Легла под одеяло, дождалась, когда Алиас ляжет. Прижалась к нему и закрыла глаза.

— Спи, любимая, — шепнул мой муж.

И я, как прилежная жена, его послушалась. А по утру Алиас осторожно встал, пытаясь меня не разбудить. Я следила за ним, притворяясь спящей. Еле удерживалась, чтобы не улыбаться, наслаждаясь крепким телом манаукца, с каплями воды после душа. Если не смотреть на лицо, то я могла смело утверждать, что он был прекрасен с точки зрения эстетики. Широкие плечи, узкой талией, длинными ногами. Упругие мышцы, безупречные линии, сдерживая мощь. Прямой нос, шальная улыбка, веселый блеск глаз. У него было прекрасное настроение. Он бесшумно одевался, выбрав светлые тона костюма и темно-синюю рубашку. Время от времени откидывал непослушные пряди назад.

Как быстро он полюбился мне. Я словно с ним знакома много лет. Он стал очень близким и любимым мной человеком.

Алиас поднял с поднял накладки, которые я вчера в него швырнула, усмехнулся и любовно поглаживая положил их в коробку, а ту в стол возле зеркала.

Я закрыла глаза, пытаясь себя не выдать, а саму затрясло от злости. Я достаточно его изучила, чтобы не обманываться на его счёт. Он заставит меня надеть этот гарнитур. Нужно было что-то срочно предпринять. Я дождалась пока Алиас покинет спальню, затем выскользнула из-под одеяла. Приняв наскоро душ, смывая с себя безумство страстной ночи, оделась в домашнее розовое платье, с длинными рукавами, подол до колена. Достала злосчастную обитую бархатом коробку с позорными украшениями и долго думала куда их спрятаться. Я обошла всю спальню, прикидывала в уме каждый угол, понимая, что прислуга исполнительная, и найдет. Как ни прячь. Я остановилась, растерянно озираясь по сторонам, но вдруг я замерла, глядя на море, которое виднелась за окном.

Море! Накинула кофту на плечи, прижала к себе коробку, прикрыв её, чтобы была незаметна, и решительно вышла из спальни.

Мысленно себя уговаривала что Алиас сам виноват. А то, что я сделаю, не нанесет ему такой уж ущерб по бюджету, зато будет знать, что покупать. Я была на взводе, поэтому взвизгнула, когда возле дверей на мое плечо опустилась чья-то ладонь.

— Шия куда-то собралась? — уточнил Селан, приглушенным голосом.

— Да, прогуляться, — ответила ему шепотом.

— Я дам вам слугу, — в тон мне пообещал Селан.

Я отмахнулась и заверила его, что сама справлюсь.

Я выскользнула за дверь, понимая, что времени у меня практически не осталось. Нужно было торопиться, и я побежала. Идея меня так заразила, что хотелось непременно её выполнить и позлорадствовать, если Алиас захочет отругать. Я ему такое устрою.

Выйдя на обрыв поняла, что задуманное мне не выполнить. Море было неглубоким и если выкину, то прибоем вернет на берег. Я обернулась на особняк. Ко мне уже спешил сам Селан, а я бросилась вдоль берега надеясь найти место поглубже.

— Шия, остановитесь, это опасно! — крикнул мажордом, мне вслед.

Я замерла понимая, как глупо выгляжу. Ребячество какое-то, одним словом.

— Шия, куда вы ходите прогуляться? Я вас провожу, — надоедливо стал он выспрашивать меня.

Я шла, поглядывая вниз на море. Везде была пляжная линия.

— Алиас знает, что я ушла? — спросила я у Селана.

— Нет, ши очень занят, просил не беспокоить.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросила, но мажордом лишь повел плечами.

— Не знаю.

Я успокоилась, время у меня было, поэтому решила из Селана сделать соучастника.

— А есть место, где море сразу глубокое? — задумчиво спросила, поглядывая вниз.

— С какой целью интересуетесь? — забеспокоился мужчина, а я удивленно на него обернулась.

— Что за допрос? — напомнила ему, что я не его работница, чтобы так нагло меня спрашивать.

— Я должен знать, — настоял на своём интересе Селан.

— Ладно, сама найду, — буркнула себе под нос и поспешила вперед. Ну должно же быть такое место. Иначе придется раскидывать украшение вдоль берега, чтобы не собрал вместе.

— Шия, вы неправильно меня поняли. Мне это нужно знать, чтобы быть уверенным, что вы не задумали что-то плохое.

— Селан, можете идти домой. Я без вас справлюсь, — раздраженно кинула ему через плечо.

— Шия, место такое есть, и я отведу вас туда, если вы поклянетесь что не собрались покончить жизнь самоубийством.

Я остановилась и возмущенно крикнула:

— Вы что все сговорились? Я похожа на сумасшедшую? С чего это мне прыгать с обрыва?

— Простите, шия, — раскаивался мажордом совершенно неправдоподобно, я даже сокрушенно покачала головой, — но у вас было такое лицо, словно за вами кто-то ужасный гонится.

— Вы! — разгневанно выкрикнула.

— Простите, если я вас напугал, — опять извинился манаукец. — Позвольте я вас провожу, где море глубже.

Я даже не поверила, что он так быстро сдался. Но мужчина обогнал меня и повел дальше вдоль линии берега. Шли долго, я даже растеряла весь боевой дух, запыхалась и, когда мажордом возвестил, что мы прибыли, я всучила ему коробку и знаками показала всё выкинуть. Он моей пантомимы не понял, открыл и замер, ошалело гладя на меня.

— Выкиньте, — приказала ему, сев на камень, тяжело дыша. Ну и утреняя пробежка. Ноги гудели, так как легкие туфли были непригодны для прогулок по берегу.

— Вы уверены? — переспросил Селан.

— Да. И подальше закиньте, так, чтобы наверняка, — я сама хотела выполнить месть, но то что со мной был сильный мужчина было к лучшему.

Мажордом взял накладку, взглянул на меня, я ему кивнула и первый снаряд канул в воду.

— А ещё дальше можете? — разочарованно уточнила. Я себе полёт представляла более красивым, по большой дуге.

Селан кинул вторую накладку. Я удовлетворенно кивнула. Мужчина достал С-стринги сначала долго их рассматривал, хмурясь, явно не понимая, что у него в руке.

— Кидайте, — поторопила я его. Мужчина замахнулся, и стринги полетели в пенные воды. Я с наслаждением следила за тем как дорогое украшения поглощает море. Будет знать, как покупать мне то, что носили его бывшие. Моя ревность была необоснованной и может даже глупой. Только я не желала этих украшений, особенно ошейник. Одно дело золотая игрушка, другое, носить позорный символ, который увидит каждый.

— Шия, вы хоть представляете, сколько это стоит? — прошептал Селан, глядя на колье.

Я вздохнула. Конечно же мне было тяжело выбрасывать целое состояние, но я не хотела унижаться. Он же сам сказал, что на балу будут те, кто носил такие же украшения. Они увидят меня в этом! Ужас! Я просто не могла вообразить, как буду себя чувствовать, представ в этом пред ними.

— Дорого, но моя гордость дороже, — ответила ему и приказала. — Кидайте, и как можно сильнее.

Колье летело, сверкая в утренних лучах.

— И коробку, — приказала, понимая, что улики надо убирать.

Только после этого я встала с камня и, постояв немного, рассматривая волны с пенными гребешками, направилась в обратный путь.

— Шия, можно вопрос? Это подарок ши? — не удержался от любопытства мажордом.

— Не подарок, а… — с языка чуть не сорвалось ругательство, я прикусила его, понимая, что откровенничать с прислугой пока не готова. — Селан, это вас не касается. Лучше не лезьте в это дело. Я сама разберусь с ши Тамино. Если спросит, говорите правду. Я вам приказала, вы выполнили.

— Как скажете, шия, — отозвался у меня за спиной мажордом.

Мы шли по тропинке, слушая песню ветра, шум прибоя. День с утра выдался ясным. Я планировала прогуляться с детьми, возможно к морю. Пора было их будить. Я весь день ждала, когда Алиас позовет к себе и отчитает за проделку. Вот только Алиас был занят, даже на ужин не появился. Я легла в одиночестве, но среди ночи меня обняли его сильные руки и прижали к себе. Утром он опять встал ни свет, ни заря, и опять я весь день маялась, когда же он разразится руганью. Так продолжалось до самого бала.