Кровавый закон (СИ) - Вернер Анастасия (библиотека книг бесплатно без регистрации TXT) 📗
О том, что так было бы совсем не лучше, девушка деликатно промолчала.
— Откуда ты столько знаешь о боях?
«Откуда, откуда, я тут подольше тебя».
— Но ведь вас туда не пускают.
«И что? Я… я… — замялся змей, — а, ничего».
— Ты сплетни собираешь? — догадалась и тут же изумилась девушка. — Правда что ли?!
«Нет». — Животное насупилось (на змеиной морде это выглядело очень впечатляюще) и попыталось отвернуться.
— Да не обижайся ты, в этом нет ничего смешного, — соврала Олиф, — просто для меня необычно.
«Из пустыни вечно каких-то ненормальных приводят».
— Все мы тут… — начала девушка, но вовремя опомнилась. Если уж Лекс тут так известен, то не стоит лишний раз упоминать его фразочки. — А-а… э-э… а ты тут… один?
«В смысле — один?». — Из пасти высунулся тоненький язычок и снова пропал.
— В смысле… может, у тебя тут девушка есть? — такой глупости ей говорить еще не приходилось, но это было единственное, о чем она догадалась спросить, чтобы ненароком не ляпнуть лишнего.
Змей сразу погрустнел.
«Есть».
— А где она? — завертела головой Олиф.
«Умерла».
— Умер… ла? Ой, мне… я… мне очень жаль. — Берегини научите ее держать язык за зубами! Надо ж было спросить именно на эту тему!
«И мне жаль. И сына жаль».
— Сына? — Девушка себя почувствовала не просто дурой, а самым тупым и эгоистичным человеком на свете. — Прости… я не хотела, правда. Я не знала.
«Никто не знал. Я тоже не знал».
Олиф прекрасно понимала, что только что провела тупым ножом по старым шрамам. Ведь она, как никто другой, знала, что он чувствует. Боль со временем притупляется — это естественно. Раны заживают, шрамы затягиваются. Вот только тяжело забыть о потере, когда каждый встречный в твоем селе желает тебе посочувствовать, и спустя год, и спустя пять лет, и восемь. Они, словно сговорившись, подходят, строят скорбное лицо и с наигранной грустью говорят: «Олиф, нам так жаль твою маму. Она была прекрасной женщиной! Ты так на нее похожа… она гордилась бы тобой».
Лучше б молчали, честное слово.
В такие моменты сознание снова окунается в воспоминания, которые, казалось, уже стерлись из памяти.
Ха-ха. Воспоминания остаются всегда, даже после смерти, наверное.
Девушка поджала губы.
— Прости, Кнут…
Змей не ответил. Олиф медленно положила тряпку на пол, развернулась и пошла искать Макса.
Парень нашелся возле одного из загонов.
— Я домыла. Можно мне уйти ненадолго?
— Что? — не сразу сообразил он.
— Я домыла. Можно мне уйти ненадолго?
— А-а… — замялся Макс, но потом вспомнил, что девчонка прислуживает Ринслеру, и вяло махнул рукой: — иди. Только не забудь повторно покормить Кнутика! — крикнул он ей вдогонку.
Олиф едва смогла распознать его последние слова. Она шла по тоннелям, слегка касаясь рукой стены, чтобы не налететь на что-нибудь. Время тут тянулось мучительно медленно, а потому запомнить дорогу от загонов до комнат зрелых женщин было уже не сложно. Коридоры практически ничем не отличались друг от друга, однако общую последовательность Олиф запомнила: один раз налево, затем направо, потом еще два раза налево и один направо.
Коридор освещался только одним факелом, но на этот факт девушка уже как-то перестала обращать внимание. Одним и одним. Несколько факелов было лишь в двух коридорах: «лапочек» и Ринслера. Правда, к комнате Хозяина она никогда не приближалась и поэтому точно сказать не могла, сколько света там.
Олиф приоткрыла широкую дверь и заглянула внутрь. Внутри, как обычно, царил шум и гам; в чем в чем, а в способности поговорить в любую свободную секунду этим женщинам нет равных.
Девушка быстро дошла до своей койки, забралась наверх под скрипучее сопровождение ступенек, и уткнулась носом в подушку.
Бедный Кнут. Жена, ребенок. Может, Олиф была несправедлива к нему? Не каждый сможет выдержать такую боль. Сама она смогла лишь благодаря своим сестрам и братику. Кто бы о них позаботился, если бы ей тогда не хватило сил справиться? Поэтому она держалась. А теперь Марика достаточно повзрослела, чтобы взвалить весь этот груз на себя.
Олиф не хотела этого, видят Берегини, не хотела. Но от Судьбы не убежишь. Может, оно и к лучшему? Какое будущее ждало бы ее там, за Завесой? А так все произойдет гораздо быстрее.
— Эй, Олиф, — окликнули ее снизу.
— Да? — свесилась девушка.
Фрида похлопала рукой по спальнику.
— Спустись ненадолго.
Она быстро слезла и устроилась рядом.
— Вот, держи, это твоя порция. — Женщина протянула ей тарелку с кашей.
— Я все пропустила, да?
— Да.
Олиф схватила миску, ложу и принялась жадно черпать овсянку, запихивая ее в рот. Она не ела слишком долго, организм не смог принять в себя пищу так быстро и неожиданно, да еще и в таких количествах, поэтому девушку не на шутку замутило.
— Тошнит, — выдавила она.
— Остановись. — Фрида забрала тарелку. — Переведи дух. Твой желудок слишком долго не видел ничего кроме слюны. Пусть он привыкнет.
Олиф приложила руку к животу и начала глубоко вдыхать воздух. Отлично, если ее стошнит, то есть вообще не имеет смысла — все равно все выйдет наружу.
Приступ понемногу закончился, и когда каша перестала подкатывать к горлу, Фрида начала кормить девушку с ложечки, как маленькую. Этот факт почему-то раздражал больше всего. С детства это она кормила всех своих мелких с ложечки, но никто и никогда — ее. И тут вдруг, шестнадцать лет, а с ней, как с ребенком.
Женщина черпала ложкой по чуть-чуть, чтобы желудок снова не взбунтовался.
— Ты чего такая расстроенная? — поинтересовалась та, когда овсянка кончилась.
— Да я… ничего.
— Давай, рассказывай. Опять какую-нибудь глупость сделала?
Олиф стыдливо кивнула. Ну да, нетрудно было догадаться.
— И что же?
— Я… я… спросила у Кнута про его жену.
— Да уж, и впрямь глупость.
— Ну я же не знала!
— А с чего ты вообще затронула эту тему? — удивилась Фрида.
— Да просто… я хотела его разговорить.
— Вот и разговорила.
Олиф стало зло и обидно. Женщина словно специально сыпала соль на раны.
— А они умерли, да? — спустя некоторое время все же решилась спросить девушка.
— Да… глупая была смерть.
— А как они… умерли?
— Песчаники, — сказала, как отрезала, Фрида.
— Песчаники? Убили своих же змей?
— А чему ты удивляешься? Тут и не такое бывает.
Что тут бывает еще, Олиф не горела желанием уточнять.
— Но за что?! — Все-таки для нее это было равносильно тому, как она бы убила собственную собаку. Немыслимо.
— На них не хватило Брони.
— И все?! Из-за этого?!
— У тебя такое лицо, как будто ты только что узнала, что земля круглая.
— Но просто… это же абсурдно!
— Я и говорю: глупая смерть.
Олиф замолчала. Убить семью из-за какой-то Брони. В памяти почему-то всплыли Изгнанники, что смогли вернуться в Чернь. Одного из них убил мужик лишь из-за того, что тот прошелся рядом с его дочерью. Глупость, абсурдность и… жестокая правда.
С каждым прожитым мигом девушка все больше убеждалась в том, что все обитатели подземного лабиринта абсолютно чокнутые и неуравновешенные.
— Олиф, а ты еще носишь тот ключ, что подарил тебе старик из тюрьмы?
Она непроизвольно дотронулась до вещицы, неизменно висевшей у нее на шее.
— Да.
— Хорошо. Не снимай ее.
— Я не снимаю, — заверила женщину Олиф.
— Кстати, тебе уже пора к Ринслеру.
— Что? — опешила девушка.
— Время. — Фрида кивнула на стеклянную баночку с двумя секторами: из верхнего сыпался песок в нижний. — Солнце уже зашло.
— Так вы по этой вещице определяете время? — удивилась она.
— Да. Иди скорее.
Олиф кивнула. Если бы хоть кто-то знал, как ей не хотелось видеть этого человека. Стоило только представить его образ в голове, как внутри все переворачивалось от отвращения.
Она подошла к Песчанику, что стоял на входе.
