Северная граница - Крес Феликс В. (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
Однако слово «изменник» все же не подходило к ситуации… Не потому ли, подумал Амбеген, что Рават в течение двух с лишним лет был его искренним и преданным другом? Но нет. Дело заключалось в чем-то другом.
Сотник замедлил шаг и остановился. Амбеген с неподдельной жалостью смотрел на исхудавшее, бледное лицо, когда-то загорелое, на блестящие, словно от лихорадки, глаза и, наконец, на посеребренные сединой виски… Комендант Эрвы тяжело расплачивался за свои решения.
Некоторое время они молчали. Рават долго смотрел на Амбегена, потом перевел взгляд на сотницу и кивнул ей; подобным же образом поприветствовал Линеза, с которым когда-то встречался. Затем снова посмотрел на своего командира.
— Я глазам своим не поверил, когда увидел вас здесь… — хрипло сказал он.
— А я не поверил своим глазам, когда не увидел тебя, вернувшись в Эрву, — ответил Амбеген. — Ты бросил своих солдат.
— Я передал командование и лишь потом…
— Ты бросил своих солдат, — настойчиво повторил Амбеген.
Рават замолчал.
— Что ж, не будем терять времени… С чем прислал тебя твой новый командир?
Лицо сотника покраснело.
— У меня нет нового командира, — напряженно проговорил он.
Амбеген наблюдал за сражением у леса. Оно все длилось и длилось.
— Я бы хотел… Я знаю, в чем тут дело, — сказал Рават. — И хотел бы избежать того, в чем нет никакой необходимости. Они, — не оборачиваясь, он показал за спину, — стоят и не нападают. Они ждут, потому что знают: сражаться нам незачем…
— Они не нападают, потому что боятся, — спокойно прервал его Амбеген. Под Алькавой они нападали, но тогда…
— Это солдаты, такие же, как мы! В этой шеренге стоит полторы тысячи солдат! Хочешь устроить здесь вторую Алькаву?! Тебе мало того поражения?
— Может, и мало… Но тебе, я вижу, его хватило. Сдашь весь Армект? Или пока только эти земли?
— Ничего я не сдам! Выслушаешь ты меня, наконец? Амбеген, я пришел к тебе не для того, чтобы… Я хочу объяснить! Рассказать, зачем они сюда пришли и когда уйдут! Выслушай меня, а потом решай. Так, как сочтешь нужным. Если тебя все это не интересует, тогда… тогда не знаю. Эта битва никому не нужна, вся война никому не нужна! Но она, к сожалению, началась, и началась она только потому, что не было никого, вроде меня. Не было человека, который смог бы договориться. Который обладал бы нужным даром!
— Даром? Для тебя это дар? Для Агатры это было проклятие…
— Агатра — дура! — резко бросил Рават. — Нужно просто открыться этому дару, попытаться найти в нем истину, попробовать разобраться в приходящих снах. Тогда ты увидишь новые сны, из которых с каждым разом узнаешь все больше и больше! Но можно этого не делать, можно бояться и причитать: «Ой, что будет, что же со мной будет?!» Тогда вместо истины будет сниться ответ на твой вопрос, будет сниться только плохое, и это плохое наверняка произойдет!
— Кстати, как поживает твой хваленый дар? — спросила Тереза, подходя чуть ближе. — Он, случаем, не исчез?
— Да, да, исчез! — Рават внезапно схватился за голову. — Ну как мне с вами разговаривать? У меня нет времени на объяснения, я хочу рассказать о самом важном, а вы мне не даете, постоянно перебиваете!
— А куда ты торопишься? — словно невзначай спросил Амбеген. — Что-то не так?
— Не так! Именно, что не так! Это бог золотых и серебряных алерцев, который был изгнан из-под их неба и погребен здесь, под Полосами Шерни! Под этой каменной оболочкой скрыта живая часть Лент Алера… Говорят, однажды Алер вернется за этой своей частью, погребенной на землях Шерера, где, отрезанная от остальной своей мощи, что скрывается над алерским небом, она не обладает никакой силой. Именно так и произошло! Ленты Алера явились сюда, чтобы забрать свою часть, ту часть, которая способна наделять разумом! Силы Алера над тем местом, — он показал на обложенную деревом статую, — столь плотны, столь насыщены, что любой человек, кроме меня, сойдет там с ума! Не приближайтесь к статуе! Слышишь, Амбеген? Ты стоишь на самом краю того, что вы назвали «языком», и что? Ничего не чувствуешь? В том-то и дело, что ничего! Никаких «черных дней», никакого дурного настроения! Все сосредоточено там! Все тени до одной, вся аура, окружающая Золотую Ленту, которая пришла за своей частью, — все там!
— Почему тогда это войско стало у меня на пути? Если бы я знал такое место, где вражеские армии теряют разум…
— Амбеген, они об этом не знают! Думаешь, я им сказал? Амбеген! — Кроме горечи, в голосе сотника звучало глубокое сожаление. — Я… я ведь не какой-то изменник, Амбеген! Им так же мало известно о людях, как и нам — о них! Они ничего не чувствуют под нашим небом, быстрее устают и потому так редко сражаются в пешем строю, хотя вехфеты не слишком пригодны для атак. Но и раны у них заживают намного быстрее… Откуда им знать, что для нас все по-другому? Я получил свои сны от их бога… и даже не могу объяснить им, о чем, собственно, речь! Ведь они не спят и не видят снов! Когда я заснул, они подумали, что я умер! Им ведь никогда не приходилось видеть спящих людей… Эти сны — какая-то невероятная случайность, их мог увидеть только человек, кот, к примеру, ничего подобного не видит! А серебряные, они… — Он поискал подходящее слово. — Это как раз такие коты Алера! Они знают о сверхъестественных силах, но не ощущают их! А знаешь, кто их ощущает? Золотые! Те серебряные воины, которые погибли ради спящего бога, защищали его лишь затем, чтобы уничтожить! Знаешь ли ты, что обитает под их небом?! Знаешь, какой это мир?! — Разгоряченный Рават почти кричал. Там уже не осталось ничего, чему стоило бы дать разум! И тем не менее он будет дан! Бестиям, которые еще хуже, чем золотые, которые сейчас просто звери, глупые звери! Однако стоит им стать разумными, и они уничтожат там все живое! А потом придут к нам, Амбеген!
Он потрясенно замолчал.
Надсотник снова смотрел на сражение у леса.
— Я берусь истребить все, что когда-либо явится оттуда, — наконец сказал он. — Неистребимо лишь одно, но оно, впрочем, было здесь всегда. Это бессмертная человеческая глупость. Впрочем, рассказывай дальше, это интересно. У меня много времени, могу выслушать до конца.
— До какого конца? Хочешь дождаться, пока золотые у леса перебьют всех серебряных? А потом бросятся сюда, на отряды, которые выставлены против тебя? И что тогда?
— Тогда — ничего. Рассказывай про дракона, Рават. Ах да, не про дракона… Про алерского бога, который собирается подарить кому-то там разум, хотя начал с того, что отобрал его у тебя.
— Ты мне не веришь… — негромко проговорил сотник.
Амбеген повернулся к молчащему Линезу и прикусившей губу сотнице:
— Человек, который посреди боя является ко мне и строит из себя какого-то мудреца-Посланника… И этот человек говорит: «Ты мне не веришь»?
— Золотые — это творение того же бога, что и серебряные… Только бог счел их лучшими, — бесцветно сказал Рават. Сказал так, будто у него уже не осталось сил, будто он продолжал говорить только для очистки совести. — Их разум — убогое творение, зато они намного крепче связаны с Лентами, которые дали им этот… заменитель разума. Золотые явились сюда по зову Лент. Еще день, может, два, и основание скалы будет разбито… Спящая часть Золотой Ленты имеет вид…
— Круглых зернышек, — подсказал Амбеген. — Желтый песок, состоящий из мелких шариков.
— Откуда… откуда ты знаешь?
— Их можно сжечь. Почему бы не подпалить дракона, и дело с концом? Вижу, погребальный костер уже готов.
— Сжечь — это крайняя мера! Амбеген, его невозможно уничтожить! Это может сделать только такая сила, как Шернь! При сжигании зернышек освобождается их содержимое, которое возвращается к породившей их Ленте! Оно рассеивается, но возвращается. И какое-то время спустя снова соберется в единое целое, такое же, как и это! — Он показал на бога алерцев. Возникнет новый бог. Неизвестно какой, неизвестно где… Эти зернышки необходимо рассеять, рассыпать на большом пространстве, смешать с обычным песком, утопить в море… И сделать это надо на нашей земле! Нет, Полосы Шерни не уничтожат их, поскольку эти песчинки содержат спящую, незаметную для чуждой мощи силу… Но и Ленты Алера над ними не соберутся — ибо как? Огонь — это крайняя мера, — повторил он. — Да и удастся ли, ведь камень не горит, его можно только раскалить. А этого может оказаться мало! Скала эта твердая как железо, в жизни не видел ничего подобного!
