Правила возвышения - Коу Дэвид (книги онлайн полностью .TXT) 📗
Однако сегодня был совершенно другой случай. Яван ждал аудиенции не у короля, а у герцога Кентигернского, и на карту было поставлено нечто гораздо большее, чем его гордость и его время.
Он мерил шагами приемную перед покоями Андреаса уже не один час. Он слышал, как прозвонили утренние колокола, потом полуденные, — но герцог по-прежнему отказывался принять его. Двоих стражников, которые встретили Явана у двери и велели подождать, давно сменила следующая пара часовых, еще более высоких и мускулистых. Близилось время очередной смены караула, а он все еще ждал.
Вероятно, с момента его появления в приемной Андреас уже раз десять выходил из своих покоев и возвращался обратно. В покоях самого Явана в Кергском замке тоже имелось три запасных выхода, дававших возможность избегать встреч с нежелательными посетителями, но от этого ситуация не становилась менее неприятной.
«Его дочь убита, — прозвучал голос в его сознании. Голос Шоны. — Можешь ли ты винить герцога в том, что он не желает видеть тебя?»
— А как же Тавис? — пробормотал Яван, привлекая к себе мрачные взгляды стражников. — Разве он не жертва тоже?
«А жертва ли он?»
Яван вздрогнул и на мгновение замедлил шаг. Вот оно: мучительный страх, гнездившийся в темных тайниках сознания, зловеще смотрел на него, словно один из демонов Байана. А что, если мальчик действительно убил Бриенну? А что, если все улики — запертая дверь, его кинжал в груди девушки, кровь убитой на его руках — являются просто доказательствами его вины, каковыми и кажутся? Что, если недавнее поведение сына в Керге было просто прелюдией к этому зверскому убийству, а не временным отклонением от нормы?
Он сказал Фотиру и молодому Маркуллету, что верит в невиновность Тависа. Конечно, он хотел верить. Но в глубине души он по-прежнему сомневался. А следовательно, тем тяжелее становилась для него предстоящая встреча с Андреасом, которой он добивался.
Разговор с герцогом всего через несколько часов после смерти Бриенны в любом случае обещал быть мучительным и трудным. Несомненно, последуют обвинения, угрозы, разговоры о мести. Но если он войдет в покои Андреаса, продолжая сомневаться в словах сына…
Яван потряс головой, содрогнувшись при одной этой мысли. Но что он мог поделать? Страх оставался в душе, неумолимый и непреодолимый.
Поэтому, когда дверь в покои Андреаса наконец открылась и стражники расступились в стороны, явив взору высокую худую фигуру первого советника, Яван сделал единственное, что ему оставалось. Он отбросил прочь все свои сомнения насчет Тависа и стал думать только о Шоне. Она не сможет пережить смерть сына. Яван знал это наверняка и потому даже не видел смысла задаваться вопросом, виновен Тавис или нет. Он должен был спасти сына, невзирая на все свои сомнения и все свидетельства его вины. Ради Шоны — и ради себя самого.
— Герцог готов принять вас, лорд Керг, — вымолвил Шерик с мрачным и отчужденным видом.
Яван шагнул к двери, но кирси поднял руку, останавливая его:
— Вы должны оставить свой меч в приемной.
Поначалу Яван решил, что ослышался. Эйбитарские герцоги постоянно носили с собой меч — особенно когда встречались с другими знатными особами, будь то герцоги или представители низшего дворянства. Он был при мече даже на приеме у Айлина.
— Вы шутите, — сказал Яван.
— Нисколько. Мы уже видели, на что способны Керги в ярости. Мы не хотим рисковать еще и жизнью нашего герцога.
— Это нелепо! — Яван изо всех сил старался сохранять самообладание. — Мой сын невиновен, а я не убийца!
Мужчина пожал плечами:
— Боюсь, я должен настаивать.
— Настаивайте, коли вам угодно, — сказал Яван. — Но я не расстанусь с мечом. Я — будущий король Эйбитара. И не намерен исполнять ваши прихоти.
Он снова шагнул к двери, но два стражника преградили ему путь, обнажив свои мечи.
— У вас нет выбора, милорд. — Кирси говорил таким невозмутимым тоном, что Явану захотелось его ударить. — Если вы не оставите меч в приемной, герцог вас не примет.
Это было не только поводом для раздражения, но еще и поражением. Оно не имело никакого значения, но все равно оставалось поражением и уязвляло гордость. Яван почувствовал на себе насмешливый взгляд кирси, когда снимал пояс и ножны, и вновь почувствовал желание ударить мужчину. Но вместо этого он отдал свой меч советнику и проследовал за ним в покои Андреаса, словно пленник.
Герцог стоял у окна, спиной к вошедшим, загораживая своим массивным телом почти весь свет.
— Оставьте нас, — сказал он, не оборачиваясь.
Первый советник отвесил поклон и удалился, закрыв за собой дверь.
Услышав стук затворяемой двери, Андреас обернулся. У него были покрасневшие от слез глаза и мертвенно-бледное лицо, если не считать двух алых пятен на щеках. Яван впервые видел герцога таким несчастным.
— Вы хотели видеть меня.
— Да.
— Зачем?
Яван открыл рот и снова закрыл, не зная толком, что ответить. Разве непонятно? Разве после утренних событий они не должны поговорить?
— Чтобы обсудить… случившееся, — наконец ответил он.
— Ваш сын убил мою дочь. О чем еще говорить?
— Я не верю, что он убийца.
— Да, я знаю. Утром вы сказали мне то же самое. Кажется, я назвал вас глупцом и лжецом.
Пожалуй, кирси поступил правильно, забрав у него меч.
— Это ужасная трагедия, Андреас, — сказал Яван, усилием воли подавляя гнев. — Я глубоко соболезную вам и Иоанне. Бриенна была очаровательной девушкой. Она озарит своим светом Подземное Царство. — Последняя фраза являлась устойчивым выражением, но в данном случае звучала правдивее, чем обычно. Ибо Яван знал, что до конца своих дней будет помнить золотоволосую девушку в ярко-синем платье, надетом по случаю помолвки. Такую королеву обожали бы все подданные.
— Знаете, а ведь сейчас вы впервые выразили сожаление по поводу смерти Бриенны. — Голос Андреаса прервался, когда он произнес имя дочери, но герцог мгновенно овладел собой. — До сих пор вы не выказывали никакой скорби. Вы лишь старались защитить своего сына.
Яван ни на миг не усомнился в справедливости этого замечания и почувствовал стыд.
— Вы правы, Андреас. Мне следовало сказать это раньше. Приношу свои глубочайшие извинения. Ни одному родителю я не пожелал бы увидеть то, что вы с Иоанной увидели сегодня.
— А я не пожелал бы ни одному отцу жить с сознанием того, что его сын чудовище.
Яван на мгновение закрыл глаза. Он хотел обрушиться на герцога с проклятиями, но понимал, что от этого будет больше вреда, чем пользы.
— Я действительно верю, что мой сын непричастен к преступлению. — Он старался говорить спокойно. — Я понимаю, что все улики указывают на него. На вашем месте я бы тоже счел Тависа виновным. Но вы не знаете мальчика.
— Я знаю, что он ранил своего вассала.
Явану следовало ожидать этого. Фотир предупредил его. Но все равно слова оглушили, словно удар по голове.
Андреас еле заметно улыбнулся, увидев замешательство Явана, но улыбка тут же исчезла, и лицо герцога стало еще печальнее, чем минуту назад.
— Вы ни в чем не виноваты, Яван. И Шона не виновата. Порой хорошего воспитания и мудрого руководства недостаточно, чтобы спасти ребенка. В вашем сыне есть темное начало, против которого бессилен даже свет Морны.
Яван понимал, что герцог пытается быть добрым, что для человека в его положении он проявляет необычайное милосердие и великодушие. Он знал также, что Андреас прав — по крайней мере отчасти. В душе Тависа действительно таилась некая темная сила, хотя Яван не знал, где находится источник оной. И все же он не нуждался в сочувствии Андреаса.
— Вы ошибаетесь, — сказал он. — Что бы вы о нем ни думали, я уверяю вас, Тавис не способен на такое зверство.
— Он действительно напал на своего вассала, как сказал ваш кирси моему?
— Да, но тогда он был пьян.
— Мы нашли пустую бутыль из-под вина у кровати.
— Это не значит…
— Довольно! — Андреас сжал кулаки с такой силой, что костяшки пальцев побелели. — Моя дочь мертва, убита кинжалом вашего сына в постели, которую делила с ним! Он убийца, и понесет заслуженное наказание!
