Дикая магия - Уэллс Энгус (читать книги без .TXT) 📗
— И ты думаешь, я тебе поверю? — спросил керниец.
— А зачем ей врать? — сказала Катя. — Она призналась в том, что убила Менелиана. Зачем ей врать про Гарта и Кыфана? — Катя повернулась к Ценнайре: — Как ты нашла нас?
— Аномиус догадался, что вы направляетесь к Боррхун-Маджу, — глухо пояснила Ценнайра. — Он отправил меня к Кесс-Имбруну, чтобы я ждала вас у Дагган-Вхе. По дороге я видела человеческие кости и следы, оставленные всадниками. Когда я добралась до ущелья, то увидела Рхыфамуна… — От этого воспоминания её передёрнуло. — Остальное я все рассказала.
— Только придумала, что на твой караван напали тенсаи, — возразил Брахт. — Каравана-то и не было. А ты поджидала нас, чтобы исполнить волю своего создателя. И я уже начинаю сомневаться, что ты и вправду видела Рхыфамуна.
— Я не лгала, — заявила она. — Да, каравана не было, но все остальное… Я видела, как он жевал человеческую плоть и переселялся в джессерита. Все это истина,
— Всеми богами, без сомнения? — пробормотал Брахт и повернулся к Кате. — Ты веришь её лепету?
Вануйка долгим оценивающим взглядом посмотрела на Ценнайру, потом сказала:
— Я верю в то, что Ценнайра видела, как Рхыфамун переселился в джессерита. Я верю в то, что она убила Менелиана, но не тронула Гарта и Кыфана. Остальному же — Катя развела руками. — Помогает ли она Аномиусу отыскать «Заветную книгу» — этого я сказать не могу. Но знаю, что она помогла Каландриллу против увагов.
— Чтобы он продолжил начатое дело! — воскликнул Брахт. — Она действовала по указке своего господина. Какие другие у неё могут быть причины?
Катя пожала плечами:
— Возможно, Очен нам что-то скажет или сама Ценнайра.
— Если мы ещё можем им доверять, — буркнул Брахт. — Ей я совсем не верю.
Вазирь торжественно кивнул, переводя взгляд узких глаз с одного на другого.
— У вас достаточно оснований для сомнений, — согласился он. — Принимая же во внимание все, через что вы прошли, мне остаётся только молить вас о терпимости. Мне «Заветная книга» не нужна, как не нужна она ни одному здравомыслящему человеку. Моё единственное желание — уничтожить её. И посему я вам помогаю. Как вас убедить в том, что я искренен?
— Для начала расскажи, почему ты утаил от нас суть Ценнайры? — потребовал Брахт.
— Потому что почувствовал в ней изменения, — ответил Очен. — Я видел смену рисунка, коему подчиняются все наши судьбы. Повстречавшись с вами, Ценнайра засомневалась в своём хозяине. Я полагал и до сих пор полагаю, что ей уготована определённая роль.
— Ахрд! — промычал Брахт. — Новые колдовские загадки.
— Ты так думаешь? — спросил Очен. — Послушай воин, ты же сам поведал мне о том, как встретил Катю. Разве поначалу она не показалась тебе врагом? Разве чувства твои с тех пор не изменились?
— Гадалка в Харасуле сказала, что Катя говорит правду, — заявил Брахт, — и она выдержала испытание Гессифом.
— И больше ничего? — усмехнулся Очен, буравя кернийца взглядом. — В тебе самом разве ничего не произошло?
— Что ты имеешь в виду? — спросил Брахт.
— Твою любовь к ней. Сердцем ты сразу почувствовал, что она не лжёт.
Брахт отвёл взгляд, пожал плечами, подумал и согласился.
— Да, я её люблю. Но какое отношение имеет моя любовь к этому созданию? Катя — женщина из плоти и крови, а не… — Он махнул рукой.
— А ты считаешь, что кости её покрыты не плотью? — Вазирь ткнул пальцем в Ценнайру. — В жилах её течёт такая же кровь, как у Кати.
Керниец нахмурился.
— Она сама называет себя зомби, колдун. Или ты хочешь сказать, что она лжёт?
— Нет, в Ценнайре есть нечто сверхъестественное, но ей подвластны человеческие чувства, — пояснил Очен, жестом призывая Брахта, опять готового разразиться бранью, помолчать. — Не забывай также, что Каландрилл в некотором роде тоже больше чем человек. Ты знаешь, что в нем есть особая сила, и с этим ты смирился. Не считаешь ли ты нужным согласиться и с тем, что эта сила даёт ему возможность видеть дальше, чем видит обычный человек? Не может ли он благодаря своему дару чувствовать, что Ценнайра вам друг?
— Каландрилл не разгадал её, — возразил Брахт. — он увидел в ней ту, за кого она себя выдавала.
— Возможно. — Очен повернулся к Ценнайре и без обиняков спросил: — Ты любишь Каландрилла?
Как и керниец мгновениями раньше, Ценнайра заколебалась, застигнутая врасплох. Она не ведала такого чувства, как любовь. Что оно может значить? Что она готова отдать за него собственную жизнь? Что пусть Каландрилл только скажет, и она умрёт, лишь бы не причинять ему страданий? Что она отвернётся, вернее, уже отвернулась от Аномиуса, дабы спасти Каландрилла? Ценнайра не знала, как определить свои чувства к нему, но его прикосновения и улыбка трогали её, как ничто ранее. Если это любовь, то да. Она молча опустила голову, не отрывая взгляда от огня.
— Уваги могли уничтожить Ценнайру, — продолжал Очен. — В ней огромная сила. Но эти создания могли вырвать у неё руки и ноги. Хоруль, ты же их видел. Но она не побоялась вступить с ними в схватку ради Каландрилла.
— Или ради Аномиуса, — упрямился Брахт.
— Ты думаешь, у неё нет чувств? — спросил Очен. — Думаешь, она не боится смерти?
— Как она может бояться того, чего лишена? — возмутился керниец. — Ей нечего терять!
— А ты считаешь, ей от этого легче? — настаивал вазирь. — Да, она бессмертна, но её могли изуродовать. Ты только представь: разорванная на кусочки, но живая. Аномиус держит её живое сердце, так что она не может умереть. Но её могли бы разорвать на кусочки. Представляешь, в какие муки превратилась бы её жизнь?
— Что ты хочешь сказать? — спросила Катя.
— Что она была готова принять судьбу более ужасную, чем простая смерть, — заявил Очен. — Ради Каландрилла.
Катя задумчиво кивнула, Брахт нахмурился. Каландрилл ровным счётом ничего не понимал. Мысли его мутились, в голове царила неразбериха. Слова их и доводы были для него пустым звуком. Ценнайра — зомби? Аномиус послал её за «Заветной книгой»? Но ведь Каландрилл держал Ценнайру в своих объятиях, он чувствовал её губы, и они человеческие. А сейчас эти самые губы рассказали им всю правду о её сотворении. В истории Ценнайры Каландрилл усомниться не мог, как и в том, что он её любит. Чувство, распиравшее грудь, пугало его, хотя он и понимал весь ужас своего положения. Голова его упала, и он застонал.
Голос Очена с трудом пробился сквозь толчею мыслей:
— Каландрилл, ведь она спасла тебя.
— Да, — глухо сказал он, — Ценнайра сдержала меня, когда я хотел убить Рхыфамуна. Он тогда был в теле увагу. Она оттащила меня в безопасное место и дралась со зверями за меня.
«Потому что она зомби, потому что обладает нечеловеческой силой, потому что в ней — сила мёртвых».
— И это она привела тебя сюда.
— Да, она.
«Потому что выжила там, где не может выжить человек. Потому что магия убивает живых, но не мёртвых».
— А ведь Ценнайра могла бежать, могла спрятаться в лесу и скрытно последовать за нами до Памур-тенга и до Анвар-тенга, не раскрыв себя. Но она так не поступила. Она предпочла дотащить тебя до дороги.
— Истинно.
«Потому что Ценнайра подчиняется приказам своего создателя. Потому что она творение Аномиуса. Почему же тогда я её люблю?»
— А ты её любишь?
Каландрилл заколебался. Ему хотелось отрицать это, но он не мог. И глухим, лишённым всяких эмоций голосом сказал:
— Да.
В полном замешательстве юноша поднял глаза, недоумевая, что заставило его произнести это слово. Как он мог признаться в любви к неживой женщине, к существу, возрождённому из мёртвых, к творению магии колдуна, его заклятого врага? Брахт уставился на него, не веря. Лицо Кати было загадочным, обеспокоенным. Очен смотрел на него спокойно, даже с некоторым одобрением, а в глазах Ценнайры светилась надежда. Он с несчастным видом кивнул и опять повторил:
— Да.
— Это безумие, — зарычал Брахт. — Ты околдован.
— А я думаю, он видит суть, — заявил Очен.
