Из варяг в хазары - Посняков Андрей (книга бесплатный формат .txt) 📗
— Холодно? Так оденься. И подай сюда вина.
Войша тут же исполнил всё, что приказано. Хельги хлебнул вина и, взглянув на скромно сидящего в уголке мальчика, поинтересовался, кто его побил.
— Не знаю, какой-то варяг, — пожал плечами Войша. — Мало, вишь, монет с собой взял, ублюдок. А мне-то до того какое дело? Еще и стукнул, собака. — Пацан вдруг хитро прищурил глаз: — А ты, господин, говорят, не беден?
— Не беден, — кивнул ярл. — И хорошо заплачу, не сомневайся.
Услыхав последние слова, Войша оживился и снова принялся скидывать тунику.
— Стой, стой, не торопись, — замахал руками Хельги, и мальчишка обиженно засопел:
— Господин желает, чтобы я раздевался медленно?
— Господин желает, чтобы ты вообще не раздевался! Лучше скажи — зачем тебе деньги? Видно, хочешь выкупиться и вернуться на свою родину?
— Да щас! — усмехнулся Войша. — Делать мне больше нечего, как только возвращаться! Жить в глуши, в дикой, нищей деревне, тем более что и родичи мои давно померли. Нет уж, лучше здесь. Скоплю серебра, открою баню — уважаемым человеком стану!
— Хорошая мысль, — оценил идею Хельги и тут же осведомился, как к ней отнесется ребе Исаак.
— А ты откуда знаешь про ребе, господин? — волчонком взглянул на него парень.
— Плохой человек этот Исаак, — тут же словил ситуацию ярл. — Очень плохой.
— Не то слово, — кивнул Войша и улыбнулся. Видно, ему очень хотелось выговориться, да не с кем было. — Между нами говоря, гад, каких мало!
— Вот. И Езекия мне то же говорил.
— Так ты знаешь Езекию, господин? Это мой приятель! — Глаза Войши оживленно блеснули. — Ради такого случая могу тебя бесплатно обслужить, даром!
— Не-не-не… Не надо даром… То есть, тьфу… Вообще не надо. И не лезь ко мне в бочку, кому сказано! Лучше поведай мне об одном молодом варяге…
— А, о Лейве? Тоже собака та еще… Ходил, ходил, задолжал за три дня, а как я ему напомнил про должок, так рассердился, вон, треснул мне под глаз… А дня три назад пришел, гад, мириться. Долг, правда, не принес, но обещал скоро отдать. Всё допытывался, не знаю ли я тут кого из печенегов, — и зачем ему эти печенеги, придурку?
— Печенеги? — переспросил ярл. — Какие печенеги?
— А такие… Вина можно испить? Благодарствую…
Войша выпил почти всё вино и даже не заметил этого. Всё болтал, болтал, болтал без удержу. Как потом пояснил — язык норманнов в каганате практически никто не знал, и он совсем не опасался чужих ушей — пускай себе слушают, всё одно ничего не поймут. Что же касается уважаемого ярла — тут Войша цинично прищурился, — то пусть он, ярл, потом попробует доказать, что ему там наговорили в бане.
— А вообще, я с варягов неплохо имею, — выпив вина, разоткровенничался Войша. — Язык их, почитай, я один здесь и знаю, по-хазарски говорю, немного на языке халифата. Многие варяги ко мне приходят, правда, жаль, мало их здесь, а то б я на баню давно заработал, ни Мехмета помочь просить бы не стал, ни Езекию.
— А этот Исаак… Он тебе не помешает?
— Может, — серьезно кивнул пацан. — Но я про него кое-что знаю. Да такое, за что тудуны по голове не погладят. Нет, не буду говорить что, не спрашивай. Неделю назад что было? Хм… Шум какой? Да нет, вроде ничего такого. Нет, если б у коновязи что видели, я б знал. А кого должны были видеть-то? Молодого варяга и красивую девку? Угу… Девка — варяжка? Славянка… Ну, это всё рано, по виду не отличишь. Волосы золотые? Гм… Нет, никто ничего не видел, но… Есть на подобный товар охотник! Ты уже догадался? Верно — Исаак! Раз украли где-то красивую девку — у него спрашивать надо. Правда, он не скажет. Девок Исаак ромеям сдает или багдадским купцам… Но сейчас ни тех ни других. И до весны, скорее всего, не будет. Значит — печенегам. А что ему еще делать? Краденый живой товар до весны держать — не утаишь, сбыть надобно сразу. Печенеги, конечно, не дадут настоящую цену, но тут уж как сторгуешься, а Исаак торговаться умеет.
Вода в бочке Хельги давно остыла, но ярл не обращал на это никакого внимания, поглощенный важной беседой. Нет, всё-таки не зря он зашел сегодня в баню, не зря.
— Жди у входа, получишь дирхем, — вылезая наконец из бочки, сказал ярл Войше. Тот кивнул и исчез за занавесью.
Облачаясь в одежды, Хельги расплатился с банщиком, осмотрелся и, стараясь не очень спешить, направился к выходу. Там у коновязи его уже поджидал Войша.
— И нравится тебе заниматься… тем, чем ты занимаешься? — незаметно передав парню монету, поинтересовался ярл.
— Да не очень, — честно признался тот. — Но что делать — деньги очень нужны. Ничего, куплю баню, гарем заведу.
— Да будут благосклонными к тебе боги, — улыбнулся на прощанье ярл. — Услышишь что интересное, приходи на двор старого Хакима. Знаешь где?
— Знаю. У перевоза. — Войша махнул рукой, но обратно в баню не пошел, а долго еще стоял у коновязи, глядя вслед молодому ярлу, яркий темно-голубой плащ которого трепал холодный северный ветер.
Каган-бек покинул покои новой жены вполне Удовлетворенным. Красавица Халиса свою работу знала и, надо признать, выполняла ее умело. Где только научилась такому?
Завулон покачал бритой головой, отгоняя видение обнаженной супруги. Хватит нежиться, пора заняться делами, точнее, их решением. Для этого уже толпятся перед его залой заранее вызванные верные слуги — представители важных родов, начальники конных отрядов, купцы…
Проходя по узким коридорам, каган-бек слышал приглушенный шум голосов всех собравшихся, и гордость наполняла его сердце. Гордость и тревога. Доверенные люди донесли, что каган больше не хочет быть лишь послушным исполнителем его воли. Положение верховного жреца и символа Хазарии уже больше не удовлетворяет его — каган хочет реальной власти. А к ней два пути — либо поднять открытое выступление против каган-бека, либо сначала опорочить последнего, посеять среди тудунов нехорошие противоречивые слухи. Пусть поломают заплывшие жиром мозги да вспомнят поговорку о том, что дыма без огня не бывает. Да, это может сработать — многие в каганате ненавидят каган-бека. Нахмурившись, Завулон — приличия ради — завернул по пути в покои Самиды, своей старшей супруги.
Самида — высокая сухопарая женщина далеко за пятьдесят, со следами былой красоты на иссохшем лице — встретила мужа приветливо. Даже улыбалась, вернее, пыталась растянуть тонкие губы в улыбке, выглядевшей на сухощавом лице довольно странно — словно попытался улыбнуться череп. Завулон почтительно поклонился супруге. Хотя они давно уже не спали вместе — для того имелись более молодые жены и наложницы, — каган-бек всегда помнил, что старая Самида представляла один из самых влиятельных родов Хазарии, без которого нельзя было «удержать эль», то есть управлять страной и народом. Немного поговорив со старшей женой — так, ни о чем, — каган-бек поднял с ложа свое тучное тело и направился к выходу. По пути оглянулся — Самида щурилась ему вслед, и в лице ее проступало нечто змеиное, как всегда, когда она хотела сообщить мужу очередную гадость.
— Ты что-то хочешь сказать мне, луноликая?
— Твоя новая жена позорит тебя, — улыбнувшись еще шире — хотя, казалось бы, куда уж шире, — сообщила Самида.
— Ты говоришь о дочери купца Вергела? — внутренне закипая, на всякий случай уточнил каган-бек.
— Да, о ней, о неверной. Ночами к ней ходят мужчины… Я велела допросить ее служанку, мерзкую девку Залиму. Та поначалу отнекивалась, но как только ее подвесили за ребро на острый крюк и начали прижигать грудь, быстро заговорила.
— И кто же эти мужчины? То есть я хотел сказать — уже почти бывшие мужчины?
— Пришлый варяг Хельги и Имат, приказчик Вергела!
— Приказчик?! — По понятиям каган-бека, пасть ниже было уже нельзя. — Я еще раз допрошу эту Залиму, может, она не всех выдала. Ох, чую, тут пахнет каганом!
— Боюсь, что ты не допросишь ее, мой повелитель. — Самида с сожалением причмокнула губами. — Мерзкая девка не вынесла пыток и сдохла, едва мы начали снимать с нее кожу.
