За далью волн - Асприн Роберт Линн (книги онлайн бесплатно txt) 📗
Вчера вечером Артус устроил пир в нашу честь. Вот уж не знаю — то ли он действительно решил отпраздновать наше возвращение, то ли надеялся, что мы напьемся допьяна и забудем о своих неудачах. Я позаимствовала у Гвинифры кораллово-розовую кемизу и алую тунику, на которой моими руками был вышит ястреб с арфой в клюве. Конечно, я не сказала принцессе, кого я на самом деле изобразила. И платья я взяла на этот раз с ее разрешения.
Могла бы и не наряжаться. Могла бы вообще голая прийти в триклиний — и то бы, наверное, Этот Мальчишка меня не заметил!
Он сновал между Артусом и Ланселотом, словно почтовый голубь. Меня Dux Bellorum ни о чем не спрашивал, хотя я побывала везде, где побывали другие, кроме того странного места, где путешествовал Корс Кант вместе с какими-то пушистыми орками, но я поклялась ему, что об этом не скажу Артусу ни слова.
Я не знала, что делать. Этот Мальчишка на меня даже не смотрел. Ну, я и начала…
На меня посмотрел принц Ланселот. Улыбнулся, приветственно поднял кубок. Я, наверное, покраснела. Я понимала, что происходит. Гвинифра побывала у королевы Моргаузы, а та наверняка напела ей песню про то, что если она хочет завоевать Ланселота, то должна не обращать на него никакого внимания. А эта дура поверила бабе, у которой и в помине не было ни одного стоящего любовника с тех времен, как она вышла замуж за короля Морга. Ох, уж мне эти принцессы…
Ланселот, конечно, понимал, что Гвинифра избегает его намеренно — он здорово поумнел за последние три недели. Он напоминал пса, которого лишили одной косточки, но он тут же принимается грызть другую. Потому он беззастенчиво флиртовал со мной, как только замечал, что Гвинифра на него поглядывает. А поглядывала она все время.
Мне-то что? Этот Мальчишка на меня почти не смотрел — только время от времени бросал взгляды поверх арфы. В общем, я решила что буду отвечать на ухаживания Ланселота, как сумею, да так, чтобы это не укрылось от Этого Мальчишки. Понимаете.., просто и не знаю, как лучше выразиться.., но я почувствовала, что внутри меня зарождается что-то такое.., я такого прежде никогда не чувствовала.
Это было так не похоже на те чувства, что я питала к Этому Мальчишке.., да нет, я вовсе не хочу сказать, что я в него влюблена и все такое. Ланселот горячил мою кровь, но не мое сердце. Я ничего не желала знать о нем. Сам он меня вовсе не интересовал, но.., мне хотелось оказаться с ним на ложе, почувствовать на себе его тяжесть, ощутить его упругие мышцы…
Я пыталась урезонить себя, сдержать, но.., знаете, в жизни я всегда поступаю наоборот, не слушаюсь голоса разума. В общем, и сама не помню, как оказалась на коленях у Ланселота и принялась шептать ему на ухо невесть какие глупости, а он покраснел, как рак, стал кашлять и отворачиваться.
Но я ничего не могла с собой поделать! Я понимала, что раню Этого Мальчишку в самое сердце, но хотя он заслужил все то, что получал (и хорошее, и плохое), мне было жаль его, как бывает жаль любимую собаку, которую все позабыли-позабросили, когда в доме появился новорожденный младенец. Но пальцы мои касались груди Ланселота, жесткой, словно нагрудник, и я чувствовала, что он хочет меня, и впервые в жизни мне по-настояшему захотелось стать женщиной.
Почему-то я нисколько не боялась. Я ведь прекрасно понимала, что происходит. Этому Мальчишке ни за что бы не удалось провести меня. Он был невинен, и я тоже. И еще я понимала, почему так волновалась в ту ночь, когда мы с ним остались наедине в покоях Гвинифры.
Мне хотелось, чтобы моя первая ночь с Этим Мальчишкой была прекрасна. Я хотела, чтобы он, словно грубый дикарь, сорвал с меня сорочку и сурово наказал меня за то, что я была такой гадкой.
Но мне было так страшно — вдруг у нас ничего не получится из-за того, что мы оба девственны?
Ланселот — мужчина. Он опытный. Он мог разбудить меня, показать, на что я способна, превратить меня в женщину так, чтобы при этом мне не нужно было становиться командиром.
А потом, когда я стану искушенной женщиной, я могла бы сойтись с Этим Мальчишкой спокойно, отрешенно, и тогда все было бы прекрасно.
Ну, то есть так я себя уговаривала.
Увы, это все я выболтала Ланселоту. Ну.., пыталась. Я наговорила уйму чепухи.., что-то насчет того, что мне хотелось бы ощутить, как ведет плуг твердая рука, чтобы потом самой вспахать поле, что мне хочется научиться рыбачить, как положено, чтобы потом и в голову не пришло забрасывать в пруд леску без наживки. Тут все зависело от того, насколько Ланселот проницателен.
Тело мое пылало. Изнутри — от страсти, а снаружи — от взглядов сотен глаз. Мне казалось, что все смотрят на меня. Гвинифра, Артус, сам Ланселот, Этот Мальчишка. Я знала, все они хотели, что бы я перестала так вести себя, и больше остальных — Ланселот, потому что сам он все время глазел на принцессу. Что-то в этом было вроде приказа — ну а вы знаете, как я отношусь к приказам.
— Ты хотел бы… — прошептала я.
— Хотел бы.., ты об этом?
— Вот уж не знаю, о чем ты подумал, но я — об этом. Он пожал плечами, еще сильнее покраснел, сердце его билось часто-часто.
— Что ж.., ладно.
Вот так я впервые соблазнила мужчину. Я встала, убедилась в том, что Этот Мальчишка смотрит на меня, вышла из триклиния и поднялась по лестнице в комнату Ланселота, но не сразу. Для начала я обошла весь дворец по кругу, чтобы меня никто не заметил, и только потом пришла к его комнате. Откинула занавес и уселась на кровать, подперев руками подбородок.
Через тысячу сто три сердцебиения (а сердце у меня билось, как у испуганного зайца) пришел принц.
Глава 35
Корс Кант перебирал струны новенькой арфы, подаренной Артусом после возвращения из похода. Он старался не смотреть в сторону Анлодды, которая беззастенчиво строила глазки Ланселоту. И все же она приковывала к себе его взгляд, как он ни напрягал волю.
«Быть может, она наказывает меня за то, что я знаю, что это она пыталась убить Артуса?» — гадал юноша.
В конце концов Анлодде надоело дурачиться, она встала и вышла.., в парадную дверь. У Корса Канта стало легче на сердце. А принц Ланселот, видно, устав после похода, удалился в свою комнату.
«Надеюсь, запасы приворотного бальзама у него истощились», — с горечью подумал бард.
Корс Кант погрузился в раздумья, и вдруг.., со стропил прямо ему на плечо упал здоровенный паук и пребольно вцепился всеми лапами. Корс Кант вскрикнул и чуть было не взлетел в воздух, но в конце концов понял, что это никакой не паук: на плечо ему легла цепкая рука.
— Го.., сударь, — пролепетал Корс Кант, когда к нему вернулся дар речи.
— Нужно кое о чем побеседовать. Ланселота и Кея там не было, а ты, похоже, кое о чем умолчал.
Нет, не на плече у барда сидел паук. Он перебрался в желудок и принялся там плести ловчую сеть. Корсу Канту ужасно не хотелось никому рассказывать о шибболах, а особенно — Артусу Dux Bellorum, полководцу, создателю империи, защитнику Британии.
Артус встал и знаком велел Корсу Канту идти за ним. Следом за бардом триклиний покинул король Меровий. Взгляд его спокойных серых глаз и загадочная улыбка держали юношу так крепко, что ему и в голову не пришло бы удрать. Они пересекли пиршественный зал, нырнули за большой гобелен, и оказались в коридоре, о существовании которого Корс Кант и не догадывался.
Они пошли налево, потом направо, миновали дубовую дверь, затем — занавес, за которым коридор извивался между другими помещениями дворца. Наконец они оказались в небольшом кабинете, от пола до потолка заваленном свитками пергамента, манускриптами, картами, какими-то приборами — скорее всего, географическими. Еще Корс Кант увидел макет понтонного моста через реку Блайдлвид. Артус уселся за стол красного дерева, но прятать карты и макеты не стал.
— Силком я из тебя твоей тайны тянуть не стану, — заверил он барда.
— I tego arcana Dei, — произнес Меровий еле слышно.
— И все же одного кусочка в головоломке мне недостает.
