Паутина долга - Иванова Вероника Евгеньевна (книги без регистрации .TXT) 📗
Я дотронулся кулаком правой руки до груди, на солдатский манер (вообще-то, полагается стукнуть, но пренебрегаю этой частью правил ввиду плачевного телесного состояния):
— Как прикажете, heve!
— Ловлю на слове! Ладно, пошёл. Надеюсь вернувшись, застать тебя в добром здравии, а то если я не мог войти, подозреваю, и выйти никто не мог, а твоя матушка и братья вряд ли обрадовались неожиданному заточению!
Ох... И верно. Упустил из виду самое главное. Конечно, не могли.
Я проводил Кайрена взглядом и подошёл к калитке.
Всё правильно, контур замкнут. Намертво. Ни войти, ни выйти. Если бы я скончался ещё той ночью, линия защиты рассыпалась бы прахом, и обитатели мэнора обрели бы утраченную свободу, даже не заметив временного лишения. Блондин почувствовал тревогу, но лишь в силу пребывания вне Келлоса. Более того: почесуха звала его обратно — войти в границы, обеспечивающие безопасность (честно говоря, не предполагал подобного эффекта: надо будет попробовать внести коррективы в браслеты-«пропуски»). Но поскольку Кайрен в это время исполнял службу, а чувство долга иной раз посильнее, чем страх смерти, зов не справился, и когда тоймен всё же добрался до мэнора, все двери были закрыты. До того момента, как придёт ключ.
Зачем Сэйдисс так жестоко поступила со мной? И почему не предупредила сразу о своём коварстве? Хотела создать у меня иллюзию самостоятельности и беспечности? Что ж, Заклинательнице это удалось: почти десять лет я полагал себя свободным от обязательств. И почему не жил на широкую ногу? Мог ведь творить, что вздумается... Теперь поздно. Теперь я твёрдо знаю: все, кого принял в своих границах Келлос, зависят от меня. В самом прямом смысле. И есть только два пути вернуть упавшие с полки вещи на свои места. Контур откроется, либо если я войду, либо умру. Нужного результата добьюсь в обоих случаях, но вот какой из них правильнее?
Позволить себя убить? Отправиться погулять по Нэйвосу, попасться на глаза соглядатаям Подворий и встретиться с убийцей? Или войти, подвергнув опасности тех, кто находится в Келлосе? Честнее было бы первое. Я бы просто умер, а мою смерть списали бы на нападение с целью ограбления: такое случается сплошь и рядом. Матушка, конечно, порыдала бы, но время лечит любые раны, а у неё всё же остаются два сына и надежды на внучат. Если же я войду...
А я войду. Непременно. Потому что не хочу умирать. Странно, ещё несколько дней назад смерть не казалась мне страшной и обременительной, а сейчас всеми силами стремлюсь её избежать. Что со мной случилось? Неужели полюбил жизнь? Нет, не думаю. У меня всего лишь появились незаконченные дела. Личные дела. Принцесса, скорп, Подворья и все прочие могут идти лесом, глухим и диким. По-настоящему меня волнует сейчас только одно, хотя и никак не может отвоевать для себя достаточного количества времени и мыслей. Ливин. Девушка, подарившая мне чуточку уверенности и очень много тепла. Тепла, разлившегося в моей груди. Затуманившего разум, быть может, но от этого ещё более приятного. Я должен найти её и объясниться. Должен попросить прощения. Наверное. Может быть. А чтобы просить прощения, мне нужно быть живым и здоровым, то бишь, обзавестись защитником. И для начала... Войти.
Если Кайрен видел стену только в своём воображении, то для меня она оказалась вполне осязаемой. Когда я толкнул калитку, и рука вошла в пределы линии заклинания, по моей коже пробежала дрожь, но не привычная, рождённая внутри, а чужая. Сотни крохотных тупых иголочек коснулись моего тела и снова отпрянули, как кокетливая девица, приглашая продолжить знакомство, но уже в своих владениях и на своих условиях. Я принял приглашение. Шагнул в открывшийся проход. И печать, кошкой дремлющая в моей груди, проснулась.
Подняла голову, потянулась, выпустила коготки, мявкнула, чутко прислушалась к вернувшемуся эху и замерла в ожидании. Контур впустил меня, сделав своей частью, звеном цепи, но этого мало. Чтобы владеть, нужно предъявить права на владение. И добиться, чтобы эти права были признаны.
Поиграем, мурлыка? Прости, что, почувствовав твоё пушистое тельце внутри себя первый раз, я испугался и разозлился: не каждый согласится делить свой дом с незваным гостем. Впрочем, ты вовсе не гость. Ты мой защитник, моё собственное Плечо опеки. Правда, ты никогда не интересуешься, нужна ли мне защита, но это и к лучшему: я редко способен правильно оценить опасность и норовлю угодить то в одну, то в другую яму. А ты не ошибаешься. Потому что знаешь, для чего ко мне приставлена, и умеешь исполнять порученное. Хорошо умеешь. Просто замечательно. Конечно, стыдно сознавать себя неспособным справляться с внешними угрозами, но лучше трусливо прятаться, чем гордо погибать, верно? Сэйдисс была того же мнения, когда творила тебя. Желала защитить. Без оговорок и условий.
Я заставил тебя лишний раз потрудиться? Прости великодушно! Но ты ведь и сама понимаешь: другого выхода не было. Ты не могла отвести удар, зато успешно борешься с его последствиями. И я благодарен. Искренне благодарен. Так приятно сознавать, что кто-то тебя бережёт... Раньше мне было не понять сей простой вещи. Теперь понял. Надеюсь, не опоздал? Поиграем, мурлыка?
Иголочки ударили со всех сторон, вдавились в кожу, проникли внутрь, хороводом скользнули по изгибам печати, оттолкнулись от неё и прянули наружу, мурашками разбегаясь в разные стороны. Путь свободен. Осталось только набраться смелости сделать по нему первый шаг.
Глупо было полагать в разгар дня незаметно войти в дом: конечно, я сразу же наткнулся на Каулу. Наверное, она смотрела в окно на аллею, ведущую к крыльцу, потому что стоило мне пошуршать ключом в замке и отворить дверь, мой взгляд сразу же наткнулся на грозно подбоченившуюся и оттого кажущуюся почти великаншей матушку.
Светло-зелёные, потускневшие от времени и пережитых напастей глаза изучили каждую чёрточку моего лица, и только убедившись, что это я, всё тот же Тэйлен, вполне себе живой и не слишком плохо выглядящий, уделили внимание остальным деталям моего облика. Разумеется, сразу же отметили прореху в куртке, застиранную, без явных следов крови, но весьма и весьма пугающую богатое материнское воображение. Мне повезло, что Каула всегда была мудрой женщиной, мудрой по-житейски. Если ребёнок, заставивший волноваться и провести несколько ночей без сна, стоит перед тобой и робко улыбается, что толку обрушиваться на него с укорами? Он вернулся, и большего нельзя было желать.
— Всё хорошо?
Тихий, ровный голос, но именно в его ровном течении и показном спокойствии кроются все мысли, что передумала женщина, тревожащаяся о своём ребёнке.
— Конечно, матушка. Разве может быть иначе?
Её глаза вздрагивают, на мгновение кажутся блестящими, словно от слёз, проходит умиротворённый вдох и...
— А если всё хорошо, какого аглиса мы должны сидеть дома в первый день Зимника?!
Обожаю Каулу. Готова отдать жизнь за своих детей, но не согласна пожертвовать ни минуткой, предназначенной для удовлетворения страсти побегать по лавкам и окунуться в праздничную суету. Впрочем, матушку можно понять: она ведь нарочно приехала ко мне в канун Зимника — повеселиться, поглядеть на нарядный город. Хотела бы только увидеть меня, написала бы письмо с просьбой заглянуть в Энхейм. Я бы не отказал. Наверное. Может быть.
— Собирайтесь поживее, лоботрясы!
Это матушка уже командует моими младшими братцами. Уверен, им тоже не было особенно интересно безвылазно торчать в мэноре больше суток, да ещё не понимать, по какой причине. Каула, разумеется, догадалась, не могла не догадаться, что со мной случилась беда, но мальчишкам не стала говорить. Хранила бы тайну до самых похорон, буде таковые наметились бы.
Однако здравая ли идея посетила голову матушки? Выйдя за границы Келлоса, моя семья окажется совершенно беззащитной перед любым злоумышленником, нанятым Подворьями. Не слишком много шансов, что так именно и произойдёт, но в нашей жизни частенько появляется короткое и ёмкое словечко «вдруг». Следовало бы сказать: «Никаких прогулок!». Сказать твёрдо и решительно. И всё же... Тогда пришлось бы объяснять причину своего внезапного превращения в домашнего тирана. Рассказывать о толщине волоска, на котором висит моя жизнь. Доставлять лишние переживания и без того не особенно безмятежной женщине. А уж представлять, какую бурную деятельность Каула развела бы для моей защиты... Только не это. И потому, что стыдно вновь оказаться беспомощным слюнтяем, и потому, что... Нет, достаточно и первой причины. Тем более, я могу защитить и себя, и других. Теперь могу.
