Времена Амирана (СИ) - Голубев Сергей Александрович (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
— Почему? — Магомад удивленно посмотрел на товарища. — Какие сказки? У нас в горах тоже такие живут. Они только называются по другому, Йамы их у нас называют, а так — те же гномы, что и везде.
— Да ладно…
— Вот тебе и ладно! — Вставил свое веское слово Фикс. — Если ты чего не знаешь, или не встречал, так не говори, что этого нет. — Он помолчал. — Вот сейчас, к примеру, скажем, что наверху творится — ты слышал о таком? Нет? Вот то-то и оно…
— А что там творится? — Заинтересовался Урлах.
— А ты что, не знаешь? Ты же, вроде, оттуда.
— Да я как-то… — замялся Урлах. Не рассказывать же, что последние двое суток он провел в хмельном бреду пополам с тяжким сном где попало.
— Ну, бывает. — Понял его многоопытный Фикс. — Там сейчас черт-те что. Я сам-то не видал, но все говорят… Там одного мертвого оживили.
— А-а… ну, это я знаю. Хоть сам тоже не видал.
— Да, так теперь там сущий ад.
— А что такое?
— Так этот, которого… короче, он там…
— Он сразу, как встал, — перебил рассказчика Хряпа, которому не терпелось поделиться с новым человеком, — как встал, сразу одному мечом голову — р-раз!
— Да нет, это как раз ему голову-то срубили. — Магомад так разгорячился, что даже вскочил со скамейки. — Ему срубили, а он хоть бы хны!.. Голову подобрал и — раз ее на плечи! И все! И снова пошел махаться.
— Ага!.. — Это снова был Хряпа. — Я слышал, он там одному мужику голыми руками голову скрутил, как нефиг делать! А тот, говорят, здоровый был, как…
Неужели Шварцебаппер? — Пришло в голову Урлаху.
А рассказчики, войдя в раж, перебивая друг друга, спешили поделиться информацией.
— Там кровищи было!.. Замучились после убирать.
— А как он лошадь загрыз — слыхали?
— Да ему похрен, что лошадь, что человек. Там, наверху, все только и смотрят, чтобы ему по дороге не попасться. Кто попадется — все!.. Считай не жилец. И убежать не получится, бегает шибко. А уж драться с ним, ну это вообще…
— Ну, ясен пень! Как его убьешь, если он уже мертвый.
— Хоть здесь от него спрятаться.
— А вдруг он и сюда?..
— А чего ему здесь? Здесь ему кого убивать? Сюда ему незачем. Вот мы тут и посидим пока. А что? Вина хватает!
Новости оглушили Урлаха. Вот ничего себе! А он-то, он!.. Ходил, искал. Чего, получается, искал? Смерти своей искал? Так это любимая жена, добрая Сердеция послала его — зачем? Теперь-то ясно, зачем. Чтобы убил его этот… Голову снес, или открутил, или горло перегрыз, как той несчастной лошади. Ее-то за что? Просто так? Тоже под руку подвернулась?
И Урлах, представив себе картину неизбежной мучительной гибели в случае своей встречи с двоюродным братцем, пробормотал:
— Вот же гадина! — Не уточняя, кого он имеет в виду.
***
Четыре человека молча, один за другим, спускались по темной узкой лестнице. Время шло к полуночи. Сейчас, еще немного, и они покончат с этим. С чем? Точно они этого не знали. Знали одно — то, с чем им предстоит покончить, это порождение зла. Это обретшая плоть тьма, тьма куда более глубокая и страшная, чем та, в которую они погружались, спускаясь все ниже и ниже.
Что ждет их потом? Не их бренные оболочки — эта ерунда спускавшихся не заботила, что будет с их бессмертными душами? Ведь сейчас они нарушат самые строгие запреты. Сейчас они совершат ужасное. И простит ли их Единый? Но они должны сделать это, даже пожертвовав собой.
Кончилась лестница. Все кончается, все проходит, пройдет и тот миг, ради которого они собрались тут. Они шли бесконечными коридорами. Слабый огонек в руках того, кто шел первым, освещал им путь. Черные плащи скрывали голубые сутаны, делая их невидимыми в этом мраке.
Наконец дошли. Впереди идущий остановился, повозился с замком, тяжелая, старая дверь, скрипнув, отворилась, впуская их в это наспех сооруженное языческое капище.
Свечи, расставленные вокруг гроба, зажигались одна за другой. В помещении становилось светлее. Они сгрудились вокруг помоста. Потом разошлись, становясь каждый на свое место. Тот, кто встал у изголовья, достал песочные часы. Поставил рядом, так, чтобы хорошо было видно. С последней упавшей песчинкой истечет время этого монстра, чья копия лежит сейчас в этом гробу.
— Приступим, братья! — Произнес Онуфрий.
Он посмотрел на часы. Все правильно. Песчинки падали, как им и полагается, каждая — мгновенье, и каждое мгновенье приближало их к развязке. Они успевают. Они… Да!
Он воздел кверху руки, ладонями к потолку — нет, к небу. Все-таки, к небу!.. Руки были напряжены, нервы — натянуты, сердце лихорадочно билось о жесткие прутья грудной клетки, первые звуки древнего заклятья готовы были сорваться с языка.
И в этот роковой миг их уши уловили какой-то странный звук. Они замерли, замерли их мысли, замерли сердца, остановилось время. Это был вой. Непонятно чей, непонятно откуда. Несомненно, это был знак. Та сила, то страшное, первобытное, проклятое, что они собирались сейчас разбудить и к чьей помощи обратиться, обрекая тем самым самих себя на грядущие муки, подавало им знак.
Они переглянулись. Отступать было поздно, они уже летели в пропасть.
— Приступим. — Повторил патриарх.
***
Увы, ничто не вечно. Всему положен предел. Опустел бурдюк, кончилось вино. И, главное, такое ведь свинство! Закончилось как раз тогда, когда Урлаху пришла в голову блестящая идея выпить за Ледерландию. За милую, родную Ледерландию с ее полями и лугами, ее лесами и речками, ее упитанными коровами и ветряными мельницами — уж так она зримо предстала перед мысленным взором своего несчастного короля, что не выпить было просто невозможно.
И тут выяснилось, что пить уже нечего!
— Фигня! — Сказал Хряпа, и встал, слегка покачнувшись. — Сейчас сходим и наберем.
— Ну… — согласился с ним Фикс. — Надо же гостя уважить. У него как раз тост созрел. Неудобно…
— Я с вами! — Сказал Урлах.
***
В винном хранилище стояли гигантские бочки, и так пахло, что можно было и не пить. Достаточно было просто быть там.
Вытащив вставленную раньше пробку, стали наполнять бурдюк, попутно обливаясь при этом. Это было ужасно смешно. Урлах не выдержал и захихикал. Здесь, в этих подвалах, среди этих простых, добрых людей можно было забыть об условностях, приличии и своем королевском достоинстве, черти бы его побрали! Давно Урлаху не было так хорошо. Да, он выпил! Да!.. Ну и что?!. Это совсем не то, что надираться с горя в одиночку. Просто, ну — совсем!
Наконец, бурдюк был полон, пробка встала на место, и они пошли обратно. Первым шел Фикс, освещая путь фонарем. За ним — Хряпа, неся на руках сосуд с драгоценной влагой, за ним шел Магомад, готовый, если что, сменить товарища. Крайним, налегке, шел Урлах, и на устах его играла улыбка человека, нашедшего, наконец, свое призвание. Свое место под солнцем, отведенное ему самой природой.
Путь был не так уж и близок. Подвалы были обширны, коридоры пересекались и раздваивались. Ноги немного заплетались. Вдруг резко дал знать о себе мочевой пузырь. Собственно, он давно уже подавал сигналы, но Урлах предпочел их до поры игнорировать. И вот, наконец, организм сказал: сейчас, или…
Ну, тут уж выбирать не приходилось. Никаких "или", только — сейчас.
***
Видимо, Урлах шагнул не в ту сторону. Отряд не заметил потери бойца, и пока он был занят отправлением своих естественных потребностей, его спутники и проводники в этих лабиринтах свернули куда-то, и огонек светильника исчез. Кончив возиться со шнуровкой на штанах, Урлах обнаружил себя в полной и беспросветной темноте. А в темноте потерять ориентацию — ну, просто, нечего делать. Так же, как и под водой. Но под водой проще, там, во-первых, только два направления, из которых нужно выбирать — верх и низ, а во-вторых, элементарный фокус с пузырьками воздуха изо рта поможет найти верный путь — вверх, к солнцу, небу, жизни.
А вот в темноте…
Кинувшись в ту сторону, куда, как ему казалось, он шел, и куда ушли его друзья, Урлах никого не догнал и ничего не увидел, зато наткнулся на препятствие. Стена. Стена была и справа, и слева. Значит, он попал в тупик. Урлах развернулся и, понимая, что заблудился, пошел назад.
