Королева мрака - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗
Когда их уводили, Шо Пи неожиданно обернулся и взглянул через плечо на Эрика.
- Или что-то иное. - При этом он загадочно улыбнулся, а Эрик подумал, что для человека, приговоренного к тридцати годам каторги, кешиец ведет себя довольно странно.
Заключенных вывели из зала и отвели обратно в камеру смертников.
Осужденные на смерть впадали то в полнейшее безразличие, то в неистовую ярость. Страх, овладевший Ловчилой Томом, не поддавался описанию; он метался из конца в конец камеры, состряпывая план за планом, как одолеть стражу и выбраться из дворца. Он был уверен, что мошенники ждут любых признаков заварушки, чтобы напасть на дворец и освободить своих собратьев.
Через час Бигго встал и сказал:
- Ну хватит, парень. Тебя все равно повесят.
Ловчила выпучил глаза и с диким воплем набросился на своего друга, схватив его за горло. Бигго с легкостью оторвал от себя его руки, развел их в стороны и неожиданно боднул Тома в лицо головой; Ловчила закатил глаза и потерял сознание. Бигго положил его на солому в углу и сказал:
- На некоторое время это его успокоит.
- Так ты хочешь покоя, Бигго? Ну, завтра утром ты получишь весь свой покой с избытком, и даже еще останется. Может, Том прав, и нам лучше умереть, сражаясь со стражниками, - сказал другой заключенный.
- Сражаясь чем? Деревянными плошками? - расхохотался Бигго.
- А тебе наплевать, что ты умрешь? - со злостью спросил тот.
Бигго потер подбородок.
- Все умирают, приятель, вопрос только когда. Как только ты ступил на эту дорожку, ты обречен на виселицу, нравится тебе это или нет. - Он задумчиво вздохнул. - По-моему, несправедливо убивать стражников за то, что они выполняют свою работу. Мы так или иначе умрем, так зачем же заставлять страдать других? У них есть жены и дети. - Он уселся на каменную скамью и откинулся на стену. - Веревка - это еще ничего. Либо твоя шея ломается, - он щелкнул пальцами, - и все кончено, либо петля тебя душит. Удушье, кстати, не так уж и плохо. Меня однажды едва не задушили в драке. Голова становится легкой и кружится, и все пропадает перед глазами, а потом эта яркая вспышка... Нет, ребята, все кончится очень быстро.
- Бигго, прекрати. Кроме тебя, тут верующих нету, - сказал кто-то в углу.
- Так ведь от этого я богов и зауважал, Эрон. Если бы Трясун Джейки не двинул Билли Проныру стулом по башке, я бы там прямо и отошел. Тогда-то я и решил, что самое время наладить с богами отношения. И двинул прямиком в храм Лимс-Крагмы, и поговорил со жрецом, и принес жертву, и не пропускал праздников, если только не болел так, что встать не мог. - Он выпрямился и скрестил руки. - Завтра, когда я окажусь в зале Богини Смерти, она скажет мне: "Бигго, ты мошенник, вор и убийца, даже если и не хотел быть таким, но, сукин ты сын, ты хотя бы набожен", а я улыбнусь ей и отвечу: "Вы совершенно правы, Ваша Божественность". - Он хихикнул. - Я думаю, мне это зачтется.
Эрику трудно было найти что-то забавное в сложившихся обстоятельствах, а Ру был близок к тому, чтобы разрыдаться от страха, что их тоже приговорят к виселице. Только три человека в камере не были отмечены печатью смерти - Шо Пи, Эрик и Ру. Шо Пи должны были отправить на каторгу после казни - ему предстояло посмотреть на нее в качестве урока. Но его, казалось, ничуть не беспокоила перспектива провести следующие тридцать лет, добывая камень в королевских каменоломнях или углубляя королевские гавани. Поговаривали, что кое-кому из особенно молодых и крепких удавалось пережить весь срок, так что, возможно, в один прекрасный день он выйдет на свободу - сломленный человек на пятом десятке, которому надо как-то устраивать жизнь. Но для большинства людей каторга была только отсрочкой смерти.
Лязгнула дверь в коридоре, и Эрик дернулся, одновременно боясь и надеясь, что это Лендер. Однако это оказались стражники с ужином. Опять хлеб и сыр - но на сей раз овощи были с мясом, и каждому заключенному полагался стакан вина.
Несмотря на печальные мысли, Эрик поел с удовольствием, а Ру просто не заметил еды: он свернулся калачиком и впал в состояние полного эмоционального опустошения. Все ели молча, кроме изаланца: он подошел к Эрику и сел рядом.
- Ты думаешь выйти на свободу?
Эрик перестал есть и уставился в пространство.
- Нет, - сказал он наконец. - Если бы мы остались тогда... Лицом к лицу с обвинителями... Если бы они увидели рану, нанесенную мечом Стефана... Быть может, тогда - да. А теперь, я думаю, нас либо повесят, либо мы проведем остаток жизни на каторге, бок о бок с тобой.
- А мне так не кажется, - сказал изаланец.
- Почему?
- Та женщина. Отчего-то было важно, чтобы она видела наши мысли, когда мы стояли перед принцем.
- Если она читает мысли, как ты утверждаешь, то это было всего лишь для того, чтобы увидеть, говорим ли мы правду.
- Нет, ее интересовало нечто иное.
- Что?
- Я не совсем уверен. Возможно, что мы за люди.
Эрик доел свою порцию и, с согласия Ру, выпил его вино. Вечер тянулся, и вдруг дверь снова открылась.
Эрик обернулся и, к своему удивлению, увидел Манфреда в сопровождении двух солдат, носящих цвета Даркмура, и еще двух в мундирах гвардии принца.
Барон кивком показал Эрику на дальний конец камеры, где их не могли бы услышать.
Эрик не торопясь подошел туда; солдаты остались у двери, со стороны наблюдая за встречей двух братьев. Эрик молчал, ожидая, чтобы Манфред заговорил первым.
Тот долго его разглядывал, а потом сказал:
- Ну что ж, я думаю, тебе интересно, почему я здесь.
- Я бы сказал, что это очевидная вещь, - ответил Эрик.
- Честно говоря, я сам не вполне понимаю, зачем сюда заявился. Может быть, потому, что я потерял одного брата и скоро потеряю другого, которого совсем не знаю.
- Ты можешь и не потерять меня, брат, - сказал Эрик сухо. - У принца есть показания свидетелей, и меня защищает весьма толковый адвокат.
- Я слышал. - Манфред осмотрел Эрика с ног до головы. - А знаешь, ты очень похож на отца. Зато характер, я думаю, достался тебе от матери. Железный.
- Почему ты в этом уверен?
- Ты никогда не знал нашего отца; во многих отношениях он был человеком слабым, - пояснил Манфред. - Я, конечно же, любил его, но восхищаться им было трудно. Он избегал ссор - в основном с мамой - и ненавидел бывать перед публикой. - Манфред насмешливо улыбнулся:
