Предатели Мира - Пекур Екатерина (читать книги полные TXT) 📗
Хотя он знал, что не успеет. Он это слишком хорошо знал.
«Боги, Создатель, Тень, кто-нибудь — помогите нам. Вы что-то сделали с Миром. Людям в нём очень тяжело. Дайте мне спасти её. И уж тогда берите меня. Я сам её в это втянул. Мне уже всё равно. Она бы прожила долгие годы и не знала, что у неё есть что-то особенное. И даже, может быть, мы могли бы встретиться и быть вдвоём…»
Но он знал, что этого не могло быть. Не в той жизни. А за эту он всё ещё платил.
«Я скажу ей. И приму все последствия. Она моя. Я не могу так дальше существовать. Я не отдам её Миру. И уж, тем более, я не отдам её третьему отделу…»
Он допил кофе и вышел.
Счёт на часы…
Опередить самого страшного противника Мира.
Я опустилась на кресло и стоически выждала, пока нам принесут еду и две чашки кофе.
Карун зашёл за мной в семь. К тому времени я успела немного поспать, но тело моё ныло, и каждый нерв, казалось, был натянут как струна. Только в состоянии полного истощения сон брал своё, но потом я просто сидела в уголке у окна, сумрачно глядя на деревья внутреннего садика и мучаясь от боли в тысячах ссадин. На столике возле телефона лежал список внутренних номеров, в том числе столовой, но, хотя от голода меня слегка мутило, набрать его я так и не решилась. Я ощущала себя так, будто шла по тончайшему льду — так что любое движение, даже лишний вздох, могли стать фатальными.
Так что, когда в дверь постучали, я была практически нетранспортабельна от слабости и страха. Не глядя на меня, да Лигарра повелительно махнул рукой, предлагая мне следовать за ним. Я почти не помнила, как мы шли к выходу, Создатель, ну что же это за напасть такая под названием КСН? — всё, чего касалась эта структура, превращалось в кошмар и мучения… Но я молча двинулась за ним и тихо приютилась в уголке тесного старого мобиля уродливой 340-й марки. Мне такие не нравились, и Каруну, насколько я знала его вкус, тоже. Неясностей было хоть отбавляй. В общем, когда мы наконец оказались в незнакомом мне кафе, мои чувства анализу не поддавались ввиду их полной неописуемости.
Да уж. Круговорот событий после моего чудовищного прихода в себя в блоке дознания отнял у меня дар речи — притом был он чудовищным не оттого, конечно, что гадким, а оттого, что пугающе неожиданным. А потом, когда я даже не успела ещё как следует всё осознать, меня словно протащили через узкую дырочку. В кабинете начальника второго отдела. Основательно скомкав. Вопросы жгли мне рот, и что меня удерживало? — только скороговоркой выпаленные предупреждения… да ещё этот странный обмен репликами в коридоре бюро.
Я на самом деле всё ещё не могла осознать, что он жив!
Я просто сидела в кресле, съёжившись, как мышь, и не сводила с Каруна глаз. И, помоги Создатель, мне было… тепло — так, словно посреди самого страшного кошмара я неожиданно обрела дом.
Наконец вокруг нас воцарилась тишина. Но мы оба никак не начинали разговор, а потом мы вдруг синхронно подвинули ноги под столом, дотронулись коленями и так же скоро их отдёрнули. И это касание неожиданно вернуло мне точку опоры. Он настоящий, и где-то, под всеми слоями и корками — он всё ещё способен валять дурака. Хотя это казалось почти невозможным. Не у человека с таким лицом! Я глядела на Каруна и не могла понять, что в нём изменилось. В дни нашего знакомства он был похож на элегантную тяжёлую сталь в дорогой упаковке. Потом, время спустя, я разглядела под этой сталью улыбку, а ещё странную, но очень живую сердцевину. Но теперь передо мной сидела голая сталь — напряжённая, серая, неживая, словно источенная изнутри.
На самом деле, прошептал мне внутренний голос, от него почти ничего не осталось. Бледное неподвижное лицо, вокруг глаз — чёрные круги. Покрасневшие веки, мешки под глазами. Жуткая седина на висках. Он был вымотан до предела. И даже, возможно, за ним. Это было не что-то, исцеляемое сном и отдыхом. Такие следы оставляют долгие болезни, слишком большое горе. Хотя он сидел на стуле ровно и, пожалуй, даже расслабленно, но уж я-то знала, насколько хорошо он умеет владеть собой (настолько хорошо, что он, наверное, позволит себе остановиться, только когда ему отстрелят голову).
— Карун, — тихо сказала я (на самом деле упиваясь звуком его имени), — что с тобой? Ты болен?
Вздрогнув, он посмотрел на меня — прямо и ясно.
— Это так заметно? — мрачно спросил он, — Даже тебе?
Я смущенно кивнула.
— Тень, — он тревожно уставился в тарелку.
По тому, как он это сказал, мне стало не по себе. Мне показалось, что он был совершенно дезориентирован моим заявлением. И что из моего наблюдения следовало что-то опасное. Поставившее под большой вопрос все его планы.
— Что происходит?! — взорвалась я, — Какой Тени ты делаешь во внутренних делах и как случилось, что эта жирная ящерица тобой командует?
Карун поднял на меня глаза и улыбнулся. Неподвижные, остекляневшие глаза. Наверное, это ему про «жирную ящерицу» по душе пришлось.
— Я уже год под следствием, — спокойно проговорил он, — Условно освобожден после обстоятельной беседы в отделе внутренних расседований. Тружусь во благо. Не сохнуть же за решеткой ценному кадру, — ухмыльнулись его сжатые в нитку губы.
Не веря своим ушам, я разинула рот.
— Ты — что?! Но ты же…
— Мы такие же люди, как и все прочие, — улыбнулся он, — С чего бы и нам не попадать под колеса?
— Но почему?!
— По подозрению в намеренном сокрытии данных и предательстве, — так же спокойно, даже отрешенно, словно речь шла об урожае капусты, ответил Карун, — Я не смог предоставить удовлетворительных сведений за время своего пребывания на нейтральной территории. Ничего не помню, вот ведь как, — в уголках его глаз вдруг засияли лукавые тени, — Говорят, после клинической смерти такое бывает.
— Каких таких данных? — хрипло прошептала я.
— Тех самых, Санда. А вообще всех. После твоего похищения боевиками да Райхха.
Я силилась осознать, что я сейчас услышала. Если я хоть что-то понимала — случившееся с ним было равносильно падению с шестого этажа. Вдребезги и насмерть…
— Но почему ты им ничего не рассказал?! — потрясенно уточнила я.
— Санда, — терпеливо ответил Карун, — может быть, ты этого не поняла, но передо мной был совершенно простенький выбор. С одной стороны — допрос пятой степени для нас обоих. С другой — некоторые… неприятности для меня — и полная свобода действий для одного хорошего, хоть и немножко рыжего, человека. Я только молился, чтобы ты додумалась вернуться туда, откуда ты ушла. Но подозревал, что не уйдёшь — а это значило, что мне надо как-то повлиять на ход событий, если я хочу сохранить тебе жизнь. Так и вышло.
— Да почему же ты решил, что нас бы допрашивали обоих?!
— А ты думаешь, тебя бы не нашли?
— Нет, я имею ввиду — с чего бы им подозревать тебя в предательстве?!
Слишком много понимающая улыбка. Тёплый блеск в глазах — его это забавляло.
— Санда, ты можешь себе представить, чтобы бриз при здравой памяти спасал офицера Комитета, да ещё и позволил ему спуститься с Гор? Вывод — или я крепко завербован, или я — это не я, а искусственный человек.
Я набрала в себя воздуха для спора… и осеклась.
— Ну не такие же они параноики..? — прошептала я жалобно, — Ты же был… Ты же…
— Я был оперативным уполномоченным, — спокойно ответил он, — Но ты ошибаешься, Рыжая. Они не такие. Они ещё бСльшие параноики. И я такой.
— Зачем же ты вернулся?! Почему ты мне не объяснил, что у тебя будут такие проблемы..?!
— Я не мог не вернуться, — спокойно ответил он. Пожевав губами, я замолкла. За этой репликой стояло куда больше, чем мы сейчас могли обсудить.
— Это Система, да..? — тихо прошептала я, — Но ты всё-таки не пошёл у неё на поводу..?
— Наверное, меня плохо воспитали, — предположил Карун, невозмутимо прикладываясь к чашке, — Проблема выбора решилась за минуту. Когда я смог всё обдумать, а не метался, как дурак, на приёме у шефа.
