Охотники за Костями (ЛП) - Эриксон Стивен (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
Восьмиугольное здание, ныне посвященное Королеве Снов, окружали семь малых храмов, посвященных Семерке; главный вход начинался спиральным пандусом, вившимся вокруг куполов низшего яруса. Стены храмового квартала были дважды сломаны: вначале во время перепосвящения малазанским богам после завоевания, потом во время мятежа, когда храмы и их новые жрецы подверглись нападению. Тогда сотни служителей были убиты, сокровищницы разорены. Сейчас фризы и метопы, кариатиды и резные панели покрыты рубцами и трещинами, так что лики богов, старых или новых, неразличимы.
Все, кроме тех, что у храма Королевы Снов. Мощные укрепления делали его почти неприступным. Королеву окружают тайны, знал Корабб, и одна из них — всеобщее убеждение, что ее культ рожден не в Малазанской Империи. Богиня Гаданий отбрасывает тысячи отражений на тысячи племен, и ни одна цивилизация не может претендовать на монополию. Шесть дней без толку побившись лбами о стены Храма, мятежники решили, что Королева им не враг, и оставили в покое. Желание и необходимость, усмехался Леомен, в первый раз услышав эту быль.
И все же Корабб убежден, что это богиня… иноземная.
— Ради каких дел мы посещаем храм? — спросил он.
Леомен ответил вопросом на вопрос: — Ты помнишь, старый друг, как клялся идти за мной, даже если мои деяния покажутся безумными?
— Клялся, Воевода.
— Отлично, Корабб Бхилан Зену'алас. Тебе предстоит испытание преданности. Ведь я намерен говорить с Королевой Снов.
— Верховная Жрица…
— Нет, Корабб, — прервал его Леомен. — Я имел в виду саму Богиню.
— Трудное это дело — убить дракона.
Кровавый свет ложной зари постепенно заливал неровную брусчатку. Маппо и Икарий ушли в темноту, чтобы не мараться контактом с этим неверным светом. Джаг сидел на каменном блоке, который мог некогда быть алтарем, но сейчас перевернут и прислонен к стене слева от входа. Воин уже давно молчал, обхватив руками голову.
Маппо переводил взор с друга на громадное тело драконицы, нависавшей над ними. Оба зрелища тревожили его. Да, есть причина горевать в темной пещере, послужившей местом зловещего ритуала смерти, овеваемой незримыми вихрями воспоминаний, что пробуждаются в Икарии.
— Остается лишь Оссерк, — произнес Маппо. — И если он падет, садок Серк останется без властителя. Кажется, Икарий, я начинаю видеть схему.
— Осквернение, — прошептал Икарий, не подняв взора.
— Пантеон делают уязвимым. Фенер, вытащенный в наш мир, а теперь Оссерк. Сама основа его силы под угрозой. Как узнать, сколько еще богов и богинь под осадой? Друг мой, мы слишком далеко ушли от мира.
— Далеко? Маппо, нет такого понятия.
Трель снова поглядел на мертвую драконицу. — Может, ты и прав. Кто мог устроить такое? В этой драконице — само сердце садка, источник его силы. Но… кто-то победил Соррит, сбил на землю, затянул в пещеру в небесной крепости, приколотил к Черному дереву. Как думаешь, давно ли это было? Почему мы не почуяли ее смерти? — Не дождавшись ответов, Маппо подошел к луже крови и внимательно осмотрел толстый ржавый штырь. — Нет, — пробормотал он вскоре, — это не ржавчина. Отатарал. Ее связали отатаралом. Но она же Старшая — она не подчинялась отатараловой энтропии. Не понимаю…
— Старое и новое, — сказал Икарий. Слова прозвучали словно проклятие. Он резко вскочил, сверкнув глазами, скривив губы. — Поговори со мной, Маппо. Расскажи все, что знаешь о силе пролитой крови.
Трель отвернулся. — Икарий…
— Расскажи.
Маппо не отрывал взора от голубого пруда. В нем сражались эмоции. Не сразу он вздохнул: — Кто первым погрузил руки в поток падения? Кто испил из него и преобразился, и какой эффект оказал на эту трансформацию отатарал? Икарий, эта кровь испорчена…
— Маппо.
— Ладно. Друг мой, всякая пролитая кровь обладает силой. Для зверей, людей, даже малых птах кровь является истоком силы, рекой души. В ней заключено время жизни, от рождения до смерти. Это самая священная сила вселенной. Убийцы, чьи руки обагрены кровью жертв, вольно или невольно питаются ей. Многие из них слабеют, а иные находят в себе новый голод, становясь рабами страсти к резне. Вот в чем риск: сила крови портится от примеси страха и боли. Поток, чувствуя скорое пересыхание, тревожится, и эта тревога отравляет.
— Как насчет судьбы? — тяжело проговорил Икарий.
Маппо вздрогнул, но не смог оторвать глаз от крови. — Да, — шепнул он, — ты пробиваешься к самой сути. Что принимает тот, кто впитал такую кровь в душу? Ждет ли его самого насильственная смерть? Есть ли это всеобщий закон, восстанавливающий равновесие? Если кровь питает нас, что же питает ее саму; связано ли это нечто нерушимыми законами или капризно, как мы сами? Только ли мы, жители земли, способны злоупотреблять своими дарами?
— К'чайн Че'малле не убивали Соррит, — сказал Икарий. — Они ничего не знали об этом.
— Но создание в машине заморожено, что намекает на ритуал Омтозе Феллака. Как К'чайн Че'малле могли не знать о нем? Они знали, пусть сами не убивали Соррит.
— Нет, Маппо, они не виновны. Я уверен.
— Тогда… кто?
— Крест сделан из Черного дерева. Из королевства Тисте Эдур. Королевства Тени. Ты знаешь, что в той стране вещи могут быть в двух местах сразу, начинаться в одном мире, а проявляться в другом. Тени блуждают и не уважают границ.
— Ах, тогда… она была поймана здесь, но прежде вытащена из Тени…
— … поймана джагутской магией льда — но пролитая кровь и отатарал оказались слишком сильны для Омтозе Феллака, расшатали колдовство Джагута.
— Соррит убивали в Королевстве Теней. Да. Видишь, Икарий, схема все яснее.
Икарий опалил Трелля взором лихорадочно сверкающих глаз: — Неужели? Ты обвиняешь Тисте Эдур?
— Кто еще мог так владеть тенями? Не тот же малазанский самозванец, что сидит на троне сегодня?
Воин — Джаг промолчал. Прошелся вдоль кровавого пруда, опустил голову, словно искал какие-то следы. — Я знаю эту Джагуту. Узнаю ее работу. Небрежное открытие Феллака. Она была… рассеянна. Нетерпелива, раздражена, устав отражать многочисленные попытки К'чайн Че'малле вторгнуться, основать колонии на всех континентах. Ее не заботили гражданские войны ящеров. Короткохвостые бежали, искали убежища. Не думаю, что ее это волновало.
— Ты думаешь, она знала о случившемся здесь?
— Нет, или вернулась бы. Может, она мертва. Так много…
"Ох, Икарий, не нужны тебе такие воспоминания".
Икарий резко встал, обернулся. — Я проклят. Не эту ли тайну ты прячешь от меня? Припоминаю… кое-что… Отрывки. — Он поднял руку ко лбу — и тут же уронил. — Чувствую… ужасные дела…
— Да. Но они не твои, Икарий. Не друга, стоящего передо мной сейчас.
— Ты — мой защитник, но эта защита — не то, чем кажется. Маппо, ты идешь рядом, чтобы защищать мир. От меня.
— Все не так просто.
— То есть?
— Я здесь для того, чтобы защитить тебя, своего друга от… другого Икария…
— Надо положить этому конец.
— Нет.
Икарий бросил взгляд на драконицу. — Лед, прошептал он. — Омтозе Феллак. — Повернулся к Маппо: — Нам пора уходить. Мы пойдем в Джаг Одхан. Я хочу найти свой род. Джагутов.
"Просить заточения. Вечного льда, отрезающего от тебя жизнь. Но они не поверят тебе. Нет, они решат тебя убить. Предоставить тебя Худу. И они будут правы. Ведь их сердца не боятся выносить приговоры, а кровь… кровь их холодна как лед".
В половине лиги к югу от И'Гатана виднеются шестнадцать курганов, каждый из в сто шагов в длину, тридцать в ширину и три человеческих роста в высоту. Помещенные внутри колонны и стены из грубого песчаника формируют вечно темные усыпальницы, дома для воинов — малазан. Недавно вырытые канавы соединили их с городом; по канавам текут зловонные отходы, привлекающие тучи мух. Да, горько подумал, Кенеб, чувства горожан трудно выразить более отчетливо.
Пытаясь не обращать внимания на вонь, он послал коня к главному кургану, некогда увенчанному памятником павшим солдатам Империи. Статуя была разрушена, остался только пьедестал. Сейчас на нем стояли два человека и две собаки, и все они созерцали неровные, отбеленные солнцем стены И'Гатана.
