В плену бессмертия (СИ) - Дорошин Богдан (лучшие книги TXT) 📗
Но Ривьер не успел добежать. На полпути он выронил самодельный нож и встал как вкопанный, встретившись глазами с незнакомцем. Они были совершенно чужими, но что-то в них угадывалось и свое, родное.
— Не глупи, букашка-дурашка, — произнес Аксир отстраненно.
— Откуда… откуда ты… Так называла меня лишь сестра…
— И тебе это всю жизнь не нравилось, — все так же, без эмоций заключил Макс. — Я знаю. Помню.
— Откуда?!
— Сложно объяснить. В любом случае, Кейт тебя очень любила. Цени эти воспоминания.
— Ты… убил ее? Зачем? Что она тебе сделала?!
— Спасла жизнь. Я… не хотел. Мне очень жаль.
— Я убью тебя!
— Разве сможешь? — бровь Аксира скептически поднялась. — Ты всегда был добрым, Ривьер. Даже когда они забрали мать, ты не преисполнился ненависти. Только плакал. Потому, что в тебе нет зла.
— Это было семь лет назад! Я изменился.
— Надеюсь, что нет, — Макс встал. — В любом случае, я прибыл сюда не для того, чтобы утирать тебе сопли. Перед твоей сестрой у меня долг. Принеси ее.
— Кого? — Ривьер стал еще более подозрительным.
— Книгу. Ту, что осталась от нашей матери и которую не смогла отыскать инквизиция. Ту, которую я долгое время изучала. Отдай ее ему. Этот человек… он распорядится ею как надо. Отомстит.
На лице Ривьера начали проступать слезы, истерика была не за горами.
— Сестра? — жалобно молвил подросток. — Ты что… внутри этого… этого убийцы?
— Не совсем. Вскоре я растворюсь, покинув этот мир. Но пока… да, я все еще с тобой. А потому, букашка-дурашка, сделай о чем тебя просят старшие. Хоть раз в жизни.
Жизнь в городе отличалась от таковой в деревнях. Она не подчинялась суровому циклу систематических действий, без которых выжить невозможно. Но если кому-то покажется, что среди стен живется проще, то он ошибется. В городе работать приходиться еще усерднее, еще тяжелее, ибо если крестьянина кормит земля, то горожанин обязан о себе заботиться сам. Пища, дрова, свечи, одежда и даже солома, чтобы набить тюфяк — все имеет свою цену. А потому в Арсдане сложно найти такого человека, который бы бездельничал.
Кейт истерла ладони в мозоли еще в раннем детстве, и с тех пор руки ее нежными больше не были. После смерти отца семье стало совсем туго, и приходилось браться за любую работу. Неприятную и низкооплачиваемую, но благодаря которой с рынка можно было принести кувшин молока, свежий хлеб и немного козьего сыра. За дровами как правило приходилось ходить далеко за город, ибо у перекупщиков стояли такие цены, которые бедная семья позволить себе не могла.
Правда однажды случился один любопытнейший случай, который очень порадовал маленькую Кейт и заставил верить в чудо и добро. К ним домой пришел мужчина, и с глуповатой улыбкой начал выгружать из своей тележки связки с хорошими сухими поленьями. От удивления Кейт даже не предложила благодетелю свою помощь, а Ривьер стоял позади нее, прижавшись к ноге. Странным было то, что мужчина их словно бы не замечал, глядя в одну точку и перетаскивая хворост из тележки в дом.
Потом пришла мать. Несмотря на годы и злую судьбу она оставалась все еще красивой женщиной. Длинные черные волосы, впалые щеки и высокий лоб. Она могла бы жениться вновь, и Кейт подумалось, что именно к этому идет. Кто бы еще стал привозить к ним столько дров, тем более что девочке доподлинно было известно, что в семье денег нет.
— Благодарю, — улыбнулась мать, когда мужчина закончил. — Большое вам спасибо. Отправляйтесь домой. И… забудьте о том, что сделали.
Мужчина что-то промычал, подобострастно глядя на черноволосую женщину, а потом бочком выскользнул прочь из дома. Ривьер радостно завопил, бросаясь к матери: натасканных дров им хватит на целую зиму, если экономно ними распоряжаться. Кейт же, привыкшая к тяжелому труду и знающая цену даже протухшей рыбе, подозрительно взглянула на мать. Но та ничего не сказала.
А дальше их жизнь разительно поменялась к лучшему. Кейт даже смогла бросить свои подработки и вернуться в воскресную школу, где обучалась чтению и счету. Теперь семья не нуждалась почти ни в чем: к их порогу приносили разные дары, а иногда мать возвращалась с полной корзиной продуктов с рынка. Странно было то, что большую часть времени она пропадала в своей комнате, закрываясь на щеколду. Что она там делает — для Кейт оставалось загадкой, и она поклялась, что узнает секрет матери. Ведь из-за него их жизнь наладилась. Теперь они питались почти как зажиточные, и могли позволить себе жечь очаг и свечи хоть целую ночь. А еще в их доме появились книги, гобелены, ковры. Плотник притащил несколько резных стульев, подмастерье кузнеца выковал решетки на окна, и в душный день не нужно было закрывать ставни из боязни того, что в дом заберутся воры. Подачки сыпались на их семью градом, и это становилось все подозрительней и подозрительней.
Однажды Кейт удалось подслушать на базаре любопытный слух, от которого ее спина похолодела. Товарки болтали, что ее мать не иначе как ведьма, и что слуги Экралота последним временем плохо следят за вверенной им паствой. Не защищают их от злокозненности нечистых сил.
Все в слезах, Кейт бросилась домой, с твердым намерением узнать правду. Матери дома она не застала, но нашла в себе смелость пробраться в ее комнату и порыться в сундуке. Под ворохами одежды (последним временем у матери были даже шелковые платья) она отыскала массивный фолиант в черной обложке. От него веяло странной силой, и девочка на миг ощутила жуть. Ей показалось, что книга обладает голосом и зовет ее. Захотелось сразу же захлопнуть сундук, убежать и скрыться под одеялом. Но она не сделала этого.
Фолиант манил ее, звал и девочка раскрыла его. Пожелтевшие страницы встретили ее мягким почерком, выведенным красными чернилами. Они мерцали, и словно бы ухмылялись Кейт…
Не помня себя от ужаса, она схватила книгу, завернула ее в одеяло и бросилась прочь из дома. Пробежав несколько кварталов, девочка зашвырнула свой сверток на крышу покосившегося сарайчика. Тот давно пустовал, а стены его не примыкали к другим зданиям. Можно было рассчитывать, что фолиант не найдут. По крайней мере, какое-то время.
Дома Кейт ждала мать, разгневанная и напуганная одновременно. С яростью дикой кошки она набросилась на девочку, и стала трясти ее за плечи, крича:
— Где она?! Где?? Разве ты не понимаешь?! Это наш ключик к золотому ларцу! Мы будем… будем жить лучше других! Ты ведь хочешь быть принцессой, хочешь, да?!
В глазах матери плескалось безумие. Кейт слабо запротестовала:
— Но в ней зло.
— Зло в тех людях, которые отняли у нас отца! — взвизгнула мать. — С его уходом наша жизнь стала невыносимой! А тот человек… колдун с корабля из дальних земель, которого я встретила в порту, пытаясь заработать пару медных монет, чтобы вы с братом не умерли от голода!.. он сказал, что может помочь… И подействовало!
Мать расхохоталась. Истерично и дико. Увидев пропажу книги, в ней что-то треснуло, надломилось. Слишком уж она привыкла полагаться на ее силу. Фолиант был ее путеводителем сквозь тьму, хоть и сам являлся чернее ночи.
Кейт тогда не догадалась спросить мать о цене, которую необходимо заплатить за подобную силу. Позже она стала подозревать, что плата немаленькая, особенно когда этот долг лег непомерным грузом уже на ее плечи. После того как за матерью пришли, Кейт долго не могла прийти в себя. Стражники во главе с инквизитором перерыли весь дом, но «Черной книги» отыскать им не удалось. Впрочем, чтобы вынести приговор им хватило и многочисленных доносов и свидетельских показаний. А на суде один из Детей Света заявил, что у матери есть отголоски дара, и она вполне могла творить то, что ей приписывала молва.
Оставшись одни, Кейт и Ривьер некоторое время жили на те сбережения, что у них остались. Большую часть вещей конфисковала городская стража, но кое-что они проглядели. Кейт, чье сердце жгла ненависть и обида, вернулась спустя месяц к сарайчику и забрала книгу обратно. Она знала, что рискует не только своей жизнью, но и благополучием брата, но ничего поделать не могла. Ее душа требовала отмщения. За мать и за ту боль, что пришлось испытать ей самой.
