Архаические развлечения - Бигл Питер Сойер (книги онлайн бесплатно серия txt) 📗
– Она прекрасна, – сказал Фаррелл.
– Видели бы вы, какова она в ее лучшую пору, – сказала леди Хризеида.
– В этом году она рано начала линять, из одного лишь чувства противоречия, и потом она уже так стара и слаба, что навряд ли сможет даже на спор взять дичь в угон. Сможешь, Стрега?
Рыжехвостка задумчиво ответила: «Кэк», – она никак не могла решить стоит ей затравить Фаррелла или не стоит.
За спиной у Фаррелла герцог Фредерик ответил вместо птицы:
– Добрая дама, пять баксов порукой, что она возьмет кролика еще до того, как Микаэла успеет даже приблизиться к куропатке.
Он подтягивал ремешки на клобучке большой, темной масти птицы, превосходящей рыжехвостую Стрегу и ростом, и плечистостью, массивность ее и общее выражение зловещей гордыни напоминали Фарреллу мотоциклы Джулии. Прикосновения Фредерика раздражали птицу, она топотала ногами и время от времени резко взъерошивала все перья разом, издавая при этом такой щелчок, будто раскрывались венецианские жалюзи. Фредерик пошептался с птицей, поворковал, успокаивая ее, и громко объявил:
– Ну хорошо, я полагаю, нам следует начать. Похоже, что лорд Гарт и леди Эйффи уже не появятся, а собаки того и гляди спятят от нетерпения. Именем короля Богемонда и Святого Кита – вперед!
На место общего сбора явились шестеро, все в полных костюмах, с двумя собаками и шестью птицами – только у Фаррелла, Джулии и Хамида ибн Шанфара не имелось ни того, ни другого. Слева от них, скрытое защитной полосой эвкалиптов гудело и бормотало береговое шоссе; впереди тянулся к неуловимому горизонту покрытый серо-зелеными и голубовато-серыми пятнами луг с по-летнему короткой стерней. Члены Гильдии Сокольничьих шагали по лугу среди этой живой пустоты, и каждый разделял незрячее безмолвие с накрытой клобучком птицей, горбившейся на его кулаке. Один только Фредерик и отличался веселой разговорчивостью, он не уделял Микаэле видимого внимания, разве что время от времени поглаживал ее по ногам.
– Микаэла родом из канадских кречетов, – объяснял он Фарреллу с Джулией. – Это самые крупные из соколов и самые быстрые. Пикировать на добычу, как сапсан, она не умеет, зато на равнине сравниться с ней не способен никто.
– Это они предназначались для императоров? – спросила Джулия.
Фредерик покачал головой.
– Для королей. Императорам и папам полагалось охотиться с орлами. У меня был когда-то беркут, но я его потерял, – на миг его темное асимметричное лицо замкнулось, приобретя сходство с лицами прочих охотников.
– Его звали Саладин. Мне не следовало охотиться с ним. Хамид помнит.
– Вы собираетесь рассказать мне, что я помню и чего не помню? – спокойно поинтересовался Хамид. Белое одеяние как бы стекало с него – белое от тюрбана до туфель, не считая кинжала с красной рукояткой, торчавшего за белым кушаком. Он продолжал: – Я вовсе не помню, как вы его потеряли. Я помню, как вы отпустили его.
Фредерик не ответил. В разговор негромко вступила леди Хризеида:
– В сущности, это одно и то же. С ловчей птицей прощаешься всякий раз, как подбрасываешь ее в воздух, – хочешь ты того или не хочешь, а приходится в эту минуту говорить ей «прощай». Как бы хорошо ты их ни знал, не тебе решать, уйдут они или вернутся. Они возвращаются, если им того хочется. Выбор всегда за ними.
Пообок с умиротворенностью, удивлявшей Фаррелла, который никогда не видел профессиональных взгонщиков за работой, трусили два пойнтера. Сухая трава покалывала его ступни сквозь дырочки для шнурков. Поглядывая на своих спутников в накидках, дублетах и коротких штанах с рейтузами, несущих на одной руке птиц, а в другой колодки с заостренными ножками, он ощущал себя участником религиозной процессии, направляющейся к месту, где ей предстоит разыграть невнятно зловещее представление страстей Господних, забытый смысл которого известен ныне одному лишь Хамиду. Впечатление это усиливалось тем, что Хамид на ходу излагал ему историю Святого Кита, покровителя Лиги, вышедшего из моря и, подобно человеку, ходившему посуху.
– И скитался Святой Кит по земле, творя в ней великие чудеса, – напевно повествовал Хамид резковатым, завораживающим говорком, к которому он прибегал, пересказывая легенды Лиги. – Ибо исцелял он увечных и воскрешал усопших, и речами своими смирял свирепство вулканов. И утешал он неправо обиженных и беспомощных, и был им защитником. Восславим же Святого Кита, ходящего на хвосте. Последняя фраза повторялась раз за разом, наподобие рефрена.
– Я что-то не помню этого места насчет вулканов, – сказала Джулия. Ее костюм мало отвечал принятым правилам – колготки, свободная, слишком просторная для нее дымчатая блуза и нелепый, принадлежавший Фарреллу лиловый берет размером с небольшую пиццу. Леди Хризеида дала ей понести Стрегу, и Джулия держала кобчика близко к лицу, что тревожило Фаррелла.
– Только что вставил, – обычным своим голосом ответил Хамид. – Не все же ему сажать яблони да изобретать соевый сыр.
Он вновь вернулся к ритуальному речитативу легенды.
– Но увы, сошлись однажды властители и обратились друг к другу с такими речами: «Доколе продлится сие? Или позволим мы бессмысленному морскому скоту облечь себя именем чудотворца и отнять у нас любовь наших подданных? Ну уж нет уж, Джек, уж это навряд ли!» Но простой народ повторял:» Восславим Святого Кита, ходящего на хвосте.»
Прямо под носами собак из густой лебеды выскочил кролик, в ошалении проскакал несколько секунд, сопутствуя охотникам, и невредимый, юркнул в нору под корнями виргинского дуба. Это был первый признак жизни, замеченный Фарреллом, начинавшим уже гадать, что же, собственно, служит птицам добычей в сухо похрустывающих под ногами лугах. Герцог Фредерик, махнув рукой в сторону кролика, сказал:
– Они тут кишмя кишат. И перепелки всех родов, и куропатки тоже. Около года назад какой-то малый, пытаясь привлечь сюда охотников, поселил здесь уйму кекликов и фазанов. Ничего у него толком не вышло, по-моему, только мы одни в этих местах и охотимся, но для ловчей птицы эти луга – истинная кондитерская лавка, – он ласково притиснул незащищенный кулак свободной руки к клюву Микаэлы, и та, легко куснув его, со странной, превратной нежностью потерлась клювом о костяшки хозяйских пальцев.
Хамид напевал:
– И тогда властители приказали, чтобы все до единого рыцари той земли выступили против Святого Кита, и всякий из оных поспешил исполнить приказ, и лишь трое рыцарей не подчинились ему и покрыли себя позором, и были убиты. И призвали они всех в той земле, носивших оружие, и каждый меч и копье, кинжал и топор, и пику, и всякую деревенскую косу и дубину, дабы каждое из сих орудий нанесло Святому Киту свой собственный смертоносный удар. Так оно и свершилось, и лишь семеро мечей не коснулись его, ибо они по собственной воле изогнули свои клинки, став единственными в истории рода людского мечами, воистину обратившимися в орала. Так восславим же Святого Кита, ходящего на хвосте, – он улыбнулся Фарреллу, показав лишь самые краешки зубов.
Герцог Фредерик остановился на невысоком холме и воткнул в землю колодку, словно объявляя новый континент собственностью короля. Не сняв с Микаэлы клобучка, он пересадил ее на колодку. Собаки начали, наконец, проявлять признаки нетерпения, с силой натягивая поводки и негромко постанывая. Поглядев по сторонам, Фаррелл увидел, что и прочие соколятники поспешно пересаживают птиц на колодки – странно тревожное ощущение, что здесь, на порыжелом склоне холма совершается религиозная церемония, по-прежнему не покидало его. Под теплым ветерком слегка подрагивали бубенчики, привязанные к ногам птиц, казалось, где-то вдалеке медленно движется караван.
Хамид, безразличный ко всему, кроме своего рассказа, продолжал, встав рядом с Фарреллом:
– И там, где пал Святой Кит, мученическая кровь его пропитала собою землю, и в тот же миг возросли на том месте удивительные цветы, каких никогда не видели прежде. Цвет их был ал, а сдвоенные лепестки походили на хвостовой плавник кита, уходящего в глубину, и там, на этом священном месте, расцветают они и поныне – каждый год, в день Турнира Святого Кита. И всякий рыцарь, что выходит на этот турнир, должен нести сей цветок на шлеме, ибо тем он чтит память Святого Кита и отдает ему должные почести.
