Черный дом - Кинг Стивен (смотреть онлайн бесплатно книга txt) 📗
– О чем ты?
Улыбка Спиди по центру остается лукавой, по краям – раздраженной.
– Не морочь мне голову, Джеки. Посылал тебе перышки, не так ли? Посылал тебе яйцо малиновки. И не одно.
– Почему люди не могут оставить меня в покое? – спрашивает Джек. Голос его подозрительно дрожит. В нем уже слышатся близкие слезы. – Ты… Генри… Дейл.
– Прекрати, – сурово осекает его Спиди. – Для сюсюканья времени больше нет. Игра пошла жесткая. Или нет?
– Спиди…
– У тебя твоя работа, у меня – моя. Одна и та же, между прочим. Так что не вздумай хныкать при мне, Джек, не заставляй меня вправлять тебе мозги. Ты – копписмен, каким всегда и был.
– Я вышел на…
– Хрена с два! Он уже убил детей, и это плохо. Он будет убивать и дальше, если ты ему позволишь, это еще хуже. Но тот, кто сейчас у него… – Спиди наклоняется вперед, черные глаза сверкают на темном лице. – Мальчика нужно вернуть, и как можно скорее. Если ты не сможешь привести его назад, тебе придется убить его, хотя мне не хочется даже думать об этом. Потому что он – Разрушитель. И очень могущественный. И ему, возможно, понадобится лишь еще один, чтобы разрушить ее.
– Понадобится кому? – спрашивает Джек.
– Алому Королю.
Спиди смотрит на него, потом отвечает строкой из песни: «…И нет больше слез, / Где мерцание звезд / Подпевает в такт ее песне…»
– Спиди, я не могу!
Рука резко проходится по струнам. Спиди бросает на двенадцатилетнего Джека такой ледяной взгляд, что холод пробирает мальчика до костей. Когда Спиди Паркер вновь начинает говорить, в голосе явственнее чувствуется южный акцент. И презрение.
– Принимайся за дело, слышишь меня? Хватит хныкать и канючить! Подбери силу воли там, где ты ее оставил, и принимайся за дело!
Джек отступает на шаг. Тяжелая рука ложится ему на плечо, и он думает: «Это дядя Морган. Он или преподобный Гарденер. На дворе 1981 год, и я должен снова…»
Но то мысль мальчика, а сон-то – мужчины. Джек Сойер, каким он стал теперь, не желает повторять отчаянный путь мальчика. «Нет, никогда. Не хочу. Эти лица и эти места – в прошлом. Мне крепко досталось, и я не хочу нарываться на то же самое из-за нескольких воображаемых перышек, нескольких воображаемых яиц, одного дурного сна. Найди себе другого мальчика, Спиди. Этот уже вырос».
Он поворачивается, готовый к схватке, но никого нет. Лишь на земле, словно сдохший пони, лежит велосипед мальчика. Под номерным знаком за сиденьем надпись: «БИГ МАК». Вокруг разбросаны блестящие вороньи перья. И теперь Джек слышит другой голос, холодный и скрипучий, отвратительный и, безусловно, злобный. Он знает, что голос этот принадлежит тому, кто касался его плеча.
– И правильно, подтиральщик. Держись в стороне. Перейдешь мне дорогу, и я развешу твои внутренности от Расина до Ла Ривьеры.
В земле перед велосипедом появляется дыра. Расширяется, как открывающийся глаз. Продолжает расширяться, и Джек бросается к ней. Это путь назад. Это выход. Презрительный голос не отстает.
– Все так, дрочило. Беги! Беги от аббала! Беги от короля! Беги, спасай свою жалкую, гребаную жизнь! – Голос переходит в смех, и смех этот преследует Джека Сойера в соединяющей миры темноте.
Много позже Джек, голый, стоит у окна спальни, почесывает зад и наблюдает, как на востоке светлеет небо. Он не спит с четырех утра. Не может вспомнить большую часть сна (его оборонительные укрепления, возможно, сильно потрепало, но они не рухнули), однако одно ему совершенно очевидно: труп на пирсе Санта-Моники напомнил ему человека, которого он когда-то знал, вот и вывел его из равновесия до такой степени, что пришлось оставить службу в полиции.
– Ничего этого никогда не было, – говорит он нарочито спокойным голосом нарождающемуся дню. – В переходном возрасте у меня был нервный срыв, вызванный стрессом. Моя мать думала, что она умирает от рака, схватила меня, и мы помчались на Восточное побережье. Бежали до самого Нью-Хэмпшира. Она думала, что возвращается умирать в Самое Счастливое Место. Потом выяснилось, что болезнь – плод воображения, результат творческого кризиса, но откуда ребенок мог об этом знать? Я переживал. Мне снились сны.
Джек вздыхает:
– Мне приснилось, что я спас жизнь своей матери.
Звонит телефон, резкий, пронзительный звук разрывает темноту комнату.
Джек Сойер кричит.
– Я вас разбудил, – говорит Фред Маршалл, и Джек тут же понимает, что тот не спал всю ночь, сидя в одиночестве, потеряв и жену, и сына. Должно быть, перелистывал семейные альбомы, сидя перед включенным телевизором. Знал, что сыплет соль на раны, но ничего не мог с собой поделать.
– Нет, – отвечает Джек, – по правде говоря…
Он замолкает. Телефон стоит на столике у кровати, рядом с ним – блокнот. В блокноте – запись. Должно быть, сделанная Джеком, поскольку в доме он один (элементарно, Ватсон), да вот почерк не его. В какой-то момент, во сне, он написал пару строк почерком матери.
Башня. Балки. Если балки рушатся, Джеки-бой, если балки рушатся – башня падает.
И все. Есть только бедный Фред Маршалл, который на собственной шкуре убедился, сколь быстро может меняться к худшему безмятежная, залитая солнечным светом жизнь на Среднем Западе. Джек пытается что-то из себя выдавить, скорее всего не очень связное, потому что его мысли сосредоточены на этой подделке, сработанной подсознанием, но Фред, похоже, его и не слушает, что-то бормочет и бормочет, на одной ноте, без пауз, переходя от предложения к предложению, изливает и изливает душу. И даже Джек, который сам никак не может прийти в себя, понимает, что Фред Маршалл из дома № 16 по Робин-Гуд-лейн уже на пределе и вот-вот сломается. Если ситуация в самом ближайшем времени не изменится для него к лучшему, ему скорее всего не придется навещать жену в отделении Д в Лютеранской окружной больнице: им выделят семейную палату.
Джек понимает, что речь идет о предстоящей поездке к Джуди. Больше не пытается прервать Фреда, только слушает, хмуро глядя на запись в блокноте, которую сам и сделал. Башня и балки. Какие балки? Потолочные балки? Опорные балки? Выше стропила, плотники?
– …знаю что собирался заехать за вами в девять но доктор Спайглман это ее лечащий врач Спайглман его фамилия он сказал что у нее выдалась очень плохая ночь с криками воплями бросанием на стену поэтому они дали ей какой-то новый препарат он называется Памизен или Патизон я не записал Спайглман позвонил пятнадцать минут назад даже интересно спят ли они когда-нибудь и сказал что мы можем увидеться с ней в четыре часа к четырем ее состояние стабилизируется и мы сможем поговорить с ней так что я думаю что заеду за вами в три а если у вас…
– Три меня устроит, – ровным голосом вставляет Джек.
– …другие планы я конечно пойму но мог бы заехать только не подумайте будто все дело в том что я не хочу ехать один…
– Я буду вас ждать, – вставляет Джек. – Мы поедем на моем пикапе.
– …я вот думал услышать что-нибудь о Тае или того кто его похитил может требование о выкупе но позвонил только Спайглман он лечащий врач моей жены в…
– Фред, я намерен найти вашего сына.
Джек в ужасе от смелости своего заявления, от самоубийственной уверенности, которую слышит в собственном голосе, но определенного результата его слова достигают сразу: поток мертвых слов на другом конце провода обрывается. В трубке устанавливается благостная тишина.
Наконец Джек слышит дрожащий шепот Фреда:
– О, сэр. Если бы я только мог в это поверить.
– Я прошу вас попытаться, – отвечает Джек. – И возможно, по ходу мы сможем вернуть рассудок вашей жене.
«Возможно, они оба в одном месте», – думает он, но этих слов не произносит.
С другого конца провода доносятся всхлипы. Фред Маршалл заплакал.
– Фред.
– Да?
– Вы приезжаете ко мне в три часа дня.
– Да. – Опять всхлипывание. Джек понимает, каким пустым кажется сейчас Фреду Маршаллу его дом, и ему искренне жаль своего собеседника.
