Паника-upgrade. Кровь древних - Мазин Александр Владимирович (читать книги без сокращений TXT) 📗
Была ночь. Тенгиз стоял под сенью колоннады и смотрел вдаль, туда, куда уходила казавшаяся бесконечной аллея, украшенная статуями. То были каменные изваяния львов с собачьими головами. Тенгиз откуда-то знал, что длина аллеи – две тысячи двойных шагов. Еще он знал, что аллея эта соединяет два храма: тот, в котором сейчас находится он сам, огромный и прекрасный дар богу, и второй – чуть поменьше, но тоже далеко не маленький.
Тот храм тоже был Даром. Но не ему, а той, кого строители именовали Истиной и полагали Основой Мира.
Тенгиз запрокинул голову и посмотрел вверх. Над ним была крыша, сложенная из камня. Огромные балки, расписанные яркими красками, покоились на гигантских колоннах, изукрашенных затейливой резьбой: картинками и иероглифами. Тенгизу-спящему было ведомо их значение, но оно было ему неинтересно. Для него было много важнее, что этот храм – создан. Невероятное творение слабых человеческих рук, его строили много веков. И он не закончен. Его будут достраивать и украшать до тех пор, пока не иссякнет любовь к нему, их богу. Тенгиз-спящий был уверен, что она никогда не иссякнет.
А Тенгизу-настоящему было немного страшно. Гигантские колонны давили на него. Он казался себе крохотным и ничтожным. Ему казалось: те, кто смог построить такое, не могут быть слабыми и беспомощными.
Тенгиз-спящий не разделял его страхов. Он даже не чувствовал их, потому что ему было плевать на громадные плиты, из которых сложен храм. Он знал: если ему придет в голову разрушить это колоссальное сооружение, он сделает это за несколько мгновений. Храм для него был лишь знаком. Но знаком не просто радующим, а очень важным. Тенгиз-спящий был богом, а боги очень серьезно относятся к тем, кто им поклоняется.
Тенгиз-спящий вышел из тени. Полная луна ярко озаряла окружающий мир. Это был его мир, и он был прекрасен. Тенгиз-спящий чувствовал его на десятки тысяч шагов. Он чувствовал остывающую пустыню и густую, полную жизни воду великой реки. Он чувствовал море, в которое впадает эта река, и поросшие лесами горы, откуда брали начало эти неспешные воды. Он видел Дома Мертвых, которые сооружали для своих владык ничтожные обитатели этой черной от живительного ила земли. Это было правильно, потому что в каждом из этих владык когда-то жила частица той, кто была частью его самого. Или он был частью ее. Но люди думали, будто они раздельны. Поэтому ее храм стоял в двух тысячах двойных шагов.
Тенгиз-настоящий смотрел вдоль аллеи, прекрасной в ослепительном лунном свете, но для его глаз аллея была пустынна.
Зато Тенгиз-спящий уже увидел ту, что идет к нему.
Она была женщиной. По смешным законам строителей этого храма женщинам было запрещено находиться внутри его стен. Даже мужчинам, если то не были особо посвященные жрецы, было разрешено находиться лишь на площади сразу за воротами.
Но этой женщине было позволено пересекать священные границы. Она сама себе это позволила. Точно так же, как сама посвятила себя в верховные правители этой земли. И никто не смел воспротивиться. Она была женщиной, но в ней жила частица божества. Правда, у нее был супруг. И он долго жил здесь, в этом храме. И молил о том, чтобы ему была дарована толика божественной истины. Но в нем не было настоящей любви к богу, только алчная жажда власти. И ему, мужчине, было отказано. А женщине – дано.
Тенгиз-спящий не жалел о своем выборе. Это привнесло приятное разнообразие в его общение с крохотными обитателями этой земли. Правда, женщине пришлось заплатить за божественный дар. Ей больше никогда не родить сына.
И вот она пришла. На ней была одежда мужчины. И даже небольшая бородка была привязана к ее круглому гладкому подбородку.
– Я пришла, о мой повелитель, – прошептала женщина. Голос ее дрогнул.
Она боялась не его. Она боялась, что он сочтет ее недостаточно прекрасной. И – отвергнет.
Она не знала, что он в одно мгновение может сделать ее совершенной. Или – убить.
Женщина сняла свой тяжеленный головной убор, отвязала нелепую бородку.
«А она красива», – подумал Тенгиз-настоящий. И вдруг вспомнил ее имя. Хатшепсут.
Женщина избавилась от одежды. Она стояла нагая в ослепительном лунном свете, и даже Тенгиз-спящий понял, что она очень хороша. В ней действительно текла древняя кровь.
Тенгиз-спящий засмеялся и пропел несколько слов.
Гранитная плита, на которой стояла женщина, превратилась в мелкий нежный песок. Женщина вздрогнула, но сразу овладела собой. Ее ноги утонули в песке, могущество бога приводило ее в трепет, но не в ужас. Он был ее богом.
Тенгиз-настоящий посмотрел вниз и увидел, как поднимается его мужской орган. Во сне этот орган был очень велик. Значительно больше, чем в реальности. Тенгиз-настоящий видел, как он раздувается, наполняясь кровью… И дивным светло-зеленым огнем.
Женщина тоже опустила взгляд… И тотчас закрыла глаза.
Тенгиз-настоящий увидел, как судорога прошла по ее животу, а колени начали подгибаться…
Но упасть она не успела. Тенгиз-спящий подхватил ее обмякающее тело и прыгнул. Этот прыжок вознес бога и его ношу на пятнадцать ступеней вверх – внутрь Священного Покоя. Здесь стоял почерневший от крови жертв алтарный камень.
Тенгиз-спящий опустил на него влажное трепещущее тело царицы.
Женщина раскинула руки. Мягкая грудь ее расплющилась о камень, голова запрокинулась вверх, тонкие пальцы вцепились в каменные кромки.
Тенгиз-спящий провел ладонями по внутренней поверхности ее бедер, плавным движением широко развел в стороны ноги царицы. Но – медлил…
Тенгиз-настоящий увидел влажное открывшееся лоно женщины. Там кипела и бурлила первичная женская сила. Там всё исходило от жара и жаждало соединения.
Тенгиз-настоящий, не удержавшись, сделал движение к сладкому жерлу…
Но телом этим правил не он. Тенгиз-спящий не шевельнулся. Он ждал.
И дождался. Она пришла. Дивная и извечная. Неотделимая всерождающая. Его богиня.
И только когда красное пламя подземного огня объяло распростертое тело царицы, Тенгиз-спящий соединил Землю и Небеса.
И мир содрогнулся.
Когда Тенгиз проснулся, снаружи уже светало. Тенгиз мало что запомнил из своего сна. Практически ничего. Только распростертое на плоском камне нагое женское тело. Но послевкусие от сна осталось приятное. И еще Тенгиз помнил имя женщины. Хатшепсут. Что-то смутно знакомое. Впрочем, имя он почти сразу позабыл. Всё, что осталось в памяти: ему приснился эротический сон. Тенгиз счел это хорошим признаком. Организм выздоравливает.
Глава семнадцатая
Уходит наш парусник в синее море…
После завтрака Жилов устроил военный совет.
– Мы отплывем на Козий Танец как можно скорее, – сказал он. – И лучше будет, если никого не станем нанимать. Возьмем в аренду, а еще лучше – купим катер и следующей же ночью постараемся добраться до острова. Незаметно.
– В моем бумажнике – восемьсот долларов, – сказал Тенгиз. – И еще около двух тысяч – на счете. Не думаю, что этого хватит на катер.
– Деньги – не вопрос, – отмахнулся Жилов. – Кстати, Тарра, мы так и не разобрали свою добычу. Где она?
– Ты оставлять ее на заднее сиденье, – сказал Таррарафе. – Мне принести?
– Немедленно! Ну я и лопух, – сказал он Тенгизу по-русски. – Оставить такое. Устал, должно быть. Трудный вчера выдался денек.
– А что там? – спросил Тенгиз.
– Увидишь!
Вернулся масаи, передал Жилову мешок.
– Оп-па! – воскликнул тот, картинным жестом высыпая его содержимое на стол.
– Богато живут африканские банкиры, если выкидывают такое в мусорные корзинки, – заметил Тенгиз.
На столе громоздилась куча денег: евро, долларов и местных «фантиков». И еще – изрядное количество бумаг.
Тенгиз выудил одну: с красивыми разноцветными разводами и золотой печатью.
– Это что за бумажка? – спросил Жилов.
– Эта бумажка называется – сертификат АНБ, и стоит она десять тысяч долларов.
– Ни хрена себе! А эта?
