Прорицатель - Светлов Роман (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Лишь когда на темнеющем склоне вспыхнуло множество огней, Дотим позволил себе передышку.
— Как Гиртеада? — спросил он.
Сердце Калхаса опять сжала боль.
— Ждет.
— По-моему, это должно произойти вот-вот, — беззаботно сказал наемник.
— Да, — закусил губу пастух. — Может быть, уже сейчас.
— Здорово! Обещаю тебе, что после победы я просто до безобразия напьюсь за ваше здоровье.
— Хороший ты человек, — пробормотал Калхас. — Давай не будем загадывать.
— А что тут загадывать? — Дотим принялся поносить Антигона. Он отказывал соперникам Эвмена не только в уме и полководческих способностях, но даже в человеческом облике. Можно было подумать, что автократору противостояла некая помесь змеи и лягушки, трусливая и отвратительная. Наемника не интересовало противоречие его представлений с реальностью, он просто отмахивался от него и продолжал делить мир по критерию преданности Эвмену. Само собой, вслед за Фригийцем очернению поверглись сатрапы. Калхас подлил в огонь масла, рассказав о той панике, которая охватила их при известии о приближении Антигона.
— Вот и все! Наглости как не бывало! — донельзя развеселившийся Дотим оглушительно хлопал себя по ляжкам. — Нет, победив Антигона, Эвмен должен взять в руки кнут и хорошенько пройтись по их спинам. Пусть учатся смирению! Нет — почтению!
Солдаты, которые носили хворост, сообщили, что набрано его уже достаточно. Дотим тем не менее разворошил еще один куст и только после этого направился к ложному лагерю.
От обилия костров мнилось, что на горном склоне занялся пожар. С шипением и треском взмывали россыпи ярких искр. Огонь постоянно менял цвет, форму: то он прижимался к земле, то стремительно рвался вверх, к непроницаемо-черному небу.
Когда Дотим и Калхас подошли ближе, стали заметны темные, немногочисленные фигуры людей, снующие между кострами и подбрасывающие в них хворост. Вождь наемников опять помрачнел:
— Если мои заставы пропустят сюда разведчиков Фригийца, я самолично сдеру с их командиров шкуры. Что говорят боги, Калхас? Они понимают, от какой случайности зависит наша судьба?
— Не знаю. Пока они молчат. — Пастух дотронулся до шарика. Тот был равнодушно-прохладен и невесом — словно простая стеклянная безделушка, а не талисман, подаренный Гермесом. — Я больше надеюсь на твои заставы, чем на богов.
— Посмотрим. Я многие месяцы муштровал и аркадян, и варваров. Чему-то научил. Но я был бы спокоен только в случае, если сам мог бы присутствовать на каждой заставе. — Дотим хихикнул. — Может быть, помолиться твоему Гермесу, чтобы он разделил меня на десять частей?
Они нашли Эвмена на середине склона. Он сидел около одного из костров в окружении сатрапов и что-то им объяснял.
— О! Дотим! Калхас! Подходите поближе! — пригласил стратег. — Может быть объясните нашим друзьям, почему после второй стражи нужно перестать подбрасывать хворост?
При слове «друзья» лицо Дотима приняло вполне определенное выражение.
— В первую стражу солдат готовит ужин, во вторую — ужинает и ложится спать. Что непонятного? Если жечь костры всю ночь, утром Антигон будет здесь. Он догадается, что лагерь — большая обманка.
— Все это так, — возвысил голос Антиген. — Но не слишком ли сложно? На войне безошибочно действуют только простые хитрости.
— Стратег, мне некогда спорить с… с «друзьями», — нетерпеливо сказал Дотим. — Выдели им несколько костров. И пусть их люди палят огонь всю ночь, — с этими словами Дотим поклонился едва заметно улыбающемуся Эвмену и вышел из освещенного круга.
Откланялся и Калхас, последовавший за наемником. Мысль провести еще одну ночь в обществе сатрапов не прельщала его.
— Эти ублюдки будут спорить только для того, чтобы спорить! — шепеляво бушевал Дотим. — Будь моя воля — я побросал бы их в огонь вместо хвороста.
Они спустились ниже по склону. Дотим увидел своих воинов и показал, около какого костра искать его в случае, если дозоры пришлют вестников.
— За что боги наказывают нас? — спросил у небес вождь наемников, когда они перестали жевать жесткие ячменные лепешки, заменившие ужин. — Страшнее глупости друзей может быть только их неверность. А у нас и первое, и второе.
— Ты красиво сказал, — устало ответил Калхас. — Может это хорошо, что неверность сопровождается глупостью?
— Ничего подобного, — покачал головой Дотим. — Действия умного еще можно предсказать, а глупца — нет. — Тем более, что глупцов у нас много…
Мысли о сатрапах сделали наемника неразговорчивым. Тихонько покачиваясь взад-вперед он сидел перед огнем и отдавался не очень радостным раздумьям. Иногда что-то настораживало Дотима, он поднимался и терпеливо всматривался в ту сторону темноты, где лежала солончаковая пустыня. К счастью чутье пока подводило его — каждый раз наемник с явным облегчением возвращался в прежнюю позу.
Калхас не представлял, что там можно разглядеть. Особенно из ярко освещенного солнцем круга света, в котором они сидели. Однако и он чувствовал неясную угрозу, таившуюся за северным горизонтом. Она не позволяла успокоиться: склон казался слишком голым, открытым, костер — ярким. Хотелось разбросать головни, затоптать угли и замереть, завернувшись в плащ, слившись с землей. К концу второй стражи Калхас ощутил, что находится на грани паники: в каждом из воинов, что проходил мимо них с охапками хвороста, ему мерещился неприятель, а из темноты он каждое мгновение ждал стрел, дротиков и воинственного клича Антигоновых воинств.
«Я устал. Просто очень устал», — старался взять себя в руки Калхас, но тело трепетало и не слушалось. К счастью, вторая стража кончилась, и Дотим решил устраиваться ко сну. Аркадяне перестали подбрасывать в огонь хворост. Когда в костре остались одни уголь, они отгребли их подальше, а на горячую землю уложили несколько вязанок, в которых было поменьше колючек, поверх них же устроились сами.
Мороз пощипывал выставленный из-под плаща нос пастуха, зато спине было томно и жарко. Как ни странно, без костра стало светлее. Теперь Калхас разглядел холодные, словно вымерзшие созвездия на небе и бледный, изъеденный темными впадинами диск Луны, опускавшейся за смутно угадываемые горы. Он вспомнил, как осенью в Паретакене обе армии сошлись на длинной, безлесой равнине. Сражение продолжалось до ночи — и даже темнота не могла разделить их. Готовые схватиться еще раз, освещенные мертвенным лунным сиянием, они стояли в двух сотнях шагов друг от друга. Жутко, призрачно блестели доспехи, было слышно каждое слово, сказанное на противоположной стороне. Затем армиями стала овладевать оторопь. Стихли воинственные призывы, перестали размахивать оружием — на равнину опускалось что-то невесомое, как туман, и холодное, как Аид. Войска сами, без команды начальников, попятились назад, а полководцам оставалось только подчиниться их воле. Лишь отойдя от места битвы на несколько стадий, солдаты опять стали оживленно переговариваться. Их отпустило мертвенное безволие — и они забыли о нем. Но Калхас долго тогда не мог прийти в себя, словно человек, побывавший на краю бездонной пропасти.
