Грёзы Февра - Мартин Джордж Р.Р. (мир бесплатных книг .txt) 📗
Мулат сделался его слугой. На протяжении почти тридцати лет он преданно исполнял все, что ему приказывали. Он жил ради обещания. Ради обещания он убивал, научился есть парное мясо и пить кровь.
Пока наконец его хозяин не нашел ему лучшую замену. Мулат постарел и одряхлел, стал обузой. Так как пользы от него больше никакой не было, его списали со счета. Вероятно, было бы милосерднее убить его; вместо этого мулата отправили вверх по реке и бросили на произвол судьбы. Холоп не посмел перечить хозяину, хотя видел, что данное ему обещание оказалось ложью. Старик берегом реки медленно продвигался вверх по ее течению. Промышлял он грабежами и убийствами. Иногда, правда, добывал деньги и честным путем: ловил беглых рабов или устраивался на сезонные работы, но большую часть времени, как отшельник, проводил в лесу, ведя ночной образ жизни. Иногда, набираясь смелости, он ел мясо и пил кровь своих жертв, полагая, что это поможет ему вернуть молодость и здоровье. Он сказал мне, что в окрестностях Нового Мадрида обитал около года. Одно время рубил лес для владельца дровяного склада. Он знал, что это место редко кто навещал. Итак… ну а что было дальше, ты знаешь и сам.
Эбнер, твои люди многому могут научиться у моих, но только не тому, чему научился он. Только не этому. Мне стало жаль его. Он был стар, безобразен и потерял надежду. К тому же он разозлил меня, разозлил так, как та богатая женщина в Будапеште, которая любила умываться кровью. В преданиях вашего народа мои соплеменники выглядят воплощением зла. У вампиров нет души, нет благородства, нет надежды, нет избавления, говорится в них. Я не могу согласиться с этим, Эбнер. Я убивал бесчисленное множество раз, делал ужасные вещи, однако во мне нет зла. Я не выбирал своего пути. Когда нет выбора, нельзя говорить о добре или зле. Нами руководила красная жажда, наше проклятие и наше наказание. Она лишила нас того, чем мы могли бы стать. Но люди твоего племени, Эбнер… над ними не висит подобное проклятие. Тому существу, которое я обнаружил на дровяном складе близ Нового Мадрида, красная жажда была неведома. Он мог стать кем угодно и заниматься мог чем угодно. А вместо этого стал тем, кем стал. Хотя, чтобы быть до конца честным, следует сказать, что в его падении отчасти виновен и представитель моей расы, тот, кто пообещал исполнить неосуществимое желание. Все же, несмотря на то что мне это претит, я могу понять и объяснить его поступок. Союзник в вашей среде значит очень многое и в корне меняет жизнь. Нам всем, и вашему роду, и нашему, в равной степени известно, что такое страх, Эбнер.
Я только одного не могу понять, почему среди вас встречаются отдельные особи, которые с таким вожделением взирают на жизнь во тьме, с такой алчностью стремятся познать красную жажду. Вот и старик мечтал о ней, страстно мечтал. Он умолял меня не бросать его, как сделал это прежний хозяин. Я не мог дать ему то, о чем он просил меня. И не дал бы, даже если бы это было в моих силах. Я дал ему то, что мог.
— Ты ради его блага вырвал ему глотку, так? — донесся из темноты голос Эбнера Марша.
— Я же говорила тебе, — услышал Марш Валерию. Он совершенно забыл, что она находится тут же, так тихо сидела женщина.
— Я убил его, — признался Джошуа, — своими собственными руками. Да, его кровь обагрила мои ладони и капала с них на землю. Но я не притронулся к ней губами, Эбнер. Я похоронил его, не тронув.
Снова в каюте воцарилась тишина. Эбнер Марш, пощипывая бороду, размышлял.
— Выбор, говоришь, — осмелился он наконец. — В этом состоит разница между добром и злом, ты считаешь. Теперь, похоже, сделать выбор предстоит мне.
— Мы все делаем наш выбор, Эбнер. Каждый день.
— Может, оно и так, — промолвил Марш. — Говоришь, тебе нужна моя помощь, Джошуа. Предположим, я соглашусь. В таком случае чем я буду отличаться от несчастного старого мулата, которого ты убил? Ты можешь мне ответить?
— Я бы никогда не втравил тебя ни во что подобное, — заметил Джошуа. — Я даже не пытался. Эбнер, я еще много веков буду продолжать жить после того, как тебя не станет на этом свете, и память о тебе сгинет во мраке времени. Разве я когда-нибудь сулил тебе бессмертие?
— Вместо этого ты посулил мне проклятый пароход, — ответил Марш. — И ясно, как день, навешал на уши лапши.
— Даже в моей лжи имелась доля истины, Эбнер. Я сказал, что охочусь на вампиров, чтобы положить конец злу. Разве в этом нет правды? Мне нужна твоя помощь, Эбнер, но помощь партнера, а не холопа повелителя крови.
Эбнер Марш поразмыслил над его словами.
— Хорошо. Предположим, я поверю тебе. Предположим, я стану доверять тебе. Но ведь и ты должен доверять мне, если хочешь видеть во мне партнера.
— Я доверил тебе сокровенное. Разве этого недостаточно?
— Черт, конечно, нет, — сказал Эбнер Марш. — Да, ты сказал мне правду, а теперь ждешь ответа. Если я дам тебе не тот ответ, который ты хотел бы получить, живым из каюты я не выйду, так? Если не ты сам, так уж твоя подружка об этом позаботится — Очень проницательно, капитан Марш, — заметила невидимая в темноте Валерия. — У меня нет против вас злого умысла, но Джошуа не должен пострадать.
Марш фыркнул.
— Понимаешь, к чему я клоню? Это не доверие. На пароходе мы больше не партнеры. Положение вещей чертовски неустойчиво. Вы в силах убить меня, как только вам вздумается. Если я не буду паинькой, вы меня отправите на тот свет. В моих глазах все это делает меня рабом, а не компаньоном. Я тоже одинок. С тобой на корабле находятся все твои кровососущие дружки-приятели, которые в случае чего выручат вас из беды. Бог знает, что вы замышляете, а сказать можно все, что угодно. К тому же ты предупредил, что я не имею права ни с кем поделиться. Черт, Джошуа, может, лучше убить меня сразу. Не думаю, чтобы мне понравилось партнерство такого рода.
Джошуа Йорк молча обдумывал услышанное. Через некоторое время он сказал:
— Очень хорошо. Я тебя понял. Что, по-твоему, должен я сделать, чтобы продемонстрировать тебе свою лояльность?
— Для начала, — промолвил Марш, — предположим, что мне понадобится тебя убить. Как я могу сделать это?
— Нет! — встревоженно воскликнула Валерия. Марш услышал ее шаги, когда она бросилась к Джошуа. — Не смей говорить ему. Ты не знаешь, что он замышляет, Джошуа. Зачем ему справляться об этом, если он не намерен…
— Чтобы уравнять наши шансы, — мягко ответил Джошуа. — Я понимаю его, Валерия. И мы должны пойти на этот риск. — Она снова начала умолять его, но Джошуа велел женщине замолчать и сказал Маршу:
— Огонь справится с этой задачей. Меня можно утопить или прикончить выстрелом в голову. Мозг у нас уязвим, а выстрел в сердце только на время свалит с ног, пока рана не затянется. Легенды точны в одном. Если отрезать мне или мне подобному голову и вбить кол в сердце, я уже не встану. — Он хрипло рассмеялся. — О вас, думаю, можно сказать то же самое. Солнце, как ты видел, оказывает такое же смертоносное воздействие. Все остальное — чеснок, серебро — это чушь.
Эбнер Марш шумно выдохнул из легких воздух, он даже не осознал, что сидел, затаив дыхание.
— Разрази меня гром.
— Удовлетворен? — спросил Йорк.
— Почти, — ответил Марш. — Еще кое-что.
Чиркнула спичка, в сложенной ладони Йорка вспыхнул танцующий огонек. Он поднес его к масляной лампе, и пламя перешло на фитиль, озарив каюту тусклым желтым светом.
— Ну вот, — произнес Йорк и взмахом руки потушил спичку. — Так лучше, Эбнер? Теперь мы в более равных условиях? Партнерство требует света, ты не согласен со мной? Чтобы мы могли заглянуть друг другу в глаза.
Эбнер Марш заморгал. От долгого пребывания в темноте даже тусклый огонек показался нестерпимо ярким, и на глаза навернулись слезы. Комната теперь выглядела просторнее, а страх и давящая теснота отступили прочь.
Джошуа Йорк спокойно смотрел на Марша. Лицо его было покрыто струпьями сухой мертвой кожи; когда он улыбнулся, один из них отслоился и упал. Губы его по-прежнему были опухшими, а глаза казались непроницаемо черными, но следы ожогов и пузыри исчезли. Перемена была разительной.
