Та, которая видит - Ларк Гленда (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
— А Мортред? И дун-магия?
— Об этом много болтали — только потом. Я как-то нашел летописи за период, предшествующий катастрофе, и там были какие-то неясные указания на то, что на Дастелах пользовались дун-магией. Но ничего определенного… Имя «Мортред» стали упоминать после погружения островов, а не до события. На местном языке это значит «красная смерть»: люди почему-то решили, что виновник — он. Жаль, что я мало тогда покопался в летописях.
Я задала бы ему много вопросов о его учености и возможности рыться в летописях, но тут Тор сделал виноватое лицо, и вся логика вылетела из моей головы. Мое сердце забилось быстрее: противиться его обаянию было выше моих сил.
Когда через несколько минут я, держа в руке меч, спустилась в уборную, на лестнице все еще чувствовалось зловоние дун-магии. Куда бы я ни бросила взгляд, всюду обнаруживались багровые следы, затруднявшие мне пользование Взглядом. Зловещее сияние расползалось по ступеням, мерцало из-под дверей, обтекало ножки столов и стульев в зале.
Рядом с кухонной дверью за столом расположилась группа хранителей. Все они были в рабочей одежде: ни одного шазубла я не заметила. При таком обилии следов злого колдовства их силв-магия совсем поблекла. Одну из женщин я узнала: она одновременно со мной училась в школе для девочек; однако, когда наши глаза встретились, она никак не показала, что знает меня, поэтому я просто прошла мимо, направляясь во двор.
Когда я через несколько минут возвращалась, в дверях я столкнулась с Янко. Он все так же пускал слюни, только теперь, когда я на него смотрела, он вызывал не жалость, а омерзение.
И он думал, будто мне неизвестно, кто он такой на самом Деле… Такая возможность могла никогда больше мне не представиться. Мой меч взлетел и нацелился ему в грудь едва ли не прежде, чем я сообразила, что делаю.
Мне удалось бы его убить — и тем самым изменить ход истории, — если бы не одна из тех издевательских шуток судьбы, что обрекают даже самые лучшие планы на неудачу. Поваренок, шатаясь под огромной охапкой сухих водорослей для кухонной плиты, выбрал именно этот момент, чтобы войти в дверь позади меня. Протискиваясь мимо и ничего не видя из-за своей ноши, он толкнул меня под руку, и удар, который должен был бы поразить Янко в сердце, лишь лишил его двух пальцев на левой руке.
Потом все стало происходить одновременно. Янко с воплем ярости обрушил на меня свою магию. Вреда она мне, конечно, не причинила, но вспышка багрового сияния перед глазами заставила меня инстинктивно попятиться. Поваренок взвизгнул и в панике кинул в нас охапку водорослей. Кровь из раненой руки Янко брызнула мне в лицо, и как раз тогда, когда я должна была бы нанести решающий удар, я замешкалась, протирая глаза. Из кухни выглянул хозяин гостиницы и завопил: «Янко, грязная задница, что это ты затеял?» Янко ничего не ответил: он был слишком занят тем, чтобы отразить мой новый удар. И тут нас стало много: все хранители вскочили из-за стола и кинулись к нам.
Я думала, что они мне помогут. Я думала, что это силвы с «Гордости хранителей». Я думала, что теперь Янко не избежать смерти. Я думала, что стану героиней, знаменитой на всех островах…
Однако эти хранители были не с корабля Датрика.
Это были дун-маги — бывшие силвы.
Я испытала шок, увидев багровую скверну дун-магии на этих высоких людях с золотистой кожей, увидев в их прекрасных синих глазах ненависть, жажду причинить мне боль. Силвы-хранители — дун-маги! Для меня это было то же самое, к если бы утром солнце не взошло на небо…
Я сражалась. Видят боги, как я сражалась! Схватив в левую руку стул я прижалась спиной к стене. Янко, конечно, был уже далеко — расправу со мной он предоставил своим приспешникам. У всех них были мечи, было умение опытных воинов-хранителей, была ненасытная ненависть ко мне. И все же где-то в глубине этих сверкающих глаз я видела след того, кем эти люди когда-то были. Все оказалось так, как говорила Флейм: в них действительно жила память о прошлом, и за ненавистью проглядывали ужас и отчаяние.
Никогда еще бой не доставлял мне так мало радости…
Первые несколько ударов я, размахивая стулом, отразила, потом мне удалось убить одну из нападающих быстрым ударом между ножек стула. Хранители не обратили внимания на смерть женщины, но стали более осторожны. Теперь они нападали парами, нанося удары поочередно, рассчитывая на то, что рано или поздно я устану и сделаю ошибку. Это были не уличные громилы вроде Теффела и ему подобных — должно быть, против меня сражались выпускники Академии в Ступице. Бывают случаи, когда карты ложатся не в твою пользу. Я закричала, призывая на помощь Тора.
Один из моих противников тоже схватил стул и вышиб у меня мой. Мне удалось нанести ему удар по руке, и из схватки он выбыл, но стула я лишилась. Без него меня, несомненно, ждало поражение.
Тут, когда я уже считала себя покойницей, игра снова переменилась. По лестнице с воплем ярости скатился Тор, размахивая мечом, как ангел-мститель. Великолепным ударом он снес голову одному из хранителей; я даже подумала, уж не калментский ли у него тоже клинок. Для человека, который — по крайней мере, в течение последней недели — проявлял странное нежелание носить оружие, не говоря уже о том, чтобы им пользоваться, это был замечательный успех.
Теперь мои шансы несколько улучшились.
Я продолжала сражаться, сосредоточившись на защите, отбивая один удар за другим. Тут уж было не до элегантности, не до тонкостей искусства фехтования. Осталась только тяжелая работа, требовавшая всех сил — отчаянная, жестокая схватка, в которой мы, в конце концов, должны были проиграть, несмотря на умение и опыт: противников было слишком много.
Тор ранил еще одну из них, женщину, и теперь нам противостояло четверо, не считая Янко. Я краем уха слышала причитания хозяина гостиницы, который метался по залу и умолял нас ничего больше не ломать и вообще лучше продолжить сражение где-нибудь в другом месте. Иногда он обращался к Янко с отчаянным призывом объяснить ему, ради Великой Бездны, что происходит. Янко, не обращая на него внимания, выкрикивал приказания не убивать нас: мы нужны были этому проклятому ублюдку живыми. Потом в зале появилось еще несколько хранителей — бывших силвов, пособников Янко, — и все было кончено.
Меня повалили на пол, выбив меч из руки; кто-то поставил ногу мне на спину, не давая подняться, пока руки и ноги мне связывали куском рыбачьей сети. Судя по звукам, где-то слева от меня такой же процедуре подвергся Тор. Все мое тело болело: глубокая ссадина на щеке от ножки стула, порез на правой руке, который вроде бы не особенно кровоточил, ушибленный бок, по которому чей-то меч ударил, к счастью, плашмя. Я, конечно, еще сколько-то проживу — достаточно долго, чтобы мечтать о смерти…
Старательно связав, меня перевернули на спину. Я чувствовала себя крабом, лишенным клешней. Янко сверху вниз смотрел на меня, и впервые я увидела его истинное лицо. Никакой ухмылки, умные, безжалостно холодные глаза. Лицо его оставалось таким же изуродованным, но слюни он больше не кал и теперь внимание привлекала правая, нетронутая столица. Самым ужасным в этом лице была ледяная ненависть. Янко собственными руками разорвал бы меня на части, и бы думал, что это самая страшная пытка, которой он может меня подвергнуть.
— На этот раз, — сказал он, — ты не сбежишь. И не умрешь тоже. Помни это. — Голос Янко — голос хорошо образованного знатного человека — был тем самым, который я слышала когда меня пытали на пляже, а не жалким хныканьем Янко-слуги. Он ткнул меня ногой в лицо — так, чтобы попасть по ссадине. Мелкая бессмысленная гадость — однако, она содержала в себе обещание будущих мучений. Потом Янко наклонился и приблизил лицо к моему лицу. — Ты очень пожалеешь о том, что встала на моем пути. Знаешь ты, как меня называют, Блейз Полукровка? Мортред Безумный. Только люди ошибаются: безумным я никогда не был. Все, что я делаю, хорошо рассчитано, и так же хорошо будет, спланировало то, что ждет тебя. Спланировано до мельчайшей детали. Помни это тоже.
