Солнечный щит (ЛП) - Мартин Эмили Б. (е книги txt) 📗
— Это должно убрать заражение, — сухо сказала Пойя. — Бескин, поменяй ей матрац и одеяло, — она ткнула меня в спину, я снова сжала голову, пытаясь вернуть содержимое черепа за зубы. — Тамзин, я принесу тебе позже бульон. Лучше выпей его, если не хочешь, чтобы рот стал хуже.
Они скатили меня с окровавленного матраца, принесли новый. Они бросили на меня новое одеяло. Мне было плевать, что это закрывало мои ноги. Я сжалась в комок, наполовину лежала на матраце. Зародыш, пылающий, голодный и сломленный. У меня не было сил для размышлений, и разум погрузился в жалость к себе.
Яно.
Я зажмурилась, слезы еще лились из глаз.
«Великий Свет, Яно. Я так скучаю. Скучаю по твоим гордым глазам, уверенным рукам и пальцам лучника. Я скучаю по твоему низкому и искреннему смеху, по твоему чувству правильного и не правильного. Я скучаю по тому, как ты распускал мои волосы и целовал мои глаза. Я скучаю по тому, как ты слушал, как склонялся, словно голодно ловил каждое слово.
Что ты подумал бы обо мне сейчас. Волос нет, глаза красные, без слов, только со звуками, слетающими с опухших губ. Ты бы отвернулся. Я знаю, это ожидаемо. Ты — принц, любимец двора, тебя влечет к милому. Ты должен ценить силу не в грубой форме, а отполированную и правильно поданную. Красивую женщину в шелке, поющую милым голосом.
Я не могу тебя винить. Я была рада, что подходила.
Оставь, Яно. Картинка, которая осталась у тебя, уже не точная, больше она такой не будет. Не дай им разбить тебя из-за меня, потому что все, ради чего ты боролся, пропадет.
Оставь.
Оставь меня».
38
Ларк
Я заерзала в седле, ослабила пояс. Я съела слишком много ночью, больше, чем за месяцы, хотя я объясняла это тем, что нужно было доесть все в котелке, чтобы не привлечь зверей. Думаю, Веран специально сделал больше. Я все еще ощущала вкус батата и фасоли, смешанных с пряными колбасками, чесноком и луком, который жарили слишком долго. Свет, было чудесно.
Интересно, что еще у него было в сумке?
Ему было лучше сегодня, после отдыха. Синяк на лбу был лиловым, как ягода, отчасти прикрытым пыльными черными кудрями. Мы сделали из его плаща широкий капюшон, и я еще раз намазала черную краску. Он требовал постирать тряпку для меча перед тем, как повязывать ее на лицо. Теперь его было сложно узнать — глаза, брови, шрам и длинные ресницы. Я разглядывала его краем глаза — лошади шли по крошащемуся склону, и я не хотела, чтобы он упал.
Он поймал мой взгляд.
— Что?
— О, я просто думала, что, если бы не чистая туника, ты бы был похож на еще одного бандита пустыни. Может, мы сможем перевернуть телегу и заполучить для тебя шляпу.
Он хмыкнул и поправил платок на носу.
— Когда это кончится, я свожу тебя в магазины. Ты будешь потрясена, сколько вещей можно получить не жестоким образом.
— О, не укоряй меня. Почти все в лагере куплено честно у Патцо в Снейктауне, — хотя не стоило уточнять, откуда были деньги. — И благодаря твоему любопытному старику-профессору я больше не могу это делать.
— Если любопытный — это едущий в личной карете по пустыне, занимающийся своими делами, пока ты на него не напала, то да, я понимаю, о чем ты.
— Он доложил обо мне в Каллаисе! Он утроил награду за меня, за поимку живой! Что он хочет? Повесить меня лично?
Веран, что странно, отвел взгляд на темные скалы Утцибора. Еще час, и мы будем там.
— Наоборот, Кольм… хочет поговорить с тобой по другой причине.
— Сто пятьдесят серебряных, как по мне, высокая цена за разговор.
— Ты знаешь, кто такой Кольм? — спросил он, глядя на меня.
— Я знаю теперь, что он — серьезное лицо в университете.
— Да, он декан, и он женат на ректоре, Джемме, — он мрачно посмотрел на мою лошадь. — Но он еще и брат Моны Аластейр, королевы Озера Люмен. И пятнадцать лет назад королева Мона и ее муж, Ро, и их дочери-близнецы, Элоиз и Мойра, были в Матарики со мной и моей мамой на дипломатическом собрании, когда Мойра пропала с пирса. Они обыскали причалы, улицы, весь город. Ныряльщики из Люмена проверяли гавань. Все стражи моей мамы искали в окрестностях следы. Флот Пароа и Сиприяна был отправлен на поиски. Они искали месяцами. Но не было ни тела, ни записей о том, куда она могла отправиться. Тогда рабов чаще всего забирали по океану. После этого флот стал агрессивно искать тех, кто это делал.
— Из-за украденной принцессы, — отметила я. — А не из-ща других сотен пострадавших так же, как она.
— Не спорю. И после неудачи в океане рабов стали везти через пустыню, и мы тут. Но дело не в том — королева Мона, посол Ро, Кольм и остальные все еще ищем зацепки о местоположении Мойры. И твоя репутация известна дальше, чем ты думаешь. И когда ты появилась в карете Кольма… — он утих и пожал плечами.
— Почему все думают, что я лично знаю всех рабов, которые проходили через систему? — спросила я.
— Ты знаешь больше нас, это точно, — он бросил на меня взгляд поверх платка. — И ты говорила, что у тебя в лагере есть девушка из Люмена.
— Она не полностью люменша…
— Как и Мойра. Как и Элоиз. Мона — из Люмена, как Кольм. Посол Ро — из Сиприяна. Коричневая кожа, карие глаза, кудрявые волосы. Мойра и Элоиз — смесь этих обликов — светло-коричневая кожа, веснушки, кудрявые золотисто-каштановые волосы.
Я взглянула на свою ладонь, загорелую, в царапинах, темную под грязью. Я вспомнила Лилу, ее смуглую кожу, длинные ресницы и переменчивое настроение. Если кто из нашего лагеря и был принцессой, то это она.
— Волосы Лилы русые, — сказала я. — Но не вьются. И вряд ли у нее больше веснушек, чем у других.
— Я не помню точно, насколько похожи Элоиз и Мойра. Я тогда был маленьким, и я видел лишь один портрет, где они вместе. Сейчас они могут выглядеть по-разному. Глаза Лилы голубые или карие?
— Карие.
— Хм, — сказал он. — Понимаешь, почему меня интересуют другие в твоем лагере? Почему это интересует Кольма или Элоиз с послом Ро?
— Врать не буду, Веран. Если она не мертва, она, наверное, не в Феринно. Это может быть Лила. Или кто-то, кто еще в карьерах. Но если ее украли в Матарики кораблем, ее могли послать вокруг мыса. Она в Моквайе, но, скорее всего, на одном из островов. Все рабы, которые работают в пустыне, начали тут. Даже старшие.
Он нахмурился от мысли. Солнце опускалось на небе — мы миновали карьеры после обеда, и я намеренно ехала на западной стороне от него, но, в отличие от прошлых дней, чтобы видеть его на случай, если он начнет падать. Теперь он повернулся ко мне, щурясь от солнца за мной.
— Мы не просто так хотим наладить отношения с моквайцами, — сказал он. — Сильный альянс с ними означает, что мы можем начать разбивать систему, которая забрала Мойру. Мы можем сделать так, чтобы такое не повторилось.
Я отвела взгляд.
— Понимаю. Но ты понимаешь, как это слушать, когда для остальных нас такого не делали? Никто не послал флот за мной. Никто не стоял на пристани, гадая, куда я делась.
— Откуда ты знаешь?
Я прищурилась, глядя на Утцибор, губы дрогнули под банданой. Я хотела отмахнуться от него — он не имел права обсуждать мое прошлое. Хотя у меня не было точных знаний.
Он продолжил, но не звучал нагло или едко. Он звучал мягко:
— Я знаю, ребята из лагеря — твоя семья, но если ты не знаешь, откуда ты, кто ты, то откуда знаешь, что тебя не искали? Кто сказал, что по тебе не скучали?
— Я знаю, кто я, — сказала я, пытаясь звучать с предупреждением. Остановись. Отступи.
Но идиот этого не понял. На его лице мелькнул шок.
— Да? У тебя есть имена?
— Имя, — сказала я. — Отца.
— Но это что-то! Это может быть все! Ты спрашивала? Проверяла записи в городах…
— Нет.
— Но он может быть еще жив, Ларк. Он может быть в Феринно.
— Возможно.
Он глядел на меня, щурясь от солнца. Я смотрела на пейзаж — мы постепенно спускались к Утцибору.
