Хранитель пограничной крепости (СИ) - Голотвина Ольга (книги без регистрации TXT) 📗
В больших серых глазах плясали смешинки, губы прилагали героические усилия, чтобы не растянуться до ушей. Это было лицо ребенка, которого ни разу в жизни никто не бил.
Харнат решительно встал между мальчишкой и Ралиджем:
– Пусть мой господин не гневается! Отец этого мальчика, Джайхо Грозный Оклик, был десятником во второй сотне и погиб от подлой разбойничьей стрелы в спину, а мать умерла еще раньше. Да, мы не имели права оставлять малыша в гарнизоне, но... куда ж его... на дорогу вышвырнуть, чтоб милостыню просил?..
Голос его осекся.
К удивлению Орешка, шайвигар не воспользовался затруднительной ситуацией, в которую попал его противник. Наоборот, Аджунес поспешно подхватил оборвавшуюся речь дарнигара:
– Разумеется, казна не обязана заботиться о сироте погибшего десятника, но пусть мой господин не сомневается: этот мальчик сторицей вернет то немногое, что на него затрачено, – вернет преданной службой королю и Великому Грайану. Он уже сейчас владеет оружием не хуже иного взрослого, а я сам обучаю его грамоте и счету, дабы он стал достоин чести служить под рукой нашего высокородного Хранителя...
Голос, как всегда, льстивый и подобострастный, но глаза перестали бегать, смотрят неуступчиво и твердо. Видно, что за Тайхо шайвигар намерен стоять насмерть. Вей-о! Два заклятых врага объединились!..
– Ну, вояка, – обратился Хранитель к маленькому наемнику, – какое оружие предпочитаешь?
– Меч и арбалет, – без запинки ответил Тайхо.
– Арбалет? А ты его поднимешь?
Парнишка покосился в сторону мишени – деревянной фигуры с грубо намалеванным лицом.
– «Старому дружку» за сто шагов стрелу в глаз положу!
– Да ну? За сто шагов? Своих или моих?
– Да пусть хоть вон та цапля намеряет, – кивнул Тайхо в сторону высоченного, длинноногого бойца. – Все равно не промажу!
– Хотел бы я посмотреть... – начал Орешек, но заметил, что Харнат и Аджунес, разом потеряв интерес к этой сцене, тревожно глядят на спешащего к плацу солдата.
Как тут же выяснилось, это был один из часовых. Он сообщил, что с юга к крепости приближается обоз.
– А! – сказал дарнигар, мгновенно успокаиваясь. – Это из Ваасмира. Они часть податей в столицу отправляют, а часть – нам. Товарами разными, на нужды гарнизона. Кожа для обуви, железо в слитках...
Орешек весело заявил, что хочет встретить обоз, и, не дожидаясь помощников, поспешил к Южным воротам. Он чувствовал себя, как ребенок среди груды новых игрушек: глаза разбегаются, не знаешь, какой заняться, а ту, что уже в руке, бросаешь без сожаления ради следующей...
Дарнигар был оскорблен. Ради купчишек прервать воинский смотр! Обидеть невниманием солдат – истинных хозяев крепости, ее душу и сердце! Чем был бы Найлигрим без своего доблестного гарнизона?!
Шайвигар без труда прочел по лицу Харната обуревавшие того чувства, но, как ни странно, не испытал злорадства. Совместная «битва за Тайхо» на миг примирила соперников. Аджунес даже захотел сказать своему врагу что-нибудь теплое, сочувственное.
– Да, – вздохнул он, – и скотный двор Хранитель тоже не осмотрел!..
Он так и не понял, почему в ответ на эти дружеские слова дарнигар оскорбленно засверкал глазами...
* * *
Но то, что произошло потом, шайвигар запомнил на всю жизнь. До дрожи запомнил, до холодного пота меж лопаток.
Мальчишка, заигравшийся новыми игрушками, начал их ломать!
Встреча обоза и проверка доставленного были делом Левой Руки. Конечно, Хранитель при желании мог присутствовать при этой проверке.
Но чтобы так!.. Чтобы тюки распаковывались прямо перед шаутеем, на глазах сбежавшихся зевак! Чтобы ваасмирские купцы, гордость и украшение своих почтенных Родов, стояли, трясясь от ужаса, возле телег и давали разошедшемуся Хранителю путаные, сбивчивые пояснения! Чтобы толпящиеся вокруг солдаты и ремесленники громко отпускали наглые замечания насчет честности шайвигара и его тесной дружбы с купечеством Широкого Города!..
В память Аджунеса намертво врезалось страшное зрелище: Ралидж Разящий Взор размахивает обрывком гнилого, плохо прокрашенного сукна и кричит о воровстве. Дарнигар, мерзавец, гавкает насчет прежних случаев... ну конечно, без него тут не обойдутся!..
Вершиной этого кошмара стал нелепейший поступок Архашара Золотого Быка, отвечавшего за обоз. Хотя он и принадлежал к старинному купеческому Роду Аршеджи (к тому же Роду, что и шайвигар), но пред лицом разгневанного Хранителя растерялся, как мальчишка, и попытался, отведя Ралиджа в сторону, всучить ему кошелек. Сыну Клана! Соколу! Потомку Великого Мага!
Ралидж поступил так же, как любой высокородный господин, что оказался бы на его месте: взвесил тяжелый кошелек на ладони, зажал поудобнее в кулаке и так врезал торговцу, что в кровь разбил его длинную угодливую физиономию. А потом обернулся к толпе и крикнул, перекрывая восторженные вопли:
– Эй, вояки! Ваасмирское купечество дарит вам эти деньги! Разменять на мелочь и поделить между десятками! И сейчас же пропить!..
Последние слова Хранителя услышали лишь те, кто стоял рядом с ним, потому что голос Сокола утонул во взметнувшемся реве солдатских глоток. Впрочем, наемники и без команды знали, что делать с внезапно привалившими денежками.
Кошелек исчез в ладони стоящего рядом сотника, тот преданно закивал: мол, все будет сделано! А Ралидж вновь обернулся к Архашару:
– Отсюда до Ваасмира – три дня пути конному. Даю тебе, почтеннейший, десять дней – вернуться в город, собрать недостающие товары, а заодно заменить то, что ты солдатам привез, а я и нищим раздать постыдился бы. Если через десять дней не вернешься, прикажу удавить за крепостными воротами твоих товарищей, они пока здесь останутся... Эй, Правая Рука, есть ли в Найлигриме палач?
Дарнигар, похохатывая, ответил, что палач помер прошлой зимой, но ради такого случая любой солдат охотно возьмется за удавку.
Дружный вопль согласия заставил шайвигара поежиться.
– Вот и ладно! – отрезал Сокол, отвернулся от трясущегося купца... и замер. Веселый задор слетел с него, как плащ в жаркий день.
Среди зевак стояла Арлина. Ее руки были стиснуты перед грудью, а чудесные зеленые глаза светились таким восхищением, что у Орешка пересохло в горле. Еще ни одна женщина не смотрела на него так...
* * *
Лишь позже, оставшись один, бедняга понял, что он натворил.
Десять дней! Да он дня лишнего не собирался здесь задерживаться!
Но разве можно сбежать сейчас, когда вся крепость воет от восторга, когда наемники дружно рванулись в храм – заказать молитвы за здоровье Хранителя, а также в кабак – выпить за то же самое!
Удрать тайком, как вор, как трус!
Испортить такую роль! Сорвать такой спектакль!
Да, в конце-то концов, почему бы и не задержаться немного? Если его не раскусили в первые два дня, что может случиться на третий... и четвертый... и пятый...
Нет-нет, все надо как следует обдумать! Раз он остается в крепости – придется каждое мгновение быть Хранителем. Отдавать приказы, проверять работу помощников и... и... и что там еще должен делать Хранитель?..
Отдавать приказы... Орешек вспомнил единственный случай, когда ему довелось кем-то командовать.
Вот стоит он на ярко освещенной сцене, в вышитой золотом рубахе и бархатном плаще (одежда заштопана в восьми местах, но зрители со своих скамей этого не видят). Красиво подняв деревянный меч, он звучно провозглашает: «Вперед, мое доблестное войско!» И доблестное войско (в количестве пяти пропойных морд) дружно устремляется вперед...
А здесь настоящий гарнизон! Три сотни наемников!
Но он не готов к этой роли! Он не справится!
А что сказал бы Аунк?
В ушах самозванца зазвучал, как наяву, хрипловатый голос: «Если на свинью надеть хомут, она не станет лошадью. Убирайся восвояси, ты, Хранитель с большой дороги!..»
